Короткое молчание.
Командир посмотрел на появившегося в кабине Елисея Юрьевича, кивнул на прозрачный колпак кабины, за которым виднелись хищные силуэты пристроившихся «сушек». Елисей Юрьевич кивнул, закрывая глаза ладонью, сосредоточился на «ощупывании» биополей.
— Подтвердите, что на борту «груз двести», — прилетел голос пилота головного «Су-30».
— Подтверждаю, хотя это не главное, — хмыкнул командир корабля. — На борту живые люди, молодые парни, старики и дети, подумай о них, лейтенант. Свяжись с базой.
Еще минута молчания.
Самолеты поднялись над облаками, в иллюминаторы ударило солнце.
— Следуйте своим курсом, — раздался наконец голос пилота истребителя. — Удачи вам, майор.
Оба «Су-30» отвалили в стороны и исчезли в облаках.
— Спасибо, сынок, — сказал командир «Аннушки» с облегчением, сбрасывая наушники, повернулся к Елисею Юрьевичу. — Это ингушский авиаотряд, я знаю его командира. Чего им было надо?
— Трудно сказать, — ответил Елисей Юрьевич. — Может, хотели проверить документы.
Пилоты в кабине заулыбались, оценивая шутку.
— Сволочной край! — вздохнул седой командир. — Дикие люди, дикие правы! Если бы не погоны, хрен бы я согласился сюда летать.
— Это точно, — кивнул второй пилот. — Доживу до пенсии, с дрожью вспоминать буду многие полеты.
— Позовите, если снова что-то случится, — сказал Елисей Юрьевич, возвращаясь к своим спутникам. На вопросительный взгляд Горшина он ответил коротким: — Все в порядке.
Дальнейший полет проходил без приключении Зато подлетая к аэродрому в Кубинке, командир вдруг получил сообщение о том, что его груз заминирован, а экипажу рекомендовано направить самолет в водохранилище и покинуть борт на парашютах.
— Какие, к черту, парашюты! — рассвирепел Дерипаска. — На борту, кроме экипажа, двенадцать пассажиров! Их что — оставить в грузовом отсеке?'
— Мы вас предупредили, — после паузы проговорил диспетчер базы. — Делайте что хотите, но посадка на аэродром запрещена. Свяжитесь с третьим ЗВА под Тверью, пусть предоставят полосу.
— У меня горючки на полчаса лета! Почему не предупредили раньше?!
— Источники в Чечне передали предупреждение минуту назад.
— Суки! — выругался командир, изменяясь в лице. Посидев так несколько секунд, он повернул голову к штурману. — Зови полковника.
Елисей Юрьевич появился в кабине тотчас же. Выслушал сообщение Дерипаски, кивнул.
— Продолжайте полет. Мне надо пять минут, я попробую найти взрывное устройство. Если только это не ложная тревога.
— Каким образом вы обнаружите мину без собаки?
— Мы с моим напарником заменим любую собаку. Ждите.
Пилоты переглянулись.
— Ждем пять минут и идем на посадку в Кубинке! — решил командир. — Не верю я, что у нас бомба на борту.
— Нас же собьют на хрен! — покачал головой штурман.
— Не собьют. Я свяжусь напрямую со штабом, пусть узнают, что происходит. Пока они будут искать выход, мы сядем.
— Или взлетим на воздух, — флегматично заметил бортрадист.
Пилоты засмеялись. Они и так находились в воздухе.
Елисей Юрьевич вернулся в отсек, где Тарас стерег сон Тони, привалившейся к его плечу, и по лицу учителя тот понял, что случилось что-то необычное.
— Их хозяйство заминировано, — понизил голос Елисей Юрьевич, кивнув на безмятежно спавших спецназовцев, сопровождавших груз. — У нас всего несколько минут на обнаружение и обезвреживание. Придется идти в астрал на ускорении, парой — для подстраховки.
Тарас осторожно отодвинул Тоню, прислонил к стенке отсека. Девушка вздохнула, но не проснулась. По-видимому, за последние три дня она спала так спокойно впервые. Даже вибрация, гул двигателей самолета и воздушные ухабы ее не отвлекали.
— Входим ударно, — повторил Елисей Юрьевич, положив руку на колено Тараса. — Целеустремление значимое — спасение жизни. После входа «заякори» процесс подсознанием, доверься и следуй за мной.
— Я готов.
— Поехали!
Усилием воли Тарас вошел в средоточие своего «я» и оказался в центре солнечного сплетения, ощущаемого светящимся теплым шариком. Затем заставил этот шарик прыгнуть «во все стороны» и прорвался в измененное состояние сознания, которое можно было приблизительно описать словами «жизнь вне тела».
В глазах потемнело. Он вышел в «космос» подсознания. В таком состоянии уже не существовало препятствий для путешествий по временам и пространственным линиям Вселенной, и Тарасу на мгновение захотелось нырнуть в прошлое, в глубины генетической памяти рода, как он делал всегда, но тут же сработал «ограничитель» ответственности, и сознание устремилось сквозь шевелящуюся живую тьму вслед за стреловидным облачком ярких звездочек таким оно видело энергосферу учителя, пронизывающую граничные слои энергоинформационного поля Земли.
Вспыхнул ровный неяркий свет, снизивший возможности ориентации до нуля. Тарас продолжал «лететь» в прежнем направлении, зафиксировав вектор движения. В какой-то момент он заволновался, не видя проводника, но поймал дружеский импульс учителя и не позволил себе растеряться.
Свет сменился серой пеленой дождя — таким было впечатление. Стрела звезд — сознание Елисея Юрьевича — пробила в этой пелене дыру, в которую ворвалось сознание Тараса. И оба вылетели на край бездны с мириадами звезд, пульсирующих сфер света, светящихся облаков и лучей, образующих дивную переливчатую вуаль.
Обычно после прорыва в астрал Тарас начинал искать связь со своим духом, хранителем рода, которого все предки называли Ведогоном, но в этот раз командовала парадом воля учителя и процесс поиска необходимой информации выглядел иначе.
Картина движения в бездне внезапно застыла Черное поле перечеркнули светлые линии, образуя нечто вроде плоского экрана. Стрела сознания Елисея Юрьевича превратилась в голубоватую стрелочку курсора. Эта стрелочка коснулась жемчужного облака в форме медузы, и тотчас же «медуза» развернулась в картину знакомого космоса с галактиками и звездами.
Курсор коснулся спиральки одной из галактик, и она скачком заняла все поле зрения. Курсор уперся в желтенькую звездочку на краю одной из ветвей галактики, и перед глазами зрителей высветилась Солнечная система. Тарас понял, что Елисей Юрьевич ведет масштабный поиск, опираясь на какую-то систему «компьютерной» связи с астралом.
Курсор ткнулся в зеленую искорку третьей планеты. Возникла панорама тяжеловесно вращавшейся Земли с отчетливо видимыми материками, океанами, морями и летящими в атмосфере аппаратами, светящимися по-разному в зависимости от размеров и массы. Курсор коснулся оранжевой искры самолета, подлетающего к Москве с юга (всего над столицей России кружило одновременно около двух десятков самолетов разных классов), и под ногами Тараса (так он это воспринимал) появился корпус «Ан-12», колеблющийся, полупрозрачный, словно сотканный из паутины.
