— Нам есть что бросить Саурону в ответ, — сказал их старшина. — Заодно и пристреляемся.
Один из эльфов отвел Госпожу в сторону, к костру, и угостил ее похлебкой. Другой побежал вниз, в лагерь — известить Артанора о прибытии высокой гостьи и о том, что на расстоянии дневного перехода оставлены беспомощные раненые, за которыми ухаживает одна-единственная девица. Остальные вернулись к работе, Хуан же лег у ног Госпожи.
Работа близилась к завершению, когда Хуан почуял волка. И не одного — много! Яростно залаяв, он вскочил и заметался по площадке, а затем остановился, рыча в ту сторону, откуда чувствовал напасть, и тут же лучники повернулись туда.
Одновременно над всей рекой раздался глухой удар, и тот эльф, что сидел верхом на Штуке, которая успела со времени начала работы стать довольно высокой, закричал, указывая на Остров:
— Мост опустился! Они опустили мост! Саурон пошел на вылазку!
* * *
Лютиэн опомниться не успела, как двое нолдор с беличьей ловкостью взлетели на полусобранное орудие и втащили ее за собой, чтобы обезопасить от волков. Дозорный эльф перехватил ее за подмышки и втащил еще выше.
— Раудан, сиди здесь и защищай госпожу! — крикнул ему один из мастеров, соскакивая и обнажая меч.
Раудан был совсем молодым, едва достиг совершенных лет, но вел себя весьма уверенно. Колчан он повесил на какую-то выступающую деревяшку, чтоб был под рукой, одну стрелу наложил на тетиву, две других взял в зубы. Лютиэн смотрела в строну Волчьего Острова. Грохот, который она услышала, и вправду был грохотом опустившегося моста. Затем ворота поднялись и по мосту поскакали всадники, черные рыцари Моргота. Их было не более полусотни, но полсотни конных воинов, закованных в броню — это страшная сила.
— Волки! — крикнул Раудан, стреляя куда-то вниз. Лютиэн посмотрела туда и действительно увидела волков: огромные, ненамного меньше Хуана, черные твари бесшумно выпрыгивали на поляну из-за стволов. Лучники, вскочив на телеги, стреляли в них, нолдор-мастера, которые ладили орудие, заняли оборону внизу, вооружившись мечами и топорами.
И начался бой.
Волки бросались, имея одну цель — уничтожить мастеров и их защитников. Никто из войска Артанора не мог прийти на помощь, потому что вслед за конницей по мосту бегом наступала пехота, не меньше четырех сотен человек и орков. Лютиэн впервые в жизни видела настоящий бой так близко, он занимал ее даже сильней, чем схватка, кипевшая у ее ног — правду говоря, ей было слишком страшно смотреть вниз. Она слышала крики эльфов, волчий рык и собачий лай, звон тетив и свист стрел, порой в поле ее зрения попадала та или иная картина драки: вот поваленный на землю эльф, не имея простора для замаха, топорищем защищается от волчьих зубов… Вот Хуан сцепился с вожаком волков… вот лучник, спрыгнув с воза, ножом добивает чудовище… Но ее внимание было сосредоточено на берегу, где черный клин наступающих всадников увяз в обороне эльфийской пехоты.
* * *
Это была единственная возможность: прорвать эльфийскую оборону и уничтожить осадную машину, после чего — отступить, закрыться в замке и ждать подкрепления из Аст-Ахэ. Но затея не удалась: из верхнего покоя башни Гортхауэр видел, что конница увязла в эльфийской обороне. Оставалась еще маленькая надежда на то, что совместными усилиями рыцарей Аст-Ахэ и пехотинцев удастся эту оборону проломить, но…
Опасность возникла совсем в другом месте. По реке, плыло хитрое сооружение из соединенных веревками винных бочек, похожее на огромную гусеницу, на «голове» которой установлен большой сбитый из досок щит — от стрел и болтов со стен, грозящих плотогонам. Гортхауэр понял, что будет дальше: когда «голова» войдет в канавку плавучего моста, «хвост» за канаты притянут к берегу, а потом бросят на бочки широкие доски и побегут по ним — четверо в ряд… Кто же это у них там такой умный? Фингон? Хурин?
Дружное «Й-йэхх!» на стенах — орудийные команды рванули рычаги. Камни, способные потопить лодку, не разбивали бочки, попадая в них — вода смягчала удары, по округлым бокам камни соскальзывали, и даже если бы удалось разбить одну бочку, плот остался бы на плаву. Щит, за которым укрывались плотогоны, был достаточно крепок. Гортхауэр отдал команду беречь снаряды до причаливания плавучего моста — обстрел обретет смысл, когда по мосткам тесно побегут враги.
Устроить вылазку в ту сторону было невозможно: сил не хватит. Оставалось одно: стрелять со стен, по крутой дуге, стараясь достать плотогонов сверху.
Гортхауэр отдал лучникам приказ и те изготовились, ожидая, пока плот подплывет на расстояние выстрела.
В бою бывают такие минуты, когда командующий может только ждать, чем кончится дело. И Гортхауэр ждал.
* * *
В бою бывают такие минуты, когда командующий может только рубиться вместе с другими, надеясь на лучшее, а там — будь что будет. И Артанор рубился, разя направо и налево. Он боялся двух вещей: что их оборона будет пробита и черные сумеют разрушить орудие — и что Саурон отзовет свое войско слишком рано, прежде чем Хурин перебросит своих людей на Остров. А значит — нужно дразнить его ложной надеждой, и до последнего беречь спрятанное в зарослях засадное знамя.
О, это было тяжко. Рохиры Моргота не ведали ни страха, ни боли.
Почувствовав усталость, он позволил подменить себя в первых рядах, отступил назад, прикрываясь щитом, поднялся по склону, оказавшись слегка над схваткой, и огляделся. Замок заслонял от него происходящее на другом берегу Острова. Зато другой берег просматривался с того места, где устанавливали орудие, и Артанор задолго до начала боя отдал приказ: просигналить засадному знамени, как только Хурин будет готов.
Правда, если оборона эльфов будет здесь опрокинута — засадное знамя вступит в битву, не дожидаясь сигнала…
Артанор спрятал голову за щит, повинуясь какому-то наитию — и в щит тут же вонзились две стрелы. Третья ударила его в ногу, но соскользнула по ноговице. Один из лучников ответил морготовым стрелкам, но сам упал, раненый. Артанор передал свой щит оруженосцу и взял из рук раненого лук. Его называли «Орочьим мечом» но и с луком он умел обращаться неплохо.
* * *
Все было кончено с волками. Шесть трупов валялись на площадке, четверо уползли, израненные, троих потом нашли поблизости, а четвертый исчез. Но это было уже после того, как Раудан с криком: «Mahta Hisilome!» выдернул из земли копье с привязанным к древку полотнищем знамени и, снова взобравшись на орудие, несколько раз помахал, описывая круги, широким платом красного шелка.
И Лютиэн увидела, как из ближайшего леса бегут вниз по склону нолдор в полном доспехе, со щитами и копьями. Они шли уже в наступление, и командир морготовской конницы понял, что не устоит. Он потерял много людей и лошадей, и если бы его отряд был сейчас разбит окончательно, то Саурону некого было бы послать на защиту других ворот — тех, к которым мост проложил Хурин. Несколько черных рыцарей остались на мостках, а за их спиной подняли мост и закрыли ворота. Эльфы старались прорваться к замку быстрее, чем мост будет поднят — но смертники защищались очень храбро и умело. Теперь Саурон был загнан в ловушку — но эта ловушка служила ему и укрытием. Крепким, почти неприступным.
