Филомен задышал учащенно, а женщина застонала:
— Филомен! О, Филомен! — Лицо ее горело.
Каландрилл глянул на них через плечо и снял ключи с пояса. Они звякнули, и Каландрилл замер, но парочка на кровати была слишком занята и ничего не слышала, и он прижал добычу к животу.
— Филомен! — Она уже почти кричала, когда он вернулся к двери. — Филомен!!
Он скользнул сквозь приоткрытую дверь в коридор, и в этот момент ликтор застонал; Каландрилл бросил прощальный взгляд на волосатые ягодицы кандийца.
Тяжелое дыхание Филомена превратилось в стон удовольствия, в котором утонул звук закрываемой двери, Каландрилл заторопился к камере Брахта. Он попробовал три ключа, прежде чем отыскал нужный, и толкнул дверь. Брахт отскочил назад, едва не получив решеткой по лбу; он прищурил глаза, пытаясь разглядеть Каландрилла.
Каландрилл бросил меч Брахта на нары, и он тут же стал видим. Керниец ухмыльнулся и нацепил его на пояс.
— Ахрд свидетель, — пробормотал он, — никогда бы не подумал, что буду настолько благодарен Варенту за его колдовство.
— Нам еще надо отсюда выбраться, — заметил Каландрилл. — А внизу полно солдат.
— Они бодрствуют? — спросил Брахт уже от двери.
Каландрилл сказал:
— Ликтор по ту сторону коридора, — и усмехнулся, не смотря на драматичность момента, — но он занят. Охранники спят внизу. Один у двери.
Брахт кивнул, хмуро ухмыляясь.
— С одним-то я справлюсь.
— Мне бы не хотелось, чтобы ты его убивал, — сказал Каландрилл.
— Если мне удастся заставить его замолчать другим способом… — керниец пожал плечами.
— Он нам не враг. — Каландриллу было противно от мысли, что погибнет невинный человек.
Брахт сказал:
— Ты что, хочешь, чтобы наше путешествие закончилось прямо здесь? Ты считаешь, что сможешь в одиночку пересечь Кандахар? С чайпаку на хвосте?
— Но все же, — запротестовал Каландрилл.
— Какой ты у нас сострадательный, — пробормотал Брахт, — но сейчас не время для пререканий. Ты купил лошадей?
Каландрилл кивнул, опять забыв, что невидим, и сказал:
— Да. Они неподалеку.
— Отлично, — пробормотал Брахт. — Пошли.
Он вытащил меч и вышел в коридор. Каландрилл повернул ключ в замке решетки, осторожно запер снаружи дверь ликтора и бросил ключи внутрь камеры. На верхней площадке Брахт остановился и поманил его. Каландрилл подошел поближе.
— У невидимки есть, конечно, свои преимущества, — прошептал керниец, — но я тебя не вижу. Держись ко мне поближе.
Каландрилл сказал:
— Я рядом.
Осторожно, шаг за шагом, они спустились по лестнице в казарму. Сердце у Каландрилла бешено стучало, он нервно переводил взгляд с одного спящего солдата на другого, от всей души желая им крепкого сна.
Они спустились в самый низ лестницы, направляясь к высвеченному солнцем прямоугольнику двери. Вдруг сверху раздался дикий вопль, и запертая дверь задрожала под мощными ударами. Спящие стражи зашевелились. Брахт резко выкрикнул:
— Филомен сейчас их разбудит!
Солдаты еще в полусне начали подниматься с нар под оглушительные вопли ликтора; глаза у них расширились, едва они увидели пленника, чудесным образом освободившегося из камеры, да к тому же с мечом в руках.
Каландрилл крикнул:
— Займись тем, у двери. Я задержу остальных.
Брахт помедлил с секунду, но Каландрилл толкнул его в спину.
— Они не видят меня, — яростно прошептал он. — Давай!
