МакЛейну с его деринийским выродком, стоящим рядом с ним, как будто он благородный…
– Заткните его! – бросил Келсон.
– Дугал МакАрдри – незаконнорожденный сын МакЛейна! – успел выкрикнуть Лорис прежде, чем стражники схватили его. – Он не сможет отрицать этого! Они оба – Дерини…
Стража заставила его замолчать, заткнув ему рот, но слова его были услышаны. Слухи начали гулять среди солдат Келсона еще неделю назад, после битвы при Дорне, но никто из них так и не осмелился заговорить об этом в открытую. Вряд ли этого можно было избежать теперь. Дункан смиренно посмотрел на Келсона, и король еле заметно кивнул ему. Дункан вышел вперед и обвел затихший зал глазами.
– Сейчас судят этих двоих, нарушивших свою присягу королю и осквернивших свой священный сан, а не меня и не юного Дугала. Но, невзирая на это, я не стану отрицать, что Дугал МакАрдри – мой сын. В то же время, я не согласен
с тем, что он был рожден во грехе, и обязусь в течение одного года, начиная с сегодня, представить церковному суду надлежащие свидетельства. Принадлежность же кого-либо из нас к Дерини касается только нашего короля, нашего архиепископа и нашего Господа. Если у кого-нибудь из присутствующих есть вопросы по этому поводу, то я думаю,что ему стоит поговорить об этом с кем-нибудь из них.
Когда Дункан коротко, но уважительно поклонился – сначала Келсону, а затем и Кардиелю – зал испуганно забормотал, кое-кто из меарцев перекрестился, но никто не посмел сказать даже слова. А когда Кардиель ободряюще положил руку на плечо Дункана, ни о каких сомнениях уже не могло быть и речи. Дугал же стоял, застыв, слева от Келсона.
– Ваше Величество, – сказал Кардиель, снова поворачиваясь к королю, – я признаю обвиняемых, Лоренса Горони и Эдмунда Лориса, виновными в предъявленных обвинениях и предаю их в руки мирского правосудия. Епископ МакЛейн, Вы согласны?
– Согласен, Ваше Преосвященство.
– Спасибо, милорды, – пробормотал Келсон. – Лоренс Горони и Эдмунд Лорис, мы также признаем Вас виновными в предъявленных вам обвинениях и приговариваем вас к повешению за шею до смерти. Архиепископ Кардиель, есть ли какие-либо обстоятельства, не позволяющие исполнить приговор немедленно?
– Никаких, Сир, – спокойно сказал Кардиель. – – А поскольку осужденные выказали упорство в своих грехах и не раскаялись в содеянном, да не будет позволено им осквернить законы Господа нашего участием в молитве. Поскольку Эдмунд Лорис согласился с казнью Генри Истелина, не допустив того к святым таинствам, я считаю, что он не может ничего возразить, если так же обойдутся с ним и его псом.
– Да будет так, – сказал Келсон, глядя поверх голов остолбеневших Лориса и Горони на людей, стоявших на галерее. – Стража!
По его сигналу двое солдат перебросили через поддерживающие потолок балки веревки с петлями на конце. Когда их намерения стали очевидны, а стражники поставили Лориса и Горони под веревками и затянули петли на их шеях, меарцы ахнули, но никто не сдвинулся с места, чтобы помешать им. Горони выглядел вначале удивленным, затем – испуганным, а Лориса просто корежило от гнева.
– Уберите кляпы и вешайте их, – холодно сказал Келсон, вздрогнув, когда его приказание было исполнено. – Да смилуется Господь над их душами.
Тела этих двоих извивались и дергались, лица уже начали синеть, но их продолжали тянуть вверх, пока их ноги не оказались выше голов остальных присутствующих, затем веревки привязали. Кайтрина покачнулась и схватилась за руку кого-то из своих приближенных, а кое-кто из зрителей слегка позеленел, наблюдая за постепенно затихающими конвульсиями, но никто не проронил ни слова. Келсон, наблюдая за присутствующими, медленно сосчитал до ста и положил меч на сгиб руки. Его движение вновь привлекло к нему внимание всех присутствующих.
– Архиепископ Кардиель, Вы можете пройти к принцу Джудаелю.
– Спасибо, Сир. На время своего отсутствия я поручаю епископу МакЛейну замещать меня во всем, где может потребоваться мое участие.
Когда Кардиель ушел, Келсон снова обвел всех взглядом:
Кайтрина, ее придворные и епископы-бунтовщики. Многие из его собственных придворных и офицеров тоже были здесь, и все они ловили каждое его слово.
– Народ Меары, – спокойно сказал он. – Настало время рассказать вам о судьбе вашего края. Меара в течение долгого времени была и есть частью земель, находящихся под рукой короны Гвинедда. Я получил титул правителя Меары от своего отца вскоре после того как родился и собираюсь передать этот титул своему первенцу. Если бы все сложилось иначе, мой первенец мог быть сыном вашей принцессы Сиданы. Мне искренне жаль, что этого не случилось.
Прежде чем продолжать, он сглотнул, теребя большим пальцем обручальное кольцо на мизинце, и Морган понял, что Келсон действительно хотел этого союза. В глазах Кайтрины он заметил слезы и догадался, что она тоже смогла бы согласиться с таким решением. Но такой возможности больше не было. Меару ждала иная судьба.
– В противовес предложенному мною решению наших противоречий через брачный союз, – продолжил Келсон, – у Меары имелись собственные планы в отношении этих земель, предуматривавший объединение Меары с древними титулами Кассана и Кирни. Я намерен сделать то же самое, но это – не то объединение, на которое рассчитывали ваши вожди. До тех пор, пока у меня не появится сын и наследник, я желаю, чтобы герцог Дункан МакЛейн стал вице-королем Меары, а мой приемный брат Дугал, граф Траншийский, – губернатором Меары. В помощь им я придаю барона Джодрелла, а также генералов Годвина и Глоддрута. Тем из вас, кто поклянется мне и указанным лицам в безграничной верности, я дарую полное помилование за содеянное, за исключением совершенных каждым из них нарушений военного кодекса чести. Уверен, что для большинства из вас это будет возможностью начать все сначала… Я должен предупредить всех вас: не пытайтесь приносить ложную клятву, ибо я немедленно узнаю об этом. Во время присяги руки ваши будут между моих, и вы должны будете подтвердить свою клятву, поцеловав Евангелие в руках епископа Дункана и меч моего отца в руках герцога Аларика. Надеюсь, мне не надо объяснять вам, что это значит.
И свет его ауры снова заиграл на драгоценых камнях меарской короны. Одновременно он приказал Моргану и Дункану сделать то же самое. Ауру Дункана, как и ауру Келсона, можно было принять за отсвет солнечного луча на его герцогской короне, но вот найти рациональное объяснение ауре Моргана, осветившей его золотистые волосы зеленовато-золотистым светом, найти было невозможно. Все трое не скрывали своего владения магией, пока меарские дворяне, искоса поглядывая на все еще подергивающиеся тела Лориса и Горони, приносили присягу. Так что Келсона не удивило, что клятвы всех, кто вышел вперед и протянул ему свои руки, были искренними – во всяком случае, в те мгновения.
Когда все закончилось, он снова положил меч на сгиб руки и поднялся.
– Есть еще одна неприятная обязанность, – сказал он. – Она не нравится мне, но я должен сделать это. Леди Кайтрина, могу я сопроводить Вас в часовню, чтобы Вы могли попрощаться со своим племянником?
