— Ты неплохо соображаешь, Каландрилл ден Каринф. Ну, а теперь перестань дрожать — ты останешься со мной. Если, конечно, не врешь.
Каландрилл опустил голову, облизывая пересохшие губы.
— А что будет, когда ты получишь книгу?
— Если то, что ты говоришь, — правда, я стану самым сильным колдуном мира.
— А что станет с нами?
Аномиус покачал головой, небрежно махнув рукой.
— Вам не придется раскаиваться. Зачем мне вредить тому, кто дает мне власть? Вы будете пользоваться моим покровительством.
— В Кандахаре? — спросил он. — А что станет с Сафоманом? А чайпаку?
— Когда в моих руках будет такая власть, вы будете в безопасности и от первого, и от второго, — пообещал Аномиус. — Я сделаю Сафомана тираном и откуплюсь от Братства. Может, я сделаю тебя доммом Секки, а Брахта — повелителем Куан-на'Фора. Понимаешь? Вы оба можете получить от этого не меньше, чем я. Мы союзники, мы трое.
Казалось, самый опасный момент прошел. Жажда власти ослепляла колдуна. Каландрилл улыбнулся и сказал:
— Однако ты по-прежнему нам не доверяешь.
Опять послышался птичий смех.
— Наш союз — необходимость, а не свободный выбор, — проверещал колдун. — Ни ты, ни керниец не особенно-то жалуете мою компанию. Разве на моем месте ты не был бы столь же осторожен?
— Да, пожалуй, — честно согласился Каландрилл.
— Тем не менее мы остаемся союзниками, так что постарайтесь извлечь из этого максимум пользы.
— Угу, — согласился Каландрилл.
— Так что будем путешествовать втроем, и все. Служите мне верно, и вам воздастся. Если же вы попытаетесь предать меня…
Колдун повел правой рукой, и костер взметнулся вверх, а чайник зашипел. Вполне убедительно. Каландрилл даже отпрянул, растянувшись во весь рост на траве под смех Аномиуса.
— Ладно, оставим столь неприятную тему и поговорим о книгах и о знании, — бодро сказал он. — Скоротаем время в ожидании Брахта за разговорами на ученые темы. Что ты думаешь о предположении Сарниума, будто жизнь началась к северу от Боррхун-Маджа?
Каландрилл с облегчением посвятил себя этой более простой теме, и они проговорили до возвращения Брахта с окровавленной ногой оленя на плече.
— Ты неплохо поработал, — захлопал в ладоши Аномиус. — Весь этот разговор нагнал на меня звериный аппетит.
Керниец вытащил нож и принялся разделывать ногу, бросая в костер длинные полоски мяса.
— Твое создание еще не вернулось? — поинтересовался он.
— Если ему не встретится ничего срочного, то он вряд ли вернется до рассвета, — ответил Аномиус. — Квывхалы любят ночь и могут летать на большие расстояния.
— А если он узрит армию тирана?
— Он скажет мне, где она расположилась, и мы пройдем мимо.
— А ты ответил на вопрос Каландрилла?
— На какой? — спросил Аномиус.
— У этих созданий нет собственных магических способностей, — усмехнулся колдун. — Они — просто глаза в ночи, не больше того. Если кто-то нас и выследит, то не видит ничего, кроме трех путников, наслаждающихся олениной. Никакой магии.
— Но о камне Каландрилла ты узнал благодаря твоему созданию, — не сдавался Брахт. — Когда оно выследило нас в амбаре Октофана.
— Каландрилл тогда упомянул о камне, и квывхал рассказал мне об этом, — пояснил Аномиус. — Вот так я и узнал о камне.
Брахт удовлетворенно хмыкнул, принимая чай, предложенный Каландриллом. Он сделал несколько небольших глотков и опять посмотрел на колдуна.
— Армия, скорее всего, расположилась между нами и Нхур-Джабалем, — сказал он после некоторого молчания. — Следовательно, чтобы не столкнуться с ней, нам придется идти лесными тропами. Ты их знаешь?
— У меня есть возможность узнать, — спокойно ответил Аномиус — шипящая оленина интересовала его намного больше, чем вопросы Брахта.
— А дорога тирана — самая короткая до морского побережья, ибо она проходит через Нхур-Джабаль?
— Да, — с отсутствующим видом кивнул Аномиус. — И что из этого?
— Все ли колдуны тирана отправятся вместе с армией?
— Сомневаюсь, — пробормотал колдун и презрительно фыркнул. — Тиран очень осторожен и предпочтет остаться в безопасности во дворце под охраной своих холуев.
— Тогда как мы проберемся мимо них? — настаивал Брахт. — Они сразу распознают в тебе колдуна, так ведь?
— Ты предусмотрителен, как всегда, — усмехнулся Аномиус. — И ты прав. Да, если я войду в Нхур-Джабаль, они учуют мое присутствие.
— Тогда как мы доберемся до Харасуля?
— Дорога — это ведь всего лишь один из путей. — Аномиус с улыбкой похлопал себя по носу. — Нхур-Джабаль лежит у подножия Кхарм-Рханны, где река Танниф начинает свой бег с гор. И два ее рукава омывают город с двух сторон. Ист бежит к мысу Вишат'йи, а Шемме — на запад, к Харасулю. Мы пересечем реку к югу от Нхур-Джабаля и пойдем вниз по Шемме.
Брахт нахмурился, переворачивая мясо.
— Лодка? — спросил он. — Где мы раздобудем лодку?
— За Нхур-Джабалем нам уже не надо будет торопиться, — сказал Аномиус. — Шемме — река быстрая, и мы пустимся по ней прежде, чем они очухаются. Доверься мне, друг мой. И если оленина уже готова, передай мне кусочек — я вот-вот потеряю сознание от голода.
Словно в подтверждение этих слов, в животе у него заурчало. Брахт выхватил из костра полоску мяса и протянул ее Аномиусу. Колдун начал шумно жевать, не обращая внимания на сок, текший по его узкому подбородку и капавший на его халат. Каландрилл и Брахт воспользовались ножами, чтобы разрезать мясо на лепешках, как на тарелке.
Ночь сгустилась, и над поляной всплыла луна — неполный желто-белый диск на фоне усыпанного звездами черно-синего неба. Квывхал не давал о себе знать, и, утолив голод, они завернулись в одеяла и уснули.
Каландрилл уже настолько привык к кровавым тяготам путешествия, что спал без сновидений до тех пор, пока яркий блеск камня не проник сквозь сжатые веки. Он открыл глаза и увидел Аномиуса, сидевшего на корточках напротив серебристой тени волшебного шпиона.
Рассвет был уже не за горами, луна растаяла, и звезды утонули в размытой серости, пришедшей на смену синему бархату ночи. На траве блестела роса; всхрапнула лошадь, ударив копытом о землю. Квывхал сидел на корточках, не сводя огромных черных глаз с колдуна; из зияющего рта раздавался высокий свист, в котором Каландриллу не удалось различить ни одного слова. Брахт тоже наблюдал за странным разговором. Свист прекратился, и Аномиус потрепал существо по огромной голове. Квывхал изогнулся, как кошка, которую гладит хозяин. Колдун развязал кожаный кошелек и что-то едва слышно прошептал, квывхал сжался, превратившись в трепещущий слабый огонек, и прыгнул в мешочек. Аномиус завязал тесемки и спрятал кошелек под халатом. Он подошел поближе к костру, подбросил дров и только тут заметил, что за ним наблюдают.
