— О, Джинадо, хава плюзаро тур миос юст ноуп форгетул
мумзери лингвyc, — вскричал Нуфнути Куче.
Слышимость была неплохая. Надо сказать, что прошлогодние
события вывели островитян Больших Эмпиреев из исторической консервации.
Островитяне вдруг начали активно пользоваться разными благами современной
цивилизации, и в частности телефоном. Больше того, они так увлеклись
возможностями сверхдальней связи, что по меньшей мере треть бюджета республики
уходила на телефонные переговоры с разными странами. Геннадий уже привык, что
вдруг среди ночи его будил звонком футболист Рикко Силла или бывший президент,
а ныне парикмахер, Токтомуран Джечкин, или даже дельфин Чабби Чаккерс, ныне
служивший капитаном столичного порта и главным лоцманом республики.
Теперь мы переводим на русский язык дальнейший разговор
Геннадия и сенатора Куче, ныне премьер-министра страны.
— Вы, дорогой Нуфнути, должно быть, звоните мне по
поводу сундучка? — спросил Геннадий.
— Не понял! — прокричал Нуфнути через океаны.
— По поводу сундучка, в котором что-то стучит? —
пояснил свой вопрос Гена.
В ответ послышались звуки, похожие на шум тропического
ливня.
— В чем там дело, Нуфф? — забеспокоился Гена.
— Я плачу, — ответил премьер. — Я растроган
до слез твоим, Гена, вниманием к нашей маленькой стране. Ты знаешь даже
полузабытые легенды.
— Срочно расскажите мне эту легенду, — попросил
Гена.
В мировой телефонии возникли новые явления, похожие на
стыдливое похрюкивание.
— Мне немного стыдно, но я помню эту легенду только
наполовину, ведь она полузабыта, — сказал Куче. — Однако попробую…
Оказалось, что легенда о сундучке из дерева «сульп» уходит
куда-то в необозримые времена, когда нарождающееся человечество разрозненными кучками
и даже в одиночку путешествовало по пустынной планете среди красивых, но
грозных в своей загадочности явлений природы, — чуть ли не к тем временам,
когда мореплаватель Йон с тремя сыновьями, Мисом, Махом и Тефей, шмякнулся на
своем катамаране через стену прибоя на шелковистый пляж необитаемого
архипелага.
Сундучок переходил из эпохи в эпоху, из рук в руки, из
алчных в благородные и наоборот и обрастал малыми легендами, словно ракушками,
хотя на его гладкой поверхности не оставалось ничего, кроме нерасшифрованной
монограммы. Достоверно было известно лишь, что в нем что-то стучит, но ключа к
нему подобрать не смогли, да и замок к тому же не был обнаружен, разбить же его
благородные руки не решались, алчные же — вот еще одна загадка! — не
могли. Небьющийся был сундучок!
Естественно, многие думали, что в сундучке скрыто черт-те
что: то ли неслыханной ценности бриллианты, то ли чрезвычайные культурные
ценности. В середине прошлого века «кроты» с Карбункула пустили слух, что
именно в этом сундучке спрятал украденный на пиратском бриге гигантский алмаз
несчастный свистун Хьюлет Бандерога, перед тем как скрыться от возмездия на
островах Кьюри и там одичать. Известно было, что шайки с эскадры кровавого
бандита Рокера Буги рыскали по островам в поисках сундучка до самой решающей
схватки с клипером «Безупречный». Потом следы сундучка окончательно затерялись…
— Мы нашли эти следы! — вскричал Гена. —
Нуфнути, похоже на то, что скоро мы вернем вашему народу его достояние!
— Хорошо бы к открытию, — сказал сенатор. — Ведь
я звоню тебе, дорогой Гена, совсем не из-за сундучка, о котором наш народ уже
почти забыл, хотя и не отказался бы обрести его вновь, даже не зная, что там
стучит, и стучит ли вообще, и нужен ли этот стук нашему красивому народу, и не
нарушит ли он чего-нибудь на наших островах…
«Эге, — подумал тут Гена, — уж не становишься ли
ты рутинером, дорогой Нуфнути?»
— И подлинные ли кроются там ценности, а не мнимые ли,
и не разбудят ли они нездоровые страсти среди некоторых граждан Оук-Порта, а
совсем по другой причине.
— Что? — спросил Гена не без растерянности. —
Я несколько запутался в вашей фразе, дорогой и уважаемый друг.
— Не из-за сундучка, а из-за музея, — чуть-чуть
яснее сказал сенатор. — Мы открываем музей нашей истории и приглашаем на
открытие все потомство нашего национального памятника, а также сестер
Вертопраховых, капитана Рикошетникова, его семью, весь экипаж корабля «Алеша
Попович» с членами их семей и друзьями, а также всех людей доброй воли по
твоему усмотрению.
— Спасибо, Нуфнути, мы обязательно приедем, а вы пока…
Он хотел попросить премьера начать поиски таинственного
коротковолновика, используя помощь вождя Фуруруа (ведь от Эмпиреев до
Микронезии гораздо ближе, чем, к примеру, от Ленинграда до Гренландии), но тут
по длинным коленам мировой телефонии и по всем ее стыкам прошла нервная дрожь,
голос Куче уплыл и растворился, и забормотало сразу несколько десятков голосов:
«…три таузэнд ов миллион… твенти пойнт сикс персент… комма… хальб дритте…
масимаси… кванто фа… хав паунд… тити-мити…» Геннадий понял: мировую валютную
систему вновь лихорадит.
Он поднял мяч для подачи и вдруг задумался. Весенний закат
пылал над островами. Он пылал равномерно для всех, в том числе и для нас с
вами, но, в самом деле, давайте скажем прямо: весенний закат над островами для
тринадцатилетних детей пылает сильнее, чем для их сорокалетних родителей. Гена
стоял с мячом над головой и думал, глядя на весенний закат над островами, хотя
это были родные Кировские, а не те далекие, далекие, далекие, где когда-то год
назад он встретил свою партнершу в сегодняшнем матче — Дашу
Вертопрахову, в те времена еще именуемую Доллис Накамура-Бранчевска.
Некоторое сомнение, прозвучавшее сегодня в витиеватой
парламентской фразе Нуфнути Куче, поселило сомнение и в душу мальчику. А стоит
ли, в самом деле, продолжать поиски этого сундучка, без которого, как видим,
прекрасно обходится человечество вот уже больше столетия? А не лучше ли взять и
выиграть этот матч у наперсника детских игр Валентина Брюквина и его надменной
партнерши? А не лучше ли, забыв о всяких там смутных сигналах, заняться веселой
подготовкой к чудеснейшему, веселейшему путешествию на Эмпиреи?
Отягощенный этими сомнениями. Гена подал мяч, а не
отягощенный сомнениями Валентин Брюквин тут же погасил его. Зрители, а их было
немало, ибо рядом с кортом находился дом отдыха ветеранов сцены, взорвались
аплодисментами. Назревало сенсационное поражение ранее почти непобедимой пары.
— Генка, ощетинимся? — услышал он горячий шепот
Даши. Удивительно, как быстро овладевала эта бывшая иностранка разными
школьными ленинградскими словечками.
