В этом была какая-то загадка, которую ему никак не удавалось разгадать. Как паутина, прозрачной драпировкой обволакивающая деревья, которую никак не ухватить. Придут трое, говорит Иссым. Значит, их появление было предсказано. Но разве это возможно? Ясновидящие, предсказатели и чародеи, жившие во дворце отца, могут пред сказать лишь ближайшее будущее, да и то только одному человеку. Значит ли это, что паутина, сплетенная Древними, намного обширнее? Катя рассказывала, что святые отцы Вану знают о намерениях Варента пробудить Безумного бога и потому послали ее вдогонку за двумя воинами, которые тоже открылись им в видениях. Но все это настоящее. Иссым же говорит о чем-то древнем, о чем-то, что было предсказано еще несколько веков назад, что, более того, было подготовлено Древними, словно в их планы входило обеспечить доступ предсказанных ими трех человек к «Заветной книге». Зачем им это понадобилось?
— Не понимаю, — пробормотал он.
— Да и незачем, — впервые заговорила Катя. — Мы ищем «Заветную книгу», и Иссым доставит нас к ней.
Он нахмурился.
— Но почему? Откуда им было знать, что мы придем? Зачем посылать нам проводника?
— Мы просто пешки в чьей-то игре, — ответила она, словно читая его мысли. — А игра эта значительно серьезнее, чем мы можем себе представить. Наша задача — доставить «Заветную книгу» в Вану, дабы там ее навсегда уничтожили. Большего нам знать не дано.
— Но Каландрилл ведь ученый, — с усмешкой заметет Брахт, — и он хочет все знать.
— А тебе разве не интересно? — спросил Каландрилл.
— Меня прежде всего интересует испытание, — пожал плечами керниец. — И опасности, которые подстерегают нас впереди. Этого мне вполне хватает.
Каландрилл вздохнул и рассеянно раздавил большую зеленую муху, которая ползала у него по лицу, несмотря на то что оно было намазано толстым слоем мази эк'Салара.
— Скорее всего, мы найдем ответы на эти вопросы, когда доберемся до Тезин-Дара, — предположила Катя.
— Угу, — эхом отозвался Брахт, — а по дороге нас ждет много такого, что сполна займет твой пытливый ум.
Каландрилл кивнул, сожалея, что не может быть столь же прагматичным, как его спутники; беспокойные мысли кружили у него в голове, как назойливые мухи, тучами осаждавшие их, и он усиленно гнал эти мысли от себя — и мысли, и мух. С последними, благодаря мазям эк'Салара, справиться было легче, чем с мыслями. Каландрилл посмотрел на постепенно приближающиеся массивные деревья с широко раскинутыми, как лапы гигантских пауков, корнями. От освещенных солнцем серо-зеленых стволов, увитых лианами с бледными цветами, исходил экзотический аромат, смягчавший вонь застойной воды. Мох, который издалека показался ему тонкой паутинкой, толстым покрывалом лежал на переплетенных сучьях, давая прибежище целому сонму насекомых. Лес словно скрывал топи от внешнего мира.
— Там дракон маленький, — предупредил Иссым, поднимая гарпун. — Большой дракон — дальше.
Лодки пробивались сквозь мшистую стену туда, где дрожал приглушенный свет и где играли зеленые, голубые и золотые блики, словно дымка, призрачная как сон. Воздух сгустился, обволакивая их теплой влагой, и наполнился жужжанием и стрекотом насекомых. Небо скрылось за пелериной из мха и ползучих растений. Они плыли под арками огромных позеленевших корней мангровых деревьев. На зеленовато-голубой воде, островками проступавшей то тут, то там, поблескивали солнечные блики, само солнце лишь изредка пробивалось сквозь дыры в кроне, и под его лучами коричневатая вода приобретала золотистый оттенок. В воде плавали темные предметы, напоминающие бревна. Лишь только приблизившись к ним, они поняли, что это — драконы; рептилии с яростью забили огромными хвостами по воде, подняв целую тучу брызг, и с недовольным ревом бросились в укрытие.
— Маленький, — вновь сообщил Иссым с внушающим ужас равнодушием. — Прятаться от охотник… Большой дракон нет прятаться.
