— Сестра Тера? Я не посылал за Вами.
— Конечно.
В голосе слышался ледяной свист ветра.
— …но нам надо кое-что сделать. Тебе и мне.
Дарр вздрогнул, чувствуя, как волосы шевелятся на голове. Этот голос не мог принадлежать хрупкой Сестре, которая стояла сейчас перед ним. Она широко улыбалась, но улыбка походила на сытый оскал. Во рту пересохло, тело покрылось ледяной испариной. Прямо на него смотрели глаза — красные, как угли, и он был не в силах отвести взгляд. Их багровое мерцание неодолимо гнуло его волю.
— Кто ты?
Дарр задыхался. Язык стал непослушным, неспособным рождать слова — словно распух от смертельного ужаса, который заполнял весь рот.
— Разве ты меня не знаешь?
Эти слова не могли быть вопросом. В них была чудовищная однозначность. Они подводили последнюю черту — наподобие той, которую проводит лопата могильщика, вгрызаясь в землю. Шипящий свист еще отдавался звоном в ушах, а Дарр уже знал ответ. Ирла была права. Сеть разворачивалась перед ним… слишком поздно. Он открыл рот, чтобы закричать, позвать стражу, но рубиновое пламя разгоралось все ярче, и слова сгорали у него во рту прежде, чем успевали прозвучать.
— Я Тоз, — шелестящий голос отдавался в голове, обволакивая мозг. — Вы зовете меня Посланцем. Я пришел выполнить волю моего Господина.
Дарр завороженно смотрел в глаза чудовища. Они должны испепелять, но как будто превращают в камень… Эти звуки, полные ликования, зловещего торжества, не могли исходить из уст Сестры.
— Такой слабый, такой глупый… — тонкая рука коснулась его щеки. В этом жесте, похожем на ласку, было что-то непристойное. Карминовое сияние завораживало, лишая воли, и король мог лишь застонать.
— Никто тебе не поможет, Дарр. Твои стражи не придут, и эти глупые куклы в голубых платьях — тоже. Мы одни. Только ты и я.
— Как? — Дарр сумел выдохнуть этот вопрос.
— Как?
Посланец засмеялся. Смех напоминал перестук сухих костей.
— Это было нетрудно. В Высокую Крепость — с помощью этих малодушных отступников, которые предали моего Господина. А оттуда — с тем, кто меня принял. Тогда он был одним из вас, а теперь служит Эшеру.
— Хаттим! — простонал Дарр. Он проклинал себя. Весь ужас, который обрушился на него, был недостаточной карой. Ирла не ошиблась в своих предчувствиях, а он сомневался… и не разглядел очевидного.
— Да, Хаттим Сетийян. Игрушка на нитках, душа, которой так удобно управлять. Теперь он муж твоей дочери. И скоро станет королем — потому что скоро ты умрешь.
— Ты… — выговорил Дарр, изо всех сил преодолевая немоту, которая сковала его язык, — тебе… не… победить.
— Да неужели? — усмехнулся Тоз. Его омерзительная улыбка сияла торжеством. — Ваш будущий король принадлежит мне. Мне, а значит, и моему Господину. Да, теперь он слуга Эшера, Дарр. Скоро все Королевства будут принадлежать Эшеру.
— Нет! — прохрипел Дарр. — Кедрин…
Пальцы, только что скользившие по щеке короля, впились ему в скулы, залепляя рот. Лицо с пылающими глазами приблизилось вплотную — но это больше не было лицо Сестры Теры. Чудовищная маска, нечто бесконечно древнее, бесконечно враждебное… В лицо Дарру остро пахнуло гнилью.
— Что он может сделать? Избранный он или нет — он погиб. На рассвете Хаттим Сетийян окажется на престоле, а враги моего господина — в цепях. Я найду им достойное применение. Если Кедрин жив, я им немного позабавлюсь. А твоя дочь, Дарр? Возможно, я получу и ее. И, наверно, отдам ее Хаттиму. Разве он не заслужил гарема? Представь, как это подхлестнет его честолюбие!
