— Рублей?
— Долларов, дорогой, долларов!
Курыло с веселым недоумением посмотрел на приятеля. Тот засмеялся.
— Честное слово! И не смотри на меня как на сумасшедшего. Я действительно готов вложить большие деньги в ноу-хау, но не могу найти надежную фирму.
— Вложи в ВВЦ. Гарантирую хорошую прибыль, хотя и не сразу.
Олег Борисович погрозил собеседнику пальцем.
— Все так говорят, и я готов потерпеть ради результата, но дело в том, что я хочу вложить деньги не в банковские операции и не в торговлю, а в научные разработки и производство. Понимаешь? И не могу найти надежных партнеров! Владельцами заводов, газет и пароходов все чаще становятся в наше время случайные люди. Или темные. И к тому же бездари. Получив заводы, почти никто из них не сумел развить и расширить производство, ради чего и замышлялась приватизация, зато они успешно разваливают производство и разворовывают не ими созданное.
— Неужели все так пессимистично?
— Можно подумать, ты этого не видишь. Капиталы, нажитые нашими доморощенными плутократами, сплошь дутые, спекулятивные. Вспомни хотя бы недоброй памяти деятельность Бориса Абрамыча и Анатолия Борисыча. Они сумели х а п н у т ь миллиарды, но не создали главного — производства! А таких — большинство, и в этом трагедия страны. Подлинные богатства создаются не спекуляцией, мой друг, не перераспределением уже созданных ценностей, а прямым созиданием — новыми изобретениями и воплощением их в жизнь.
— Ты так горячо говоришь — прямо как патриот, — с любопытством посмотрел Виктор Михайлович на раскрасневшегося приятеля. — Это случайно не тема для диссертации?
Петрачков покачал головой с виноватой улыбкой.
— Я действительно патриот России. А диссер я защитил давно, так что перед тобой сидит доктор экономических наук.
— И чем же занимается доктор? Откуда у него пятьдесят миллионов долларов? Одолжил бы па-рочку.
— Эх, Витя, все так реагируют на мои слова, а чтобы предложить дело…
— Извини, я пошутил.
— Да я не обижаюсь. Мало кто понимает, что происходит в России в действительности. Мы становимся сырьевым придатком развитых государств Европы и Америки, отстойником радиоактивных материалов и химической дряни, хотя по потенциалу высочайших и приоритетных технологий могли бы стать первыми в мире!
— Чем же ты занимаешься? Не в Счетной ли палате работаешь?
— Не в Счетной, Витя. Я председатель венчурного фонда «Третье тысячелетие».
— Что это еще за фонд? Впервые слышу.
— Венчурный — от английского слова venture — риск. Два года назад несколько наших отечественных бизнесменов скинулись и основали фонд, а я стал его президентом. И теперь мы ищем потребителей новых научных идей и инженерных разработок.
— С ума сошли? Это же авантюра!
— Ничуть не бывало, трезвый расчет. Во всем мире доход венчурных фирм составляет двадцать-тридцать процентов, в то время как у автомобильных гигантов — не более двух! Конечно, из огромного количества научно-технических проектов важно выбрать ту «курицу», которая способна принести золотые яйца. Ошибаться нельзя. Но мы пока еще ни разу не ошиблись.
— Молодцы, — хмыкнул скептически настроенный Курыло. — Что же вам удалось подобрать? Какое «золотое яйцо»?
— Да хотя бы щукинское «летающее блюдце». Слышал о таком конструкторе? Он изобрел принципиально новый летательный аппарат, намного более экономичный, грузоподъемный и безопасный, чем существующие лайнеры. Нам удалось найти фирму, согласную запустить идею в производство. А как тебе удобрение из медленно растворяющегося стекла?
— Будет тебе!
— Я не шучу, Витя. Такое «стеклянное» удобрение способно несколько лет подпитывать почву и не смывается в реки. И подобных изобретений множество, только вот заинтересовать чиновников — великая проблема! Знаешь, какая самая страшная болезнь нашего российского чиновничества?
— Мздоимство?
— Идиотизм! Никто из чиновников, в том числе и в высших эшелонах власти, не понимает, что только мы сами, вложив деньги в перспективные направления науки и техники, можем выйти на передовые позиции в мире.
— А может быть, это не непонимание, а целенаправленный процесс?
Олег Борисович с удивлением посмотрел на Виктора Михайловича, облизал ложку.
— Под таким углом я эту проблему не рассматривал. У нас на Руси все возможно. Плохо только, что мы как встали на кривые рельсы ошибочного пути, так и катим вперед к пропасти.
— Ну, на ошибочный путь развития Россия вступила еще при Петре I. Он настолько деформировал естественный ход развития Руси, что она так и не смогла его выправить. Западная мещанская культура, а тем более американская — тупик человеческой цивилизации. Путь потребительского общества заканчивается либо экологической катастрофой, либо глобальной войной, либо вырождением, превращением человечества в стадо. Но ты прав, конечно, чиновничья рать усугубляет ситуацию в стране. Я иногда задумываюсь над этим, и мне становится страшно: где выход? Нет выхода!
— Один мудрец сказал: «Безвыходных положений нет. Но есть положения, в которые нет входа»
[46]
.
Виктор Михайлович улыбнулся.
— Демагогия.
— Философия!
— Хрен редьки не слаще.
Они посмотрели друг на друга и засмеялись. Потом Олег Борисович погрустнел.
— Я часто встречаюсь с высшими сановниками, разрешающими ту или иную деятельность, и после очередного отказа спрашиваю каждого: бываете ли вы когда-нибудь недовольны собой? Мелькает ли у вас хотя бы тень сомнения в своей непогрешимости? Возникает ли чувство вины, когда выясняется, что вы нанесли вред государству или конкретному человеку?
— Ну и?..
— Смотрят на меня белыми глазами, как на дурака, и улыбаются самодовольно. И чем выше пост, тем шире улыбка, тем увереннее и откормленнее выглядит чиновник. Недавно встречался в академии с одним мэтром от науки: седой, породистый, чванливый, вальяжный, не говорит, а вещает. Мне всего-то и нужно было его благословение на эксперимент с торсионным генератором, разработанным молодыми физиками в Томске, — не дал!
— А разве торсионные поля не афера? Я слышал, что это лженаука.
— В том-то и загвоздка, что о лженауке говорят именно те, кто должен заниматься наукой, а не защитой своих академических кресел, отвоеванного места под солнцем. Стоит какому-нибудь самородку, гениальному изобретателю или ученому, занятому поиском альтернативных научных направлений, сделать открытие, как сразу на него начинается атака с воем: это лженаука, это антинаучно, существует укоренившаяся парадигма, эти опыты опасны для общества, и так далее, и тому подобное! А потом изобретение или открытие всплывает где-нибудь в Америке! Понимаешь?