Следуя примеру Брахта, Каландрилл взял гарпун. Лучницы подняли луки со вставленными в них стрелами. Самый любопытный хищник подплыл поближе, сверкнув холодными зелеными глазками, торчавшими на красноватой морде. Иссым жестом приказал всем отодвинуться назад и, встав на носу, швырнул в животное гарпун, даже и не пытаясь пробить толстую кожу, а метясь прямо в морду Дракон зарычал и нырнул, лодка закачалась на волнах Иссым, внимательно наблюдавший за поверхностью воды вскоре указал на животное, всплывшее на некотором рас стоянии от них.
— Там мягко, — сказал он, дотрагиваясь рукой до собственного носа, и вдруг издал лающий звук — видимо рассмеялся. — Ударить туда, маленький дракон бежать. Все другое… прочное, как броня. Оставить дракон Иссым.
Каландрилл кивнул и присел на корточки, перекинув гарпун через плечо, а затем взял в руки шест, вместе с другими ведя лодку вглубь. Они уходили всё дальше и дальше в топи.
Скоро стало ясно, что со времен Орвена ландшафт Гессифа сильно изменился. Карта, стоившая ему стольких трудов, указывала местоположение Тезин-Дара и неплохо отражала прибрежную линию, но чем дальше от берега, тем больше неточностей — упавшие деревья, плавающие островки, неотличимые от воды, разве что когда солнечные лучи начинали играть на ее поверхности, сильно изменили ландшафт. Без Иссыма они сбились бы с пути еще до захода солнца. Они не замечали ни его ориентиров, ни опасностей, которых он легко избегал.
Он называл их на своем языке. Густые заросли маслянисто-голубых цветов, что росли на тростниковых островках, назывались фешин; он вовремя предупредил их, что они ядовиты. Там, где вода была прокаженно-желтого цвета, кишели черви, пожирающие плоть, — еннымы. В лианах обитали вонючие насекомые, которых он назвал гришами, — их укус частенько приводит к смертельному исходу. А под корнями мангровых деревьев скрывались эстифы — это они откладывают яйца в человеческую плоть, и позже личинки пожирают их носителя изнутри. Он указал им на волнение на поверхности воды и объяснил, что оно означало присутствие шивима, коварной, если они правильно его поняли, рыбы, которую привлекает запах крови; их стаи в считанные секунды сжирают до костей даже небольшого дракона. Без Иссыма путешественники, скорее всего, погибли бы, как и предрекал эк'Салар, от яда, укуса или в чьей-нибудь пасти. Вся живность топи была их врагом, и незнакомый с ней человек подвергался ежесекундно невероятной опасности.
Даже земля не была здесь приветлива. Когда дневной свет стал умирать, Брахт указал на большой остров и предложил остановиться там на ночлег до того, как солнце окончательно зайдет. Но Иссым тут же покачал головой и указал им на норы, где притаились драконы. Он провел их к клочку твердой земли, терявшейся под переплетением корней и тростника и красно-коричневой травы, от которой исходил резкий запах. Иссым объяснил, что именно этот отвратительный запах отпугивает драконов и насекомых. Они затащили лодки подальше на берег и разбили лагерь. Иссым вытащил нож и стал срезать стебли тростника, потом соорудил из них импровизированную постель, набросав сверху листьев от влаги.
Из-за высокой влажности и за неимением сухих дров они даже костра не смогли разжечь. Остров постоянно двигался под ними, и путешественники, мокрые от пота, со штанами и туниками, пропитанными водой и неприятными запахами, сочли за благо собраться в его центре. На всякий случай они выставили охрану, несмотря на заверения Иссыма, что вонь удержит на расстоянии и драконов, и насекомых. Вообще спокойно чувствовал себя только полукровка. Сразу после ужина он уснул, словно и не слышал грозной симфонии рыков и стонов, красноречиво свидетельствовавшей, что в угрожающей полутьме вокруг них идет борьба не на жизнь, а на смерть. Вода и деревья светились странным фосфоресцирующим светом; небо над головой серебрилось в свете невидимой луны; между деревьями вспыхивали призрачные огоньки, словно фантазмы, заманивая неосторожного путника в неизвестное.
