Он и сам не знал, насколько был в этом уверен. Скорее всего, ему просто хотелось себя успокоить. Брахт хмуро молчал.
— Значит ли твое молчание, что ты сдался? Или все же намерен драться с Рхыфамуном?
— Я считаю, что даже связанные мы должны идти вперед. Я сильно обеспокоен за всех нас. При первой возможности надо бежать.
— Как? — Каландрилл попробовал путы: он был связан крепко. Как выбраться из этой пещеры, где было полно воинов, да еще со связанными руками?
— Не ведаю, — ответил Брахт. — Но при первой возможности…
— Истинно, при первой возможности.
Но Каландрилл и сам в это не верил: Тэмчен слишком бдителен. Скорее всего, джессериты доставят их к месту назначения, а там… Если же они бегут?.. Что потом?
Они станут беглецами в незнакомой земле. Рхыфамун находится сейчас в теле, которое видела только Ценнайра. Их больше не ведет вперед магический талисман. Никто из них не знает землю, на которой они сейчас находятся. Союзников им не найти, даже если удастся бежать. Еще менее вероятно, что они догонят Рхыфамуна. Все вдруг обернулось против них; судьба повернулась к ним спиной. Каландриллом овладевало отчаяние, и он изо всех сил пытался не думать о том, что сказал ему Брахт. Юноша заставлял себя поверить в свои собственные слова, поверить в свой собственный оптимизм.
Однако это было нелегко. «Но Хоруль, — убеждал он себя, — бог джессеритов — родной брат Бураша, Деры и Ахрда. Хоруль тоже должен помогать им, иначе, как и все Молодые боги, он падет от руки пробудившегося Фарна. Хоруль наверняка наш союзник. А если так, то можно надеяться на вмешательство богов. Возможно, Тэмчена послал конский бог, возможно, мы просто не понимаем божественного замысла? Я не должен отчаиваться, — твердил он себе, — я должен верить».
Каландрилл думал об этом, пока не заснул. Проснулся он от пинка по ребрам. Джессерит, со спрятанным за железной вуалью лицом, стянул с него одеяло и ослабил путы на ногах и руках. Потом проделал то же самое с остальными тремя узниками. По команде все они встали, подошли к огню и получили по миске жидкой каши, по куску твердого сладкого хлеба и по кружке чая, настоянного на травах.
После завтрака их опять посадили на лошадей, вставили в рот кляп и привязали. Один из джессеритов наклонился, подставляя Тэмчену спину, и предводитель повел их дальше по Кровавому пути.
Солнце было еще далеко от полуденного зенита. Каландрилл понял, что они останавливались в пещере только лишь для того, чтобы дать отдохнуть лошадям и людям, которые, возможно, провели всю ночь в пути на той же самой дороге. Тропинка временами так круто уходила вверх и становилась настолько узкой, что любое неосторожное движение могло окончиться плачевно. И все же они продвигались вперед довольно быстро, словно Тэмчен желал добраться до равнины как можно быстрее.
Лица джессеритов во время всего пути скрывались за железной вуалью. Когда же, во время короткой остановки в полдень, они ее подняли, в их глазах Каландриллу ничего не удалось прочитать.
Пленников сняли с лошадей, дали им воды и немного пищи. Больше никто с ними не заговаривал, словно их имен Тэмчену было достаточно. Да и между собой джессериты не общались. Исполняли свои обязанности молча, с точностью хорошо вымуштрованных солдат. Когда Каландрилл попытался задать вопрос, Тэмчен взглянул на него и поднес палец к тонким губам; Брахт что-то пробормотал, и предводитель угрожающе поднял руку. Керниец, хоть и был раздражен, замолчал. Каландрилл счел за благо последовать его примеру. Катя тоже молчала, хмуро разглядывая джессеритов потемневшими от ярости серыми глазами. Ценнайра не проронила ни слова.
Когда они поели, им снова вставили кляп, посадили на лошадей, привязали, и они продолжили подъем.
Вперед, все выше и выше, к солнцу, омывавшему неприступные стены Кесс-Имбруна золотым светом. Пики переливались фантастическими тонами, каньоны тонули в мглистой тени. Желтый диск клонился к западу, скалы и утесы начали темнеть и откидывать огромные тени на восток. Луна, выкатившая на смену солнцу, нависла над горизонтом; совсем недавно голубевшее мглистой лазурью небо приобрело цвет индиго, и на нем высыпали звезды. Западная оконечность его вспыхнула ненадолго красноватым золотом, и на землю навалились сумерки. Каландрилл надеялся, что они остановятся на привал, но Тэмчен и не думал сбавлять ход. И Каландрилл вновь пришел к выводу, что кошачьи глаза джессеритов более приспособлены к темноте.
Как и прошлой ночью, они продолжали взбираться по темной опасной тропе, едва угадывавшейся в лунном свете. То и дело из тени возникали скалы. Серебристый свет был обманчив. Над головой у них пролетали летучие мыши. Видимо, гнезда их были где-то посередине северной стены каньона. Ехать становилось все тяжелее, но джессериты не останавливались, все поднимаясь и поднимаясь вверх, к луне и звездам.
Что за спешка? — размышлялл Каландрилл. А может, у них обычай такой — путешествовать в темноте? Может, ночь — их союзник? В черных латах, молчаливые, они и вправду походили на ночных тварей. Каландрилл не мог не думать о том, что ими движет, вновь и вновь вспоминая страшные слова Брахта.
В нижней части живота возникло неприятное ощущение. Каландрилл пытался убедить себя в том, что вряд ли джессериты смотрят на них как на простых рабов, которых удалось захватить без особых хлопот. К чему тогда такая спешка? С другой стороны, он не верил, что они посланники Рхыфамуна.
«Ты заберешься далеко и увидишь то, что не видел ни один южанин…»
Каландрилл ухмыльнулся, насколько это было возможно с кляпом во рту, вспомнив слова Ребы. В чем, в чем, а в этом она оказалась права. Впрочем, пока все предсказания гадалки сбывались: он бежал из Секки от ярости отца; собственный брат объявил его вне закона и лишил родины; он познал предательство и нашел настоящих друзей; он путешествовал по дорогам, на которые не ступала нога человека. Реба предсказала ему опасность, и ее у него было хоть отбавляй. Но чем закончится его испытание, гадалка не сказала.
Может, вот он, конец? Ему стало не по себе. Возможно, Брахт прав. Их могли взять для того, чтобы обратить в рабство и оскопить, женщин поместить в джессеритский гарем, в бордель, а Рхыфамун тем временем спокойно отыщет опочивальню Фарна и вернет Безумного бога к жизни. Каландрилла передернуло. И он вновь прибег к логике, пытаясь вспомнить все, что было, и успокоиться.
В Кандахаре на пути их встал Сафоман эк'Хенем: он взял Каландрилла и Брахта в плен, но им удалось бежать.
Аномиус пытался помешать им своим колдовством, но они обманули и его.
На них — Каландрилла, Брахта и Катю — охотились чайпаку, но благодаря их собственному мужеству и вмешательству Бураша братство убийц перестало представлять для них угрозу.
Они выбрались из Гессифских болот, избежали ловушки в Тезин-Даре, приготовленной им Рхыфамуном.
В Лиссе Каландрилл проехал на расстоянии вытянутой руки от Тобиаса. Узнай его тогда брат, Каландриллу пришел бы конец. Но Тобиас его не узнал, и они продолжили путь.
