Он угрюмо усмехнулся звездам, вздохнул, зевнул и закрыл глаза, позволяя сну успокоить взбудораженный ум. Все, что мог, он сделал, большего ему не дано.
С рассветом они возобновили путешествие на север, и его сомнения развеялись. Над джунглями поднималось ярое солнце; пока гребцы торопливо ели, ветер усилился; они уселись на скамейки; Теккан вновь совещался с Катей у руля. Каландрилл, не смущаясь, помог Куаре и другим женщинам собрать и помыть в морской воде грязную посуду, затем присоединился к Брахту, стоявшему на передней палубе.
Керниец выглядел довольно бодрым, хотя Каландрилл перехватил несколько его взглядов в сторону Кати. Когда наконец стало ясно, что она к ним не присоединится, Брахт предложил другу поупражняться в фехтовании.
— У нас нет тренировочных доспехов, — возразил он, — и тупых мечей.
— Есть обыкновенные доспехи, — ответил Брахт, — может, тут, на корабле, нам ссудят и оружие? Поговори с Текканом. А вдруг он соблаговолит?
Каландрилл кивнул и отправился на полуют, где изложил кормчему их просьбу. Теккан дал согласие и повернулся к Кате, предложив подыскать им, что они просят. До его прихода отец и дочь, видимо, говорили о вчерашнем происшествии, и Теккан не стал возражать против того, чтобы Катя к ним присоединилась.
— Мне кажется, что Теккан — твой отец — сегодня в хорошем настроении, — пробормотал он, когда они шли к ящикам с оружием и доспехами.
— Мы поговорили, — ответила она, — и я рассказала ему об обещании Брахта. Он согласен с этим.
— А кто такой Брахт? Кто это мы?
Катя улыбнулась.
— А что такое Каландрилл?
— Это другое, — ответил он и усмехнулся, поняв, что Катя дразнит его. — Мне кажется, твой отец не очень жалует таких людей, как мы: мы слишком часто и просто прибегаем к клинку, и он боится, что мы… заразим и тебя.
Она кивнула, все еще улыбаясь, хотя голос ее был серьезен.
— Ты проницателен. Именно этого он и боится: что я забуду о том, как живут в Вану, и что ваши странные обычаи очаруют меня.
— Ну и как? — спросил он напрямик.
Она перестала улыбаться и с неохотой сказала:
— Они мне нравятся, — затем усмехнулась, переведя все в шутку. — Но я же говорила тебе, что на меня смотрят как на чужеземку в моей собственной стране.
Ему хотелось поговорить с ней еще, может, более откровенно, но они уже подошли к ящикам, а рядом с ними стоял Брахт, склонив голову в вежливом приветствии.
— Отец не возражает?
— Он практичный человек. — Катя вытащила короткие защитные куртки и наголенники и передала их Каландриллу. — Он понимает, что подобное умение, в котором может возникнуть необходимость, нужно вырабатывать.
Брахт поднял брови, увидев, что перед ним на палубе лежат три комплекта доспехов и три меча.
— Он даже не возражает против того, чтобы ты присоединилась к нам?
— Что бы он ни думал о моих… способностях… он хочет, чтобы я выжила.
— Так, значит, цель оправдывает средства?
Катя ловко стала натягивать на себя доспехи, избегая взгляда кернийца.
— Нет, конечно, нет. Это аргумент жестоких людей, а Теккан не жесток. Средства должны служить цели. Но идти на то, на что идем мы, без подготовки — глупость, а Теккан далеко не глуп.
— Я и не говорил этого, — быстро вставил Брахт. — Я не хотел никого обидеть.
Катя посмотрела на него снизу вверх и рассмеялась.
— Так что, будем философствовать или тренироваться?
— Тренироваться, — ухмыльнулся Брахт. — В этом я более сведущ, чем в словоблудии.
Он надел наголенники и куртку, и Каландрилл последовал его примеру. Мечи, которые нашла для них Катя, чтобы им не пришлось затуплять свои собственные, были как раз такими, какие ей больше всего нравились. Видимо, в Вану предпочитают как раз такие клинки. Скорее это были сабли, более изогнутые, чем меч Брахта, и легче, чем прямой лиссеанский клинок Каландрилла; по всей видимости, они предназначались для боя на лошадях, но неплохо служили и в пешем бою. Он подбросил меч на руке, приспосабливаясь к его весу и форме. Теперь он делал это уже инстинктивно, наученный практическим опытом.
— Итак, — сказал Брахт, улыбаясь Кате, — нападаешь? Посмотрим, есть ли у тебя шансы. Каландрилл, считай уколы.
Каландрилл отошел в сторону, и они приняли стойку. Их схватка была, как ему показалось, чем-то вроде ухаживания. Эта мысль рассмешила его, потому что он вдруг заподозрил, что Катя знала об этом с самого начала. Брахту хотелось произвести на нее впечатление, и это бы ему удалось, будь она слабее, но Катя ни в чем ему не уступала, и Каландрилл не скоро открыл счет. Брахт безошибочно отбивал удары Кати, но и достать ее тоже не мог. Выражение лица кернийца из уверенного в себе переросло в насупленную решимость, а затем в неприкрытое удивление. А Катя улыбалась, явно довольная тем, что может сражаться на равных с таким опытным соперником. На лицах их стал проступать пот, вокруг них собрались зрители, не столь неодобрительно настроенные по отношению к этому искусству, как Теккан. Каландрилл взглянул на кормчего — на лице Теккана было суровое и не совсем одобрительное выражение. Наконец Брахту удалось повести в счете воспользовавшись тем, что он сильнее, он отвел клинок Кати и нанес ей удар сбоку по ребрам. Она тут же встала в стойку, готовая продолжать схватку, но керниец умоляюще поднял руку и опустил меч, тяжело дыша.
— Я тебя мало чему могу научить, — заявил он восхищенно. — Ахрд, женщина! В Куан-на'Форе ты сама бы заработала себе приданое. И лучших лошадей.
Катя раскраснелась от упражнений, но Каландриллу показалось, что от слов Брахта она покраснела еще гуще. И, чтобы скрыть смущение, девушка нахмурилась и спросила:
— Ты хочешь сказать, что в Куан-на'Форе жен покупают?
Брахт несколько помрачнел, и улыбка его стала таять.
— У нас принято платить за невесту, да. И давать ей приданое, — пробормотал он.
— В Вану мужчина и женщина сами решают, — сказала Катя, и керниец опять расцвел.
— А отцы? — поинтересовался он. — Какое место отводится отцам?
Он открыто смотрел ей в лицо, а она спокойно встретила этот взгляд и сказала:
— Мы ищем их благословения.
— А если его нет? — спросил он.
Катя на мгновенье потупилась.
— Лучше его получить, — сказала она. Брахт серьезно кивнул и сказал:
— Что же, да будет так. — Затем, повернувшись к Каландриллу, словно желая уйти от столь деликатного разговора, сказал: — Хочешь попробовать?
Каландрилл хуже владел клинком, чем Брахт и Катя. Вообще-то, он неплохо фехтовал, и если бы Торвах Бануль или его отец присутствовали на этой схватке, они, скорее всего, рукоплескали бы ему, но, несмотря на отчаянное сопротивление и довольно удачную защиту, Брахт скоро повел в счете три — один. Он поклонился меченосцу признавая его превосходство, и они остановились передохнуть. Затем он дрался с Катей, и перед ее мечом он не чувствовал себя увереннее, хотя ему и удалось нанести ей два укола против ее трех.
