Януэль и его спутники могли никого не опасаться, такое замешательство царило здесь этим ранним утром. Ремесленники брали в руки инструменты, чтобы уничтожить грязные пятна Харонии, которые еще не исчезли под лучами солнца. Они надеялись таким образом изгнать зло… Другие складывали в повозки чернеющие на глазах останки убитых. Их нельзя было хоронить. Грифийская Церковь не давала благословения жертвам харонцев, тела должны были быть сожжены, чтобы с ними вместе навсегда исчезли следы заразы.
Когда прошел первый шок, Януэль почувствовал, что готов разделить бессильный гнев окружавших его людей. Это зрелище произвело на него такое ужасное впечатление, что он был уже не в состоянии радоваться их успешному побегу. Когда они втроем поспешили углубиться в лес, чтобы не видеть этой страшной картины, над окраинами Альгедиана уже занимался едкий дым.
ГЛАВА 21
– Здесь мы в безопасности, – объявил Чан Шенде, которая решилась развести огонь, потому что было необходимо согреться и высушить промокшую одежду. – Жители этих краев думают сейчас только о Темных Тропах.
Оставшись в одной набедренной повязке, Черный Лучник протянул руки над костром. Он распустил волосы, и они золотистыми локонами легли на его плечи. Раздевшись за деревьями, Шенда повесила свою тунику на ветку поближе к огню, а сама уселась с другой стороны, завернувшись в свой плащ. Между старыми соратниками завязался безмолвный диалог. Лучник был явно рад их новой встрече, несмотря на весьма неблагоприятные обстоятельства, в которых они оказались.
– Ты такая же красивая, как раньше, – лукаво заметил он.
– А ты все такой же неловкий, – парировала она. Стоя чуть поодаль, Януэль наблюдал за ними. Они определенно хорошо знали друг друга. Но какого рода была их близость? Братство боевых товарищей или былая страсть? В любом случае Януэль слишком устал, чтобы ревновать…
– Так в чем дело? – спросил Чан, лениво потягиваясь.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты прикрыла мою лавочку, имею я право знать почему?
– Ты про этот мерзкий вертеп? – расхохоталась она. – Тогда тебе просто повезло, что я заглянула тебя проведать.
Он тоже рассмеялся, заметив:
– Это верно, но я хочу знать почему. – Его лицо помрачнело. Он указал пальцем на Януэля и сказал: – Я видел портрет этого мальчика и знаю, кто он… А теперь вижу, что его сообщником является не кто иной, как ты. Ты приходишь ко мне, приведя с собой убийцу императора, и, как ни странно, мне бы хотелось, чтобы ты мне все объяснила.
Шенда, прищелкнув языком, сказала:
– Ты мне нужен. Мы должны отправиться к альмандинкам. Без тебя они откажутся сдержать свое обещание.
– Понятно, – сказал он, не скрывая горечи.
– Да, Чан, я вернулась не затем, чтобы вернуть времена отряда Черных Лучников.
– Надежда умирает последней, – пробормотал он.
Те два года, когда на границе империи Грифонов и Ликорнии у всех на устах были Черные Лучники, запомнились Чану как самые яркие – ни с чем не сравнимое время в его жизни, которая в остальном казалась ему хмурой. Те годы напоминали ему захватывающую погоню, которая навеки запечатлелась в его душе. Для него не было ничего более увлекательного, чем нападения на караваны богатых купцов, тянувшиеся из одной страны в другую; Лучники грабили их под покровом ночи, презрев всякую опасность.
Детство и юность Чана прошли тихо, в них не было и намека на приключения. Он жил вместе с отцом, который так и не пришел в себя после трагической гибели жены. Они уединились в лесу, неподалеку от Альдаранша; отец не покладая рук работал на владельца соседнего замка. Будто заживо замурованный в своем горе, он как-то безразлично наблюдал за тем, как рос его сын. Однажды осенним утром Чан нашел отца мертвым под деревом. В руке тот держал свой верный топор. На его теле не было никаких видимых ран, и он не страдал никакими болезнями. В тот день Чану стало ясно, что можно умереть и от душевных ран. Он без сожаления перевернул эту страницу своей жизни. Постепенно юноша прославился в своих краях как талантливый лучник. На службе у крупного феодала он много лет занимался охотой, доставляя дичь к его столу. А потом в результате внезапного поворота судьбы его забросило далеко от Альдаранша, на песчаные тропы у границы с Ликорнией – страной Единорогов.
