— Раздельно.
Брахт перевел насмешливый взгляд с Кати на Каландрилла. Тому стало совсем не по себе.
Чазали кивнул и прошел в баню. Едва не затерявшись в паре, он выдвинул из стены перегородку из лакированного дерева, разделив помещение на две части. Повернувшись к женщинам, он с почтением произнес:
— Ваша половина эта. Когда закончите, вас проводят в покои. — Мужчинам он сказал: — Пойдемте со мной. — И по коридору провел их к другому входу.
Оставшись одни, они разделись и с удовольствием погрузились в чаны. Из-за перегородки доносился плеск воды и едва слышное бормотание. Каландрилл не мог не думать о том, что от обнаженной Ценнайры его отделяет лишь тонкая перегородка.
— Ты сама скромность, — нарочито серьезно произнес Брахт. — Поздравляю.
Из-за горячей воды Каландрилл стал совсем красным, да и лица кернийца за паром просто не было видно. Каландрилл пробормотал:
— Я не хочу ее смущать. И Катю тоже.
Вместо ответа Брахт громко рассмеялся, Каландрилл еще больше покраснел и сказал:
— Катя советовала не гнать лошадей.
— Мне почему-то кажется, что Ценнайра не стала бы возражать, — заметил Брахт. — Я смотрел на нее во время разговора. Она не сводила с тебя глаз, за исключением того момента, когда Очен обратился напрямую к ней. Она к тебе явно благоволит.
Каландрилл не нашелся, что ответить, и лишь неопределенно хмыкнул. Ему хотелось верить кернийцу, но, что предпринять дальше, он не знал.
— Ничего, время еще есть, — небрежно заметил Брахт. — Целая ночь и целый день. Всякое может случиться.
— Надеюсь, ничего не случится, — возразил Каландрилл резче, чем хотел.
Он был сильно смущен, но Брахт сделал вид, что ничего не заметил.
— А затем долгие дни и долгие ночи до Памур-тенга.
— Это в одинаковой степени относится и к тебе с Катей.
— Да, только мы дали клятву, — не смутившись, возразил Брахт. — Тебя же ничего не сковывает.
— Совсем недавно ты сам хотел отправить ее назад, — заявил Каландрилл.
— Истинно, — керниец уже больше не шутил. — И не будь тебя, я бы это сделал.
— Она знает Рхыфамуна в лицо, — настаивал Каландрилл.
— Очен тоже уверен, что узнает его, — возразил Брахт. — А если Рхыфамун переселится в другое тело?.. Какой тогда от нее прок? Пусть хотя бы греет тебе одеяло.
Каландрилл начал злиться, хотя и понимал, что керниец говорит правду. Сейчас, когда у них появился такой союзник, как Очен, Ценнайра казалась лишней. И все же он не хотел с ней расставаться. Пытаясь побороть смятение, он принялся яростно мылиться.
— Ну, чего молчишь? — не отставал Брахт.
Припертый к стенке, Каландрилл пожал плечами.
— Тебе не кажется странным, что мы натолкнулись на нее у Дагган-Вхе? — спросил он. — И что она видела переселение Рхыфамуна в другое тело? Возможно, в этом есть божественный умысел.
— Возможно, — согласился Брахт.
— Потом, — продолжал Каландрилл, убеждая уже не столько кернийца, сколько самого себя, понимая, что ни за что не хочет отпускать Ценнайру, — джессериты перевезут ее через Кесс-Имбрун, а что дальше? Ты хочешь, чтобы она одна ехала по Куан-на'Фору?
— Да, ты прав, — согласился Брахт.
Каландриллу не понравился тон друга.
— Думаешь, она смогла бы проделать это путешествие одна? — настаивал он. — Одинокая беспомощная женщина? И ты готов подвергнуть ее такому испытанию?
— Ахрд! — пробормотал Брахт. — Я не спорю. Она с нами, и больше я не хочу об этом говорить. Если, конечно, — похотливо усмехнулся он, — ты, кто не давал никаких обетов, не последуешь моему совету.
