Они все скопом бросились к номеру 7 и ринулись внутрь,
выбрасывая какие-то истлевшие боа, шляпы, шлепанцы и тому подобное. Геннадий же
со спринг-найфом бросился в другую сторону. В мгновение ока он перерезал путы и
освободил экипаж «ЯК-40» компании «Грин» — трех пилотов и двух стюардесс.
— Хватайте оружие, ребята! — крикнул он им. —
Без команды не стрелять!
Буба Флауэр немедленно подняла руки вверх, как только
увидела направленные на нее автоматы, и кокетливо улыбнулась: я, дескать, здесь
просто купальщица, просто прелестная незнакомка, обычная звезда экрана, не
более того…
Из номера 7 полетело наконец белье школьного периода и
послышался жуткий вой десятка глоток:
— Ничего! Там нет ничего! Убьем, гаденыш!
Бандиты обернулись, и тут же подняли руки вверх. Экипаж
зурбаганского аэро оказался людьми неробкого десятка. Даже хрупкие стюардессы
сжимали в своих руках оружие, как настоящие солдаты.
Быть может, не все наши уважаемые читатели знают одну
непреложную истину: бандиты трусливы. Теперь пусть знают все: бандиты храбры
лишь при нападении на безоружных и не ожидающих нападения людей. При малейшем
сопротивлении бандиты, всякая там шпана начинают немного трусить, а при сильном
сопротивлении бандиты готовы и драпануть. Вот и сейчас еще недавно грозные
«хай-джекеры» дрожали от страха, глядя на свои недавние жертвы. Меряя всех
своей меркой, они ждали мести.
— А ну! — сказал Геннадий на своем безукоризненном
английском. — Все полезайте в чемоданы!
Бандиты дважды себя упрашивать не заставили и мигом
разместились в сиракузерских чемоданах, где поодиночке, а где и по двое.
— Давайте быстренько познакомимся, — предложил
Гена своим соратникам и, как воспитанный мальчик, в первую очередь поклонился
стюардессам. — Меня зовут Гена Стратофонтов.
— Ой, неужели это вы?! — вскричали девушки. —
Мы вас знаем, мы читали! Мы даже не мечтали познакомиться! Какое счастье!
Однако простите! — вскричали они.
— Меня зовут Гала!
— А меня Акси! Гала и Акси! Очень приятно!
— Фил! — представился один пилот.
— Зит! — представился второй.
— Эсп! — отрекомендовался третий.
Быстро познакомившись, эти смелые люди закрыли все кофры
Сиракузерса, защелкнули все застежки, затянули все ремни, а кое-где всунули
задвижки из пальмовых ветвей.
— Браво! — захохотал вдруг все еще не отвязанный
Сиракузерс. — Кто это все устроил? Опять «Интернейшнл миллионер сервис»?
Молодцы! Все было как в жизни, даже больно. Я был абсолютно убежден, что я в
руках «ганга», до этого комического номера с чемоданами. Браво, господа! Финал
великолепный! Все счета будут оплачены по предъявлении.
Увы, сеньор Сиракузерс, до финала было еще далеко. За
пальмовой рощей послышались громкие голоса, резкий смех, шаги большой группы
людей.
Гена сделал знак своему отряду и побежал к цветущему
кустарнику, окаймлявшему летное поле. Фил, Зит, Эсп, Гала и Акси бросились за
ним. Не успел маленький отряд укрыться в кустах, как большой отряд вышел из
пальмовой рощи на бетон. Теперь наступила очередь Гены открыть рот от
изумления. Впереди отряда шла… она… женщина-чудовище мадам Накамура-Бранчевска,
которая в конце предыдущей книги рухнула на своем самолете в воды Эмпирейского
пролива и лопнула, как один из пузырей земли, о которых писал еще Великий
Потрясающий Копьем.
Глава 8
в которой приносится жертва океанскому богу Де-Винду
— Отличная машина! Ах, какая великолепная
машина, — приговаривал Юрий Игнатьевич, сидя за рулем «ЯКа-40».
Старый авиатор явно наслаждался.
Мария Спиридоновна между тем тревожно смотрела на приборы и
озирала по-прежнему синий и по-прежнему безжизненный простор.
— Юрий Игнатьевич, — проговорила она, —
практически можно сказать, что у нас кончилось топливо. Мы летим на нуле.
— Да? Жаль? — легкомысленно реагировал на это
сообщение Четвёркин. Он улыбнулся. — А все-таки, дружище товарищ, я
счастлив, что мне довелось сесть за руль реактивного аппарата!
— Юрий Игнатьевич, через пять минут мы начнем
падать, — сказала бабушка Стратофонтова.
— Зачем нам падать? Попробуем планировать. Мне кажется,
что я смогу планировать на этой машине.
— Юрий Игнатьевич, ведь это вам не «фарман»!
Старик вдруг выключил двигатель. Мгновенная тишина. Крик
ужаса в салоне. Самолет клюнул носом вниз, левое крыло задралось… И
вдруг — как будто лошадь взяли в вожжи — нос приподнялся, крыло
выровнялось, самолет плавно заскользил вниз, как лыжник по пологому склону.
Мария Спиридоновна посмотрела на пилота. Четвёркин сидел,
подавшись вперед, руки со вздувшимися жилами крепко держали руль, лицо
обострилось, даже морщины как будто сгладились, он даже стариком в этот момент
не выглядел, а был совсем молодым. Вот тут штурман бомбардировочной авиации М.
С. Стратофонтова поняла, что пилота такого класса даже она никогда не
встречала. Это был даже и не «класс», это было то, что в старину называли
«божьей милостью».
Четвёркин включил двигатели. Они заработали ровно, хотя и
питались самыми последними каплями бензина.
— Видите? — не без мальчишеского бахвальства
спросил авиатор.
— Что ж, — сказала бабушка Стратофонтова, —
на комплименты нет времени. Старайтесь протянуть подальше. Вам не кажется, что
на горизонте что-то темнеет?
— Нет, не кажется, — сказал Четвёркин. — Увы,
не кажется, а у меня зрение стопроцентное, дружище товарищ.
— Что же получается? Будем садиться в море? —
спросила стоявшая в рубке мама Элла.
— Есть другие предложения? — поинтересовался
Четвёркин.
— Других предложений нет, — сказал папа
Эдуард. — Здесь, в воздухе, гораздо меньше вариантов, чем в горах. Надо
раздать пассажирам спасательные жилеты.
— Правильное предложение, — одобрил Помпезов Грант
Аветисович.
