Рука Бедира упала сыну на плечо, пальцы стиснули бицепс сквозь кожу куртки.
— Не мог он тебя видеть. Ни один человек не мог!
Настойчивость этого заявления испугала Кедрина. Он даже ненадолго забыл, что теперь является воином.
— Не думаю, что он человек, отец. Он… мне показалось, что это и был Посланец Ашара. Он не мог видеть меня, правда? — Кедрин услыхал отчаяние в своем голосе и, вопреки себе, содрогнулся, охваченный безымянной жутью.
— Нет! — пылко воскликнул Бедир. — То была игра огня. Я не видел ничего подобного.
— И я, — с торжественным лицом добавил Тепшен Лал.
Взгляд Кедрина в смятении переходил с лица на лицо. Память о происшедшем была так свежа, что он поверить не мог, что только один ясно видел то создание.
Но тут юноша заметил, как Браннок соединяет большой палец с мизинцем, разведя веером остальные, и проводит этим жестом у себя перед глазами, в упор глядя на юношу. Когда разбойник заговорил, голос его звучал хрипло.
— Он видел порождение Ашара. Он видел Посланца.
Бедир сверкнул глазами на бродягу. Лицо Владыки исказилось, челюсти сжались до отказа, хватка, сжимавшая плечо Кедрина, заставила юношу содрогнуться.
— Мы едем в Андурел. Надо предостеречь Королевства!
Кедрин во все глаза вылупился на отца. Голос Бедира одарил его новыми страхами. Он хотел заговорить вновь, спросить, почему его описание вызвало такую реакцию, ведь он, несомненно, лишь подтвердил то, что все уже предчувствовали и так. Но Бедир отвернулся к лошадям, плечи его ссутулились, словно отягощенные присланным знанием, глаза были мрачными. Самого Кедрина не отпускала зловещая немота, вопрос застрял в горле, и юноша молча вскочил на своего коня.
Бедир, едва дождавшись, пока остальные окажутся в седле, пришпорил скакуна и понесся на юг, не обращая внимания на гром копыт, а лишь желая покинуть Белтреван с затаившейся в нем жуткой угрозой.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Хотя Борс и не мог определить, что это, или откуда он это знает, но он почувствовал некоторую перемену в Тозе, когда кудесник приветствовал Баландира, Улана племени Кэрок. И в лучшие времена нелегко было что-то прочесть на мертвенно-бледном лице, теперь же внимание воина сосредоточилось на беседе вождей, а не на Посланце. От успеха этих переговоров зависело будущее Великого Союза. Если Баландир согласится с тем, что у него теперь одна судьба с Нилоком Яррумом, и приведет в Орду тысячи своих воинов, вторжение в Три Королевства будет делом решенным. Если же нет… Борс не представлял себе, что может случиться тогда. До сих пор он привыкал к мысли о вторжении, только теперь ему пришло в голову, что Баландир мог бы и отказаться от союза. Но не война же, думал он. Ибо объединенное войско Дротта, Ята, Гримарда и Вистрала превосходило числом даже могучий Кэрок; а за спиной у Нилока стоял чародей, способный поразить страхом даже неистовое сердце Баландира. И все же что-то шло не так, и Борса это тревожило.
Он занял свое место в кругу, слева от Тоза, деля внимание между Баландиром и Посланцем. Нилок сидел лицом к кэрокскому Улану, ятский Вран расположился справа от него, за Враном сидели Имрат, вождь Вистрала, и Дариен из племени Гримард. Гехрим каждого Улана молча стоял за их спинами: живая стена, способная обеспечить тайну переговоров.
Яркий свет большого костра бросал отблески на доспехи и оружие. Дальше, как следующий рубеж охраны, маячила толпа лесного народа, ожидающего, чем кончатся переговоры. Вокруг стояли шесты мира с цветными лентами и развивающимися на верхушках пышными связками перьев, выкрашенных в алое и белое. Борс не видел, что происходит за спинами гехримитов, но знал, что там стоят почти все воины из их кочевья: бар-Оффы и простые бойцы, а также множество женщин, детей и стариков; и все они молча ждут. Ночной воздух сгустился от их чаяний, погрузив в тишину огромное Становище, раскинувшееся по долине. Даже псы затихли, перестав ссориться и прислушиваясь к происходящему. Борс услышал учтивые слова Нилока Яррума:
— Добро пожаловать, Улан Баландир. Привет тебе во имя мира и нашей дружбы.
Баландир ответил что-то схожее, голос его звучал невнятно из-за шрама, перекосившего его рот — далее длинный светлый след клинка терялся в рыжей лисьей бороде. Этот человек притягивал к себе взгляды. Он был пониже Яррума, но шире в плечах, мощнее в груди, волосы причесаны, как принято у его народа — отведены влево и заплетены в длинную косу с вплетенными в нее кусочками серебра и крашеными перышками. Роскошные меха. Куртка из меха выдры поблескивает в свете костра, плащ из конской шкуры свидетельствует о немалом богатстве. Сапоги из шкуры вепря, сквозь их кожу пропущена серебряная нить. По обычаю, вождю не полагалось иметь на переговорах никакого оружия, кроме кинжала, но рукоять кинжала была выделана из серебра, и работа оружейника смотрелась не хуже, чем у клинка, что висел у пояса Нилока. Ножны тоже были под стать оружию: вырезанные из цельного куска красного дерева и испещренные кэрокскими рунами. Заглянув в светло-голубые глаза Улана, Борс так и не определил, видит там осмотрительность или же недоверие.
— Ты Тоз, — хмыкнул Баландир, устремив внимание на зловещее существо близ Нилока. — Я слышал разговоры о том, что ты Посланец Ашара. Это правда?
Борс повернул голову в сторону колдуна, чтобы видеть его, когда тот ответит. И заметил, как небрежно кивнула белогривая голова. Глаза-кратеры вперились в глаза любопытствующего.
— Да, это я, — ответствовал Тоз.
Казалось, Баландир не ожидал столь краткого и простого ответа, он нахмурился, теребя на пальце кольцо из слоновой кости, взглянул на Нилока, как бы ища у того подтверждения. Нилок произнес:
— Тоз — Посланец. Он пришел поднять Орду. Он даст нам Королевства.
— Три Королевства получить нелегко, — ответил Баландир без всякого выражения на лице. — Не думаю, что жители будут согласны отдать их даром.
— Ты сомневаешься в могуществе Ашара? — спросил Тоз голосом холодным и резким, точно треск льда над заводью посреди зимы.
— Нет, — ответил Баландир, явно что-то обдумывая и тая, и уклончиво добавил: — Я достаточно чту Ашара, поэтому и не готов принять недосказанные слова его Посланца.
— Ты слышал мое слово, — сурово ответил Нилок, потемнев лицом и буквально испепеляя взглядом Кэрока. Затем его черные глаза переметнулись на колдуна в безмолвной просьбе свидетельства, которое убедило бы маловера.
Борс облизал губы, ожидая гнева, а за ним — немедленного и несомненного проявления чародейского могущества. К его удивлению, взрыва не последовало. Можно было подумать, что мысли Тоза блуждают в иных краях, а с этой встречей ему не терпится покончить, и он просто не желает ставить под удар будущее Орды, оскорбив Улана Кэрока.
Борс увидел, как смертельно-бледное лицо поднимается, точно голова готовой к броску змеи. Но Посланец только и сказал:
— Как я могу доказать тебе это, Улан?