Глаза Дарра расширились от ужаса. В неистовом напряжении он попытался вырваться, но какая-то сверхъестественная мощь вжимала его в перину. Мышцы отказывались повиноваться. Вскоре силы короля иссякли, и он беспомощно замер в неподвижности.
— Ничего ты не можешь сделать, — сказал Тоз. — Ты погиб.
— Госпожа… — ладонь колдуна все еще зажимала рот Дарра. — Госпожа…
— Она тоже ничего не может сделать, — прошипел Посланец. — Даже день когда-нибудь заканчивается. Начинается ночь, ночь Эшера. Это будет долгая ночь, Дарр, и мой Господин будет долго править Королевствами. Такой ночи твой ничтожный мир еще не знал! А сейчас наступит твой закат.
Хрупкая ладонь соскользнула с губ короля, он успел лишь хрипло застонать. Колдун швырнул Дарра на подушки. Перекошенное лицо Сестры Теры склонилось над ним, снова превращаясь в чудовищную маску. Это было последним, что увидел король. Холодные губы припали к его рту. Последним усилием он воззвал к Госпоже с просьбой о прощении и о спасении души. Потом все потонуло в багровой круговерти… и исчезло навсегда.
Тоз пил с жадностью, наслаждаясь после долгого воздержания. Каждая частица его существа ликовала, впитывая силу. Такой податливый и немощный, Дарр обладал сильным духом. Наконец Посланец неторопливо поднялся и направился к двери. На постели осталось иссохшее тело, из которого ушло нечто большее, чем жизнь.
В прихожей спали слуги. В эту ночь их не посещали сновидения. У двери, точно статуи, застыли гвардейцы. Казалось, они наблюдают за игрой теней на полу, но их невидящие глаза были неподвижны. Никем не замеченный, Тоз молча спустился по лестнице и направился в спальню, где, обняв друг друга, спали новобрачные. Рубиновые огоньки таяли в его глазах. Когда он вошел в покои Хаттима, зеркало в прихожей отразило зеленоглазую Сестру Теру. Тоз скользнул в свою комнату, подкинул в очаг дров и замер у самого огня. Будущее, которое он готовил, наступит очень скоро — когда слуги придут, чтобы приветствовать Государя, и найдут его мертвым. Но еще раньше — хотя лишь немногие знают об этом — самые преданные из военачальников Хаттима появятся во дворце. Хаттим может быть спокоен. Когда он сделает последний шаг к Высокому Престолу, ему будет на кого опереться.
Теперь его ничто не остановит. Ни Сестры, ни Тамур, ни Кеш, ни Кедрин Кэйтин… Никто и ничто.
* * *
Правитель Тамура и его супруга проснулись от шума. Коридоры Белого Дворца наполнил топот ног, повсюду раздавались крики слуг и стражников. Откуда-то донеслись рыдания. Бедир еще натягивал сапоги, неловко двигаясь спросонья, когда Ирла, набросив сюрко прямо поверх ночной сорочки, устремилась в прихожую. Ее супруг поспешил следом, на ходу застегивая перевязь.
Во дворце царило смятение, граничащее с паникой. Поймав за рукав какого-то сержанта, который мчался мимо, Бедир спросил, что происходит.
— Государь умер! — выдохнул сержант. — Да хранит нас Госпожа, господин Бедир… Государь Дарр умер!
Сжав руку жены, Бедир устремился в покои короля, расталкивая слуг и стражников. Его лицо было мрачно. Взбежав по широкой лестнице, они влетели в коридор, где уже было не развернуться.
У дверей покоев Дарра уже толпились придворные, и гвардейцы в полном вооружении едва сдерживали их напор. Даже под забралами было видно, что лица стражей бледны, как мел. Энергично работая локтями, правитель протолкался вперед. Гвардейцы расступились, пропустив его в прихожую. Туда уже успел проникнуть кое-кто из андурельской знати — видимо, вместе с группой встревоженных Сестер. Однако у двери в спальню стояли двое гвардейских офицеров весьма строгого вида, с обнаженными мечами. После некоторых колебаний они все-таки впустили Бедира и Ирлу и тут же захлопнули за ними дверь.
