– Нет, Сикард, – сказал он наконец.
Сикард, казалось, не мог поверить в то, что услышал. Невидящим взглядом обвел он окружавших его рыцарей, Эвана и остальных воинов Келсона, стоявших возле короля, покрывавшее руку Эвана знамя Халдейнов, неподвижно висевшее в душном летнем воздухе, сверкающий меч, лежавший на покрытом доспехами плече Келсона.
– Что значит – нет?
– Это значит: нет, я не буду драться с тобой один на один, – спокойно сказал Келсон.
– Не будешь… но…
Когда Сикард полностью осознал слова Келсона, в темных глазах его мелькнуло отчаяние. Тяжело дыша, он поднял своего коня на дыбы, заставляя его обернуться вокруг своей оси, и обвел полным отчаяния взглядом командиров армии Келсона, ища в них сочувствия. Но мечи и копья, нацеленные на него и его солдат, не дрогнули, а в лицах рыцарей Келсона он увидел только беспощадную решительность.
– Я… не сдамся, – сказал он наконец. – Тебе придется взять меня силой.
– Нет, – еще спокойнее сказал Келсон. А затем, спокойно вложив меч в ножны, оглянулся через плечо и добавил. – Лучники, ко мне. И, кто-нибудь, принесите мне лук.
Когда Келсон, сняв свой шлем и кольчужные перчатки, передал их оруженосцу, лицо Сикарда посерело, а его солдаты зароптали.
– Ты… ты не можешь так поступить! – прошипел Сикард.
– Не могу? – ответил Келсон, не глядя ни на лазутчика, несшего ему лук и колчан со стрелами, ни на отряд конных лучников, подъехавший следом, чтобы рассредоточиться между рыцарями, окружавшими Сикарда и его солдат.
– Но есть правила войны…
– Да? Что-то я не заметил, чтобы армия Меары соблюдала их, – сказал Келсон. – Или, может, Вы не знали, что, пока герцог Кассанский был у вас в плену, его пытали?
– Он был пленником Лориса! – возразил Сикард.
Келсон молча взял принесенный лазутчиком лук и, проверяя тетиву, заставил своего коня сделать несколько шагов вправо, встав боком к командующему меарской армией.
– Но ты… ты не можешь пристрелить меня как собаку, – еле слышно сказал Сикард.
– Неужели? – спросил Келсон, спокойно накладывая стрелу на тетиву. – Сикард, если потребуется, я пристрелю тебя именно
как собаку. Ведь ты, как бешеный пес, опустошал мои земли и убивал моих подданных. Ну так что, ты и твои солдаты сдаетесь, или мне придется сделать то, чего мне хотелось бы избежать?
– Ты блефуешь, – прошептал Сикард. – Что скажут, если великий Келсон Халдейн хладнокровно пристрелит своего врага?
– Скажут, что я казнил предателя за измену, не подвергая при этом опасности жизни честных воинов, – ответил Келсон. Подняв лук, он начал плавно натягивать тетиву. – Я считаю, что ты и твои заблуждения забрали слишком много жизней. Неужели тебе мало того, что за это поплатились жизнью трое твоих собственных детей?
– Трое? – выдохнул Сикард. – Ител…?
– Мертв, – сказал Келсон, целясь Сикарду в сердце. – Вчера я повесил его и Брайса Трурилльского. А теперь брось свой меч. У меня начинает уставать рука. Лучники, если мне придется пристрелить его, и его солдаты не сдадутся немедленно, перестреляйте их! Ну, так как, Сикард? Если ты скажешь «нет», я спущу тетиву.
Наконечник стрелы, нацеленной ему в сердце, отливал под полуденным солнцем смертельной чернотой, но больше не был пугающим как прежде. Сикард оцепенело смотрел на человека, убившего обоих его сыновей и послужившего причиной смерти его дочери. Все пошло прахом.
Когда лучники Келсона, наложив стрелы, стали занимать позиции, чтобы перестрелять его солдат, Сикард МакАрдри медленно поднял взор над головой Келсона, глядя в сторону западных холмов, где была королева, которую он потерял – он, мечтавший сидеть на троне рядом со своей меарской королевой – и прошептал одно-единственное слово.
– Нет.
Прежде, чем кто-нибудь из его солдат смог вымолвить хотя бы слово, стрела Келсона ударила его точно в левый глаз – в последнее мгновение Келсон изменил прицел, чтобы доспехи Сикарда не могли отразить стрелу, продлевая его агонию. Меарский принц-консорт умер, не издав ни звука, меч тихонько выпал из его безжизненных пальцев, и только тело его, упав на землю, грохнуло доспехами. Этот звук, казалось, вывел солдат из вызванного страхом оцепенения, и, когда Келсон взял вторую стрелу, а его лучники начали брать солдат на прицел, среди меарских рыцарей послышались протестующие выкрики, которые моментально стихли, когда все посмотрели на короля.
– А теперь, господа, я требую вашего решения, – сказал Келсон, накладывая на тетиву вторую стрелу. – Ваш командующий был храбрым, пусть и глупым, человеком, но поскольку он до конца остался верен своей госпоже, я позабочусь, чтобы его похоронили с почестями – так же, как я решил поступить по отношению к принцу Ителу. А теперь вы или сдадитесь, чтобы каждый из вас ответил за то, что он лично натворил, или вас ожидает та же участь, что и вашего последнего командира.
Меарцы были сделаны не из того же теста, что Сикард. Они зароптали, но почти в то же мгновение на землю стало падать оружие, а над бронированными плечами стали подниматься пустые руки.
– Эван, возьмите их под стражу, – отдав свой лук, сказал Келсон, вставая на стременах, чтобы посмотреть на столб, к которому совсем недавно был прикован Дункан. – Мы победили, но я молю Господа, чтобы жизнь епископа Дункана не была частью цены, которую нам пришлось заплатить за эту победу.
Когда король направил своего коня к центру бывшего меарского лагеря, чтобы узнать о судьбе Дункана, генерал Глоддрут взял у Эвана знамя Халдейнов и последовал за Келсоном. Полевые врачи занялись теми, кому еще можно было помочь, священники – теми, кому помощь уже не требовалась, и по всему пути через поле сражения короля сопровождали крики раненых и умирающих, раздававшиеся и затихавшие в жарком летнем воздухе.
Несколько халдейнских лазутчиков, стоявших у столба, охраняли тела мертвых коннайтских наемников и церковных рыцарей. А барон Джодрелл, присевший чуть поодаль, заметив Келсона, поднялся, приветствуя короля, и с мрачным торжеством во взгляде указал на мужчину средних лет в расстегнутых доспехах и сбившемся набок бедом плаще, стонавшем, пока оруженосец вместе с одним из полевых врачей перевязывали его раны.
– Узнаете его, Сир? Вряд ли он обрадуется тому, что выжил, когда предстанет перед судом.
Келсон нахмурился. – Один из подручных Лориса?
– Его главный подручный, – пробормотал врач-священник, утихомиривая своего пациента точным ударом в челюсть, когда тот, услышав голос Келсона, открыл глаза и, изрыгая проклятья, стал вырываться.
– Лоренс Горони, – добавил Джодрелл, когда Горони упал без сознания. – Жаль, что герцог Аларик не прикончил его, но раз уж он не сделал этого…
– Аларик? Боже, где он? – перебил его Келсон, перебрасывая сою покрытую броней ногу через спину лошади и тяжело спрыгивая на землю. – А епископ Дункан? Он жив?
