Время шло; здесь, на вершине холма, ветер был прохладным; из очередной разведки Брахт вернулся абсолютно бесшумно, он словно бы материализовался из темноты. Волосы, лицо, одежда — все в нем было намного лучше приспособлено к такой работе; башмаки его ступали по земле совершенно беззвучно; подойдя к Каландриллу, он зашептал ему на ухо:
— Их было двое. — (Было?) — Остальные стоят лагерем за городом. Так что переберемся через холм и повернем на юг.
Каландрилл передал кернийцу поводья, и они повели лошадей вверх; дорога повернула у стоящего вертикально камня и побежала по ровному плато. За камнем, словно отдыхая, прислонившись к нему спиной, сидел человек — лук поперек вытянутых ног, голова опущена на грудь. На мгновенье его осветила луна, и Каландрилл увидел темное пятно на груди. Чуть дальше, между кустами и покореженным ветрами деревом, сидел второй. Казалось, он отдыхает, привалившись спиной к дереву, небрежно держа в руке лук. Когда они подошли к нему поближе, Каландрилл понял, что ноги его безжизненны, а на груди увидел такое же пятно, что и у первого.
— Ты убил их обоих, — прошептал Каландрилл.
— Да. Иначе они заметили бы нас. — Брахт бросил на него удивленный взгляд, словно то, что он сделал, само собой разумелось.
Керниец отправился дальше, и Каландрилл отвернулся бандитов. Люди Сафомана были слишком близко, чтобы рисковать и гнать галопом. Кешам-Вадж — груда низких каменных домиков, похожих на дома Мхерут'йи, только ярче освещенных, — совсем рядом. Бандиты поставили шатры кольцом вокруг города и разожгли множество костров, невидимых снизу, но здесь, на плато, они горели так ярко, что Каландрилл разглядел стреноженных лошадей и толпу людей, смотревших на город, как голодные волки. Снопы искр взметались в странном веселом танце к небу. Слышались крики.
— Надо обойти их кругом, — прошептал Брахт, выводя Каландрилла из задумчивости. — Они будут тут всю ночь. Но к рассвету мы будем уже далеко. Если они заметят нас — быстро на коня и гони на запад.
Каландрилл кивнул и осторожно последовал за кернийцем через заросли кустарника, не сводя глаз с костров и думая только о том, как бы не привлечь внимание бандитов, находившихся очень близко. За этим он совсем забыл о камне, болтавшемся у него на шее и вдруг засветившемся.
Он почувствовал его жжение именно в тот момент, когда перед ним загорелся свет, словно вспыхнул костер. Он почуял запах миндаля и зашипел на лошадь, с храпом осевшую на задние ноги. Под Брахтом конь тоже заартачился. Керниец натянул поводья, едва удержавшись в седле, и выхватил меч. Сильный порыв горячего ветра сбросил Каландрилла на землю; конь, вырвавшись, ускакал в ночь, едва не затоптав его копытами. Брахт резко дернулся, пытаясь удержать взбесившееся животное, но в тот же миг тоже вылетел из седла, словно поднятый гигантской невидимой рукой.
Керниец с грохотом полетел на землю и покатился, словно гонимый ветром. Он катился до тех пор, пока не ударился о Каландрилла; ветер неожиданно сменил направление и задул сверху вниз, плотно прижимая их к земле. Крики около костров стихли, бандиты бросились прямо к ним; стало темнеть, ветер утих, и, подняв головы, они увидели себя в окружении наставленных на них мечей. Мягкий голос произнес над ними:
— Я ждал вас. Меня зовут Аномиус.
Глава одиннадцатая
— Очень интересно, — продолжал Аномиус, словно никто им не связывал руки, словно их не волочили со злостью в развалины вонючего коровника, словно и не было огней костров и мечущихся теней. — Воин из Куан-на'Фора и молодой дворянин из Лиссе, если, конечно, я не ошибаюсь, и вдруг путешествуют вместе. К тому же с волшебным камнем, с небольшим состоянием в золотых монетах и картой Гессифа, на которой якобы отмечено местонахождение легендарного Тезин-Дара. Очень интересно. Очень, даже очень интересно.
Он замолчал, изучающе глядя на них — маленький, совершенно неприметный в запыленном черном халате человечек; из-под тюрбана выбивались длинные пряди седеющих волос, которые обрамляли смуглое лицо с близко посаженными водянистыми глазками и массивным носом. Каландрилл и Брахт молча смотрели на него, привалившись спиной к каменной стене.
— Искатели приключений? Или золота потерянного города? Или чего-то еще? Говорят, со времен Войны богов в Тезин-Даре сохранились кое-какие тайны. Значит, власть? Или заклятья Древних Богов? — Он ухмыльнулся с насмешливым и безумным блеском глаз, и бледные губы обнажили чернеющие зубы. Не дожидаясь ответа, он про должал более заинтересованно: — Но ведь полные профаны в колдовстве! Далеко не волшебники, без всякого сомнения. Не значит ли это, что вы похитили и камень, и карту? Может, это трофеи? Удачливые воры на службе некоего лиссеанского мага? В надежде приобрести состояние? И денежки — из того же источника? — Он тихо, по-птичьи рассмеялся и покачал головой. — Этот камень мог спасти вас, если бы ты, мальчик, умел им пользоваться. Ведь он предупредил тебя о моем наблюдателе. Там, в амбаре. Ты напугал его, он крайне застенчив. Но птицу мою вам напугать не удалось. Видел ли ты ее, когда она моими глазами следила за вами? Впрочем, неважно. Вы здесь, и я намерен получить ответы на свои вопросы.
— Аррхиман и Лафиль убиты.
Фигура, появившаяся в дверях, загородила собой свет. Она говорила сердитым голосом. Аномиус небрежно пожал плечами и отступил в сторону.
— Мой господин Сафоман эк'Хеннем, властитель Фаина.
— Бураш! — пробормотал Сафоман. — Дай света. Я не летучая мышь и в темноте не вижу.
— Я все время забываю, господин, что у тебя нет моих способностей.
Аномиус поднял руку, и в ладони его засверкал огонь постепенно осветивший весь сарай. Каландрилл во все глаза смотрел на отверженного дворянина. Сафоман был огромен — возможно, это самый большой человек, которого ему доводилось видеть. Головой он доставал до обгоревшей крыши. Он был без головного убора, пышная грива рыжеватых волос, обрамляя смуглое со свирепым выражением лицо, переходила в бороду и густые усы. Лохматые брови нависали над глубоко посаженными и дико сверкавшими темными глазами. Сафоман был похож на дикого, непокорного зверя. На нем была кираса из шкуры дракона, такая же рыжая, как и его волосы; на мускулистых узловатых руках — щитки того же цвета, на колонноподобных ногах — наголенники. На поясе — длинные ножны с мечом и топор. Он так посмотрел на пленников, что Каландрилл почувствовал себя овцой перед мясником.
— Убей их.
Сафоман повернулся, собираясь выйти, но негромкий голос колдуна заставил его задержаться.
— Это было бы неразумно, мой господин.
— Что?
Огромная голова резко повернулась к Аномиусу, волосатые губы раскрылись, и раздался звериный рык. Но колдун мягко улыбнулся, словно не замечая грозного вида хозяина.
— Господин, я предупреждал тебя о том, что они приближаются. Аррхиман и Лафиль были просто невнимательны. Они не должны были подпускать кернийца близко.
— Так их убил керниец? Тогда я сам убью его. А ты займись другим.