Звонкий голос Шенды прервал его мысли.
– Мне правда жаль, что так вышло, – заверила она.
– Не говори глупостей. Ты прекрасно знаешь, что я держался за этот притон за неимением лучшего. – Он посмотрел на свои пальцы в отблесках костра и тихо добавил: – Ты знаешь, удача сегодня сопутствовала мне. С близкого расстояния мне еще удается стрелять. Но если мишень находится на расстоянии пятидесяти локтей, я уже ни на что не гожусь.
Шенда кивнула. Она прекрасно помнила скорпиона с желто-черным панцирем, затаившегося среди драгоценных камней, похищенных Черными Лучниками у богатых негоциантов. Чану тогда доверили делить добычу. Он погрузил руку в весело поблескивавшие самоцветы, и насекомое ужалило его. Один из их товарищей кое-что смыслил во врачевании, поэтому Чану удалось избежать невыносимой агонии. Но, к несчастью, укус скорпиона не остался без последствий: при сильном напряжении рука начинала дрожать и мускулы слабели так, что пальцы уже не могли как следует натягивать тетиву. Иными словами, в глазах Черных Лучников ценность его как бойца резко упала. Даже Шенда голосовала за его исключение из отряда. Не сказав ни слова, он ушел, унося причитающуюся часть золота, но куда больше – сожалений.
– Что ж, я хоть чем-то еще могу тебе помочь, – с грустью сказал он.
– Ты согласен? – смущенно и взволнованно переспросила она.
– Что касается альмандинок, да.
Януэль поперхнулся и сказал:
– Фениксийцы почти ничего не рассказывали о них. Я знаю, что после смерти своих Хранителей они собирают оставшиеся от него камни-альмандины…
Чан бесцеремонно прервал его:
– Тебе и незачем знать больше. Эта история касается только меня и Шенды.
Бывший Лучник вел себя с Януэлем вызывающе. Он явно вменял ему в вину то, что тот встал между ним и Шендой. Она пришла к нему только для того, чтобы помочь фениксийцу.
Януэль наблюдал за Чаном и заметил, что правая рука его не в порядке. Юноша не задумывался, с чем это связано, тем более что он и не стремился снискать его расположение. Этот человек уже явно отжил свое, и в его глазах вновь блеснул огонь лишь благодаря Шенде. Однако очарование драконийки все же не могло излечить его руку. Януэль испытывал к нему искреннюю жалость, и все же он не мог понять, отчего Чан злится на него, и поэтому недоуменно взглянул на Шенду. Она натянуто улыбнулась.
– Ему можно доверять, – сказала она Чану.
Лучник не ответил. На самом деле фениксиец произвел на него сильное впечатление, но Чан ни в коем случае не показал бы этого. Ведь перед ним был убийца императора. С другой стороны, это был всего лишь подросток с осунувшимся лицом, бог весть откуда взявшийся мальчишка, бестактно прервавший его воспоминания о самом дорогом. Шенда навсегда запомнилась ему. Долгими ночами за своей стойкой в трактире он мысленно вызывал ее образ, наслаждаясь им, как волшебным эликсиром. Вмешательство фениксийца напомнило ему об изгнании из отряда, о чувстве отверженности, которое он испытал, когда Черные Лучники бросили его, подобно тому как стая бросает раненое животное на растерзание гиенам. Может быть, все сложилось бы иначе, если бы Шенда пришла одна… И все же он отдавал себе отчет: чтобы не ссориться с нею, придется вести себя с Януэлем если не как с другом, то как с товарищем по несчастью. Это все, на что он способен.