Брахт что-то прорычал и прыгнул вперед на ошарашенного часового и эфесом меча ударил его в подбородок. Каландрилл порадовался тому, что меченосец не забыл о его просьбе и оставил человека в живых, и, сдернув алебарду с крючка на стене, огрел ею троих бросившихся за Брахтом солдат. Они как подкошенные повалились на пол, к их воплям прибавились крики их товарищей, которые видели, что происходит что-то невероятное: алебарда летает над полом сама по себе. Кто-то закричал:
— Колдовство!
И этого оказалось достаточно, чтобы несколько солдат тут же остановились с побелевшими лицами, нанося на себя знамение. Каландрилл швырнул в них алебардой, бросился к столу и перевернул его — тарелки, остатки пищи и бутылки с вином с грохотом полетели на пол. В глазах у кандийцев стоял настоящий ужас, и он, уверовав в свою магию, стал носиться по комнате, швыряя все, что попадалось ему под руку, стараясь создать впечатление, будто некая таинственная сила вдруг пришла на помощь Брахту. Для пущей убедительности он заорал благим матом. Несколько солдат в ужасе бросились на пол, но самые смелые все еще продолжали преследовать Брахта.
Керниец уже разобрался с часовым и теперь бежал к складам. Он схватил по пути пику и бросил ее не глядя вслед преследовавшим его солдатам. Двое споткнулись, а остальные повалились прямо на них, образовав затор в двери. Каландрилл перевернул второй стол и прыгнул на повалившихся солдат. Один из них начал было подниматься, и он, не раздумывая, пнул его ногой в грудь и бросился вслед за Брахтом.
Тот уже сидел на лошади, держа в руках поводья и зорко следя за происходящим вокруг. Каландрилл остановился и произнес заклинание. Воздух задрожал, запахло миндалем, и он опять стал видимым. Брахт передал ему поводья, и он вскочил в седло.
— Ты можешь скакать? — озабоченно спросил керниец. — Как твоя коленка?
— Камень, кажется, вылечил меня, — ответил Каландрилл.
— Отлично, — кивнул Брахт, все еще с недоверием относясь к волшебству, даже несмотря на то, что оно его спасло. — Гони, как можно быстрее и как можно дальше.
Каландрилл не заставил себя упрашивать. Ужас перед колдовством и неразбериха, которые он посеял в форте, очень скоро уступят место еще большему ужасу перед гневом ликтора, ругательства которого доносились даже до них.
— За мной! — крикнул он, пришпоривая лошадь.
Они галопом промчались по тихим улочкам — был час сиесты, и никто не помешал им. Всадники без приключений пересекли Мхерут'йи и выехали на окраину.
— В Нхур-Джабаль? — спросил Брахт. — Куда?
Каландрилл махнул рукой в сторону дороги, тесемкой петлявшей впереди. Под копытами лошадей взлетала пыль — они мчались в глубь Кандахара. Брахт его понял.
— Ты здорово поработал! — крикнул он, стараясь перекричать цокот копыт. — Я твой должник. Каландрилл расплылся в улыбке, довольный похвалой меченосца и гордый сам собой.
Глава десятая
Они гнали, как могли, по угнетающей жаре, поднимая за собой тучу пыли. Тон задавал Брахт, и, когда они выскочили из Мхерут'йи, лошадь его была вся в мыле. Когда наконец город растворился в дымке позади них, керниец сбавил темп, но первый привал он сделал, только когда солнце коснулось своей нижней частью гряды Кхарм-Рханна и голубые тени вечерних сумерек легли на землю. Он свернул с грязной дороги в небольшую низинку, дававшую хоть какое-то укрытие от гахина. Ветер все еще хлестал всадников по потным лицам; рубашки прилипли к их мокрым спинам; пыль оседала на них темными ошметками, слепила глаза, забивала рот и забиралась даже под одежду. Они в изнеможении бросились на землю, отпустив лошадей пастись на чахлой траве и вспоминая о воде и мыле как о роскоши. Перед отъездом Каландрилл позаботился о двух флягах воды, но не положил еды, опасаясь привлечь к себе внимание, и сейчас желудок его протестующе урчал.
