— Забудь о них, — посоветовал Брахт. — Они бы о тебе даже и не вспомнили.
— Но я не они, — возразил Каландрилл.
— Верно. Очень даже верно, — улыбнулся Брахт, словно читая его мысли. — Уж не хочешь ли ты сказать, что рассчитывал добраться до Тезин-Дара, ни разу не вытащив из ножен меч? Зачем тогда все наши упражнения в фехтовании, если не для того, чтобы воспользоваться этим умением?
— Я не думал, что…
Он покачал головой. Брахт кивнул, и сказал:
— Что тебе придется применять его против людей? Сафоман не моргнув глазом прикончил бы нас, да и эти тоже бы не поколебались. Ни секунды. Наш мир — кровавое место, и здесь человеку приходится бороться за выживание.
Керниец говорил серьезно и мягко, и Каландрилл благодарно улыбнулся, понимая, что тот хочет успокоить его взбудораженную совесть. Он пробормотал:
— Но ведь они нам не враги. Просто они оказались на нашем пути.
— Да, — согласился с ним Брахт. — Но они не хотели нас пропускать. И убили бы нас или вернули назад к Сафоману, чтобы это сделал он. И тогда первым до Тезин-Дара добрался бы Азумандиас и забрал бы книгу. Ты этого хочешь?
— Нет. Конечно, нет.
— В таком случае у нас не было другого выхода. Разве не так?
— Так, — опять согласился он. — Но все же от наших рук погибли люди.
— И похоже, что не в последний раз, — заверил его Брахт. — Нам этого не избежать. Надеюсь, твоя богиня простит тебя.
«Но смогу ли я простить себя?»
— Неужели тебя это не смущает? — Каландрилл испытующе посмотрел на товарища.
— Нет, — ответил Брахт.
— Вы что, собираетесь философствовать до тех пор, пока они нас не догонят?
Вопрос Аномиуса вернул их к действительности.
— Они будут преследовать нас или дождутся приказаний Сафомана? — Каландрилл вопросительно взглянул на кернийца.
— Сколько их осталось? — спросил колдун.
— Я убил пятерых, если не ошибаюсь, — ответил Брахт. — И ещё больше ранил.
Каландрилл сказал:
— Четверо.
— В таком случае они, скорее всего, будут ждать приказаний Сафомана. — Аномиус расплылся в улыбке, стирая пот с желтого лица концами тюрбана. — Вы хорошо поработали, друзья. Но все же я предлагаю скакать дальше и как можно быстрее.
— У нас есть день, чтобы спуститься вниз. — Брахт, ведя лошадь в поводу, подошел к краю дороги и посмотрел вперед. — К тому времени Сафоман уже сообразит что мы бежали.
— Для начала он, пожалуй, обыщет весь Кешам-Вадж, — сказал Аномиус. — Но когда до него дойдут слухи о том, что произошло здесь, он поймет, куда мы направились. Но он не отважится преследовать нас далеко. И все же мне будет спокойнее, когда мы доберемся до леса.
— Итак, у нас день форы, — кивнул керниец. — А если он не бросится в погоню ночью, то даже больше. Сколько народу он может послать за нами?
Аномиус пожал плечами.
— Ему надо держать Файн на случай, если тиран направит против него армию. Много он не пошлет.
Брахт нервно взмахнул рукой.
— А сколько это? Чтоб ты провалился, колдун, я хочу знать, что нас ждет!
— Два десятка он может от себя оторвать, — ровным голосом ответил Аномиус. — А может, три.
— Тридцать человек по наши души!
Голос у Брахта срывался от злости. Колдун ухмыльнулся, обнажая почерневшие зубы.
— Ты забываешь, что теперь у вас есть союзник, — сказал он, — который легко расправится и с тремя десятками людей.
— Точно так же, как ты разделался с теми двумя там наверху? — Брахт ткнул пальцем вверх. — Что-то не припомню, чтобы ты нам сильно помог.
— Я же говорил, что произвести на свет огненных демонов — дело нелегкое. — Аномиус словно не замечал раздражения кернийца, пребывая в благодушном настроении. — Но к рассвету я обрету прежнюю силу. Тогда позади я оставлю… защитников.
Он произнес это со страшной в своей уверенности улыбкой. Каландрилл попытался представить, какую форму приобретут эти защитники, но предпочел ничего не спрашивать.
— Так что, поедем? — спросил Аномиус так мягко, словно речь шла о приятной верховой прогулке. — Там внизу есть где укрыться.
Не дожидаясь ответа, он пришпорил мерина и слегка дернулся, когда тот пошел, — куча черных лохмотьев, раскачивающаяся на спине сивого мерина.
— Может, он и колдун, — пробормотал Брахт, — но вовсе не наездник.
Почти весь день они добирались до реки, что видели сверху; с наступлением сумерек воды ее потемнели; ночь украдкой пробиралась в пойму, превращая впереди лежащий лес в сплошную темную отталкивающую массу. Дорога бежавшая вдоль реки, вдруг оборвалась перед строениями с освещенными окнами и разбрехавшимися при их приближении собаками. Они натянули поводья, осматривая поселение.
— Переправа, — сказал Аномиус, — и таверна. Теперь у нас большая фора перед Сафоманом. А к рассвету силы мои восстановятся. — Малюсенький колдун раздраженно поднял руку: — Я не привык много скакать и собираюсь здесь отдохнуть.
— Но я бы сначала переправился, — оборвал керниец.
— Завтра, — возразил Аномиус и, ткнув пальцем в грудь Брахта, добавил: — Я не собираюсь с тобой пререкаться.
Каландрилл услышал угрозу в его голосе и вспомнил о тех людях, что погибли от огня, вырвавшегося из пальцев колдуна. Он втиснулся между ними и предупреждающе посмотрел на Брахта.
— Провести ночь в покое довольно заманчиво, — сказал он. — Да и Сафоман не доберется до нас так быстро.
— Дипломат, — похвалил Аномиус и масляно улыбнулся Брахту. — Ну, ладно тебе, приятель. Что такое одна ночь? Переспим здесь, а на рассвете переправимся. И я позабочусь о том, чтобы Сафоман не переправился вслед за нами.
Брахт взглянул на Каландрилла и пожал плечами.
— Будь по-вашему. Но отправимся в путь с первыми лучами солнца.
— Хорошо, — пробормотал Аномиус, удостоив кернийца водянистым взглядом и опустив руку. — Путешественникам, вроде нас, не пристало ссориться. Я позабочусь о ночлеге, а на вас оставляю лошадей — в этих делах вы более сведущи, чем я.
Он уверенно направил мерина к воротам постоялого двора, где собаки просто взвились на цепях при его приближении. Он посмотрел на них точно так же, как только что смотрел на Брахта, и наставил на них палец; собаки, поджав хвост, засеменили прочь.
— С тобой он мог бы поступить и хуже, — заметил Каландрилл, пока они смотрели, как карлик слезает с лошади. — Не стоит об этом забывать.
— Хочется оставить его позади, — прорычал керниец.
— Как? — Каландрилл сделал жест в сторону переправы на берегу. — Стоит нам попытаться — и он прибегнет к колдовству.
