— Госпожа Марга, — полукровка широко улыбнулся, — надеюсь, ты в добром здравии. Госпожа Ирла, я сожалею об обстоятельствах нашего знакомства, но уверяю, я сделаю все, что могу, чтобы Кедрин вернулся невредимым как можно скорее.
На миг Ирла растерялась. Этого человека описывали как бродягу-полукровку, едва ли не варвара… а он держался с изысканной вежливостью и демонстрировал прекрасные манеры.
— Благодарю тебя, Опекун, — улыбнулась она. — Мой муж рассказывал о тебе… и мой сын… они были о тебе прекрасного мнения.
— Я польщен.
Момент был серьезным, но Ирла уже заметила в глазах полукровки озорные искорки.
— Но этот титул… понимаешь, он напоминает об обязанностях… Для друзей я просто Браннок.
Ирла торжественно кивнула.
— Значит, Браннок… я рада, что мы друзья.
— Он выезжает на рассвете, — пояснил Бедир, отвечая на немой вопрос жены, — один.
— Так быстрее, — объяснил Браннок. Он уже снова сидел за столом и с нескрываемым удовольствием поедал жаркое, умудряясь оставаться в рамках приличий. — Народ лесов мне доверяет, а посылать в Белтреван тамурскую армию… по-моему, рановато.
Ирла понимающе кивнула и опустилась на стул напротив полукровки.
— Ты ничего не слышал от жителей леса?
Браннок покачал головой.
— Сейчас время Сборов, Ирла. Кланы племен собираются вместе и решают свои вопросы. Но при этом никто не знает, что делается у соседей — до Первого Дня, когда они возвращаются в свои охотничьи земли.
— Как ты поедешь? — спросил Рикол.
— Через перевал, потом вдоль Лозин к западу… до Сарана, а там к северо-западу вдоль реки к Кургану Друла. Это место Сбора Дротта. Если Кедрин ищет шаманов, ему туда.
— Думаешь, шаманы согласятся ему помочь? — спросила Ирла.
Браннок пожал плечами.
— Мне трудно решать за шаманов Дротта, но… Орда разбита, и это явно не прибавило им сил. Их Уланом стал Корд, а у него с шаманами особой любви не было. Кедрин — хеф-Аладор, для Корда это не пустой звук.
— То есть Эшер уже не имеет прежней власти?
— Как я понимаю, боги дают силу тем, кто им поклоняется… а вера людей дает силу богам. Орда разбита, Посланец исчез. Многие считают, что Эшер их предал — так почему нет?
— Ты слышишь? — Ирла обернулась, и Бедир увидел, как в ее глазах сияет надежда.
— Конечно. Но не стоит слишком на это рассчитывать.
— Согласен, — откликнулся Браннок. — Эшер не склонен к всепрощению. И то, что считает своим, без боя не отдаст.
В наступившей тишине Браннок закончил трапезу. Осушив напоследок кубок, он попросил Рикола показать ему спальню и откланялся.
— Сделаю все, что смогу, — пообещал он, обернувшись на пороге.
— Спасибо тебе, — улыбнулась Ирла.
Бедир кивнул, но его улыбка была не столь лучезарной.
Утро выдалось невеселым. Свинцовые тучи предвещали снегопад. Изредка в разрывах вспыхивало солнце — словно намекало на свое существование, но не решалось показаться. Кутаясь в плащи, Бедир, Ирла и Рикол вышли попрощаться с Опекуном Леса. Браннок выбрал двух крепких лошадок, не слишком быстрых, но выносливых, оседлал мышастую, а на пегую навьючил поклажу. Всадник и обе лошади были увешаны пучками красных и белых перьев в знак мирных намерений. Несколько красно-белых пучков пополняли прическу Браннока, еще один торчал у него над плечом, украшая рукоять сабли. В сочетании с плащом из волчьего меха и тяжелыми сапогами это смотрелось весьма эффектно. Сзади у седла покачивался лук и колчан со стрелами, которые бывший разбойник как бы невзначай забыл отстегнуть. Вскочив в седло, смуглый полукровка улыбнулся, и ровная полоска белых зубы блеснула, как солнце из-за облаков.
— Если они у Дротта, я найду их и привезу сюда, — пообещал он.
Ирла шагнула вперед.
— Да хранит тебя Госпожа, — и подняла руку, благословляя его.
— Будь осторожен, — предостерег Рикол.
Это замечание явно позабавило полукровку.
— Найди его, — попросил Бедир. — Найди их… ради нашей дружбы.
— Непременно.
Без лишних проволочек бывший разбойник стукнул мышастую пятками и помчался прочь. Глухой перестук копыт по мерзлой дороге становился все тише, пока не смолк.
Теперь оставалось только ждать.
Потянулись однообразные дни. Они текли, сливаясь друг с другом, как вязкий серый поток. Бедир находил себе занятия в крепости, а Ирла коротала время в обществе Марги или уединялась в молельне. Потом пришло время урстайда.
[2]
Праздник прошел невесело: нет ничего хуже неизвестности и ожидания.
А потом в Высокую Крепость пришли вести. Пришли с заснеженных холмов юга, откуда их не ждали — и уже одно это приводило в замешательство.
Вести принес усталый медри на взмыленном коне.
Приближаясь к гласису, медри натянул поводья, и лошадь пошла шагом. Снег покрывал его плечи, словно второй плащ — гонец провел в седле не один день, пробираясь по дорогам Тамура. Даже в северном Королевстве давно не помнили такой лютой зимы. У ворот медри выпрямился в седле, вскинул голову, хотя это движение далось ему нелегко, и клич, знакомый каждому, огласил ущелье:
— Медри просит позволения войти! Я принес весть!
Ворота были открыты, но он еще медлил: по обычаю, капитан дозора должен был дать ответ.
— С добром или с бедой — добро пожаловать, медри.
Гонец проехал во двор крепости, и воины вышли ему навстречу, чтобы помочь ему спешиться. Он тряхнул головой, отсылая их, и спрыгнул на землю. Колени задрожали, и медри вцепился в луку седла, чтобы не упасть. Когда он нашел в себе силы выпрямиться, рядом стоял капитан.
— Кому предназначена весть?
— Бедиру Кэйтину, правителю Тамура, — ответил медри, — и его супруге, госпоже Ирле Белванне-на-Кэйтин.
— Я провожу тебя к ним.
Медри ласково потрепал свою кобылу по холке.
— Ты проследишь, чтобы ее отвели в конюшню? Почистили, покормили?
— Конечно, — кивнул капитан, подзывая сержанта.
— Обращайся с ней хорошо, — попросил медри. — Она это заслужила.
— Будет сделано.
Сержант принял у него из рук повод. Медри отряхнул свой лазурный плащ, расправляя плотную ткань, чтобы трехзубая корона была хорошо видна, и коснулся сумки, закрепленной на поясе.
— Веди.
Следуя вместе с гонцом через двор, капитан привычно разглядывал своего спутника. Они поднялись по винтовой лестнице и двинулись по лабиринту коридоров.