— Может, и последую, — отозвался Каландрилл и с головой погрузился в воду, не желая слышать смех кернийца.
— Тебе это пойдет на пользу… — раздался невнятный голос Брахта. — Как молодому жеребцу с…
Каландрилл опять нырнул.
— …племенной кобылой, — услышал он, едва высунув голову на поверхность, и ответил жестче, чем сам того хотел:
— Я бы не стал ее так называть.
Брахт поспешил заметить:
— Друг мой, я просто пошутил. Конечно, она не кобыла. И возляжешь ты с ней или нет, касается только вас двоих, больше никого.
Каландрилл, удовлетворенный ответом, кивнул:
— Я больше не хочу об этом говорить.
Брахт бросил мыло и ушел с головой под воду.
— Может, пойдем отсюда, пока не сварились, как мясо в кастрюле?
Они сели на скамейке, стоявшей вдоль стены, и, остывая, обсудили свои будущие действия.
— По крайней мере мы теперь знаем, куда идем, — заметил Каландрилл. — Хотя от цели нас отделяет целая армия.
— Она и для Рхыфамуна помеха, — промычал Брахт, вытирая длинные волосы. — А у нас появились союзники, и они нам помогут.
Каландрилл с улыбкой повернулся к кернийцу.
— Вот как ты запел? — сказал он. — Что, джессериты больше не вселяют в тебя ужас?
— Вроде нет, — пожав плечами, ответил Брахт. — Ахрд, я вырос на рассказах об их жестокости, а теперь вдруг понял, что это просто сказки. Ты думаешь, так легко это осознать? Но я учусь, понимаешь? А раз уж я учусь доверять колдунам, то почему бы мне не довериться тем, кто предлагает помощь? Возможно, сам Хоруль прислал нам Макузена в помощь.
— Возможно, — задумчиво согласился Каландрилл.
Брахт усмехнулся:
— Нам остается уповать только на это. А пока я намерен набить себе желудок. Пойдем поищем трапезную.
В животе у Каландрилла, вспомнившего, что он целый день ничего не ел, заурчало.
— Хорошо, — согласился он.
Они оделись. У входа в баню их поджидал воин в полном обмундировании. Отношение к ним изменилось, словно из узников они превратились в почитаемых гостей. Джессерит поклонился и предложил им следовать за собой. По сумрачным коридорам он провел их в спальни и вежливо объяснил, что им следует облачиться в одежды, более подходящие для встречи с вазирем и киривашеном. В комнате уже горели свечи. Вновь подумав, что в темноте джессериты видят лучше, чем он, Каландрилл осмотрелся. Вещи его, которые он небрежно бросил на кровать, были аккуратно сложены в алькове, а меч стоял в стойке из темного красного дерева. На кровати лежало джессеритское платье: рубашка из бледно-голубого шелка, малиновая с накладными плечами туника с вышитым золотыми и зелеными нитками на груди оскалившимся драконом. На спине — серебряно-черная эмблема Макузенов. Довершали наряд свободные белые шаровары и высокие из мягкой зеленой кожи ботинки. Столь роскошные одеяния заставили его вспомнить о Секке и о том, что в последний раз так он наряжался в надежде завоевать Надаму ден Эквин, а получив от нее отказ, бежал из дворца, дабы залить тоску вином. И тогда встретил Брахта… Именно тогда и начался его долгий путь в неизвестное. Надевая тунику, Каландрилл усмехнулся: Надама настолько была ему безразлична, что он даже не мог представить ее лицо. Вместо него перед глазами появлялось лицо Ценнайры. Может, и действительно последовать совету Брахта и не слишком сдерживать себя? Брахт предлагал ему прямой путь. Катя же советовала действовать более утонченно, а ведь она тоже женщина. Посему — Кате виднее, сказал он себе, перепоясываясь широким отливавшим золотом поясом. Истинно, он будет ждать, а не полезет на рожон.
