Лошадь ее метнулась в сторону от невиданных созданий, которые выскочили из тени, и в следующее мгновение Ценнайра вылетела из седла и оказалась в грязи посреди дороги. Вокруг нее шла битва.
Ценнайра поднялась, не совсем понимая, что происходит, однако страха она не чувствовала. Заметив, что серые полулюди несутся к Каландриллу, она не раздумывая бросилась в том же направлении, пробиваясь сквозь дерущуюся толпу и уворачиваясь от мечей. Перед ней вдруг вырос тенсай — человек, а не оборотень, — и Ценнайра выхватила кинжал. Увернувшись от удара, как ее учила Катя, она с силой воткнула клинок в живот противнику. Тот застонал и повалился лицом вперед. Ценнайра же, выдернув из него кинжал, сразу забыла о нем, думая лишь о том, как добраться до Каландрилла прежде, чем его убьют уваги.
Один особенно страшный был уже близок к юноше; он тянул к нему лапы, а Каландрилл по окрику Очена опустил меч. Ценнайра воткнула кинжал зверю в спину меж лопаток. Тот зарычал и резко повернулся к ней. Она схватила его за запястье, вывернула ему кисть и вывала руку из плеча. Увагу только хрюкнул и ударил ее другой лапой, не обращая внимания на потерю конечности и Ценнайра отлетела и оказалась меж копыт лошадей и ног дерущихся и кричащих людей. На четвереньках она поползла в безопасное место, а когда поднялась, гнедой уже лежал на ноге Каландрилла. Тут же к нему подлетел увагу и выдернул юношу из седла.
Ценнайра бросилась к Каландриллу, но магические существа уже неслись с ним по лесу. Она бросилась за ними… За ним.
Они мчались в сторону леса. На опушке Ценнайра остановилась, соображая, что делать. Эти творения колдовства запросто могут растерзать ее. Она ничуть не сомневалась, что они смогут разорвать ее на кусочки и обречь на вечные страдания.
Она была в нерешительности. Но какое-то чувство, более сильное, чем то, коим наделило ее колдовство, подгоняло ее, заставляло бежать за Каландриллом. Может, это воля Аномиуса, жаждущего заполучить «Заветную книгу»? Может, она страшится гнева Молодых богов или же просто боится ярости колдуна, когда тот узнает, что Каландрилла захватили в плен и убили, а она даже не попыталась его спасти?
Нет!
Ни о чем таком она и не думала. В то мгновение главным было лишь то, что Каландрилла взяли в плен и его надо выручать.
Ценнайра остановилась на мгновение, чтобы прислушаться к хрусту сучьев, к топоту бегущих ног увагов, уносивших пленника. Она чувствовала кислый запах разложения и пота и всматривалась в лес, видя все как днем.
Она снова бросилась вперед.
Мягкий слой хвои и сухой травы покрывал землю; густые заросли ежевики кололи Ценнайру, папоротник лопался у нее под ногами, низкие толстые ветви цепляли ее. Она подныривала под них, ломала, не обращая внимания на мелкие веточки, царапавшие ей лицо. Ценнайра бежала, огибая огромные стволы елей, кедра и лиственниц; она преследовала увагов по их вони, накладывавшейся на запах хвои и перепуганных оленей, кроликов и кабанов, бежавших от оккультных творений. Во всем этом смешении запахов лишь один был живой — запах Каландрилла. Она бежала за ним, понимая, что пока чувствует его, Каландрилл еще жив. Уваги не убили его, но, по непонятным для нее причинам, уносили куда-то все дальше и дальше. Ее не интересовало почему самое главное — что он жив.
Этого для нее было достаточно; она мчалась вперед.
А затем остановилась: звуки впереди смолкли.
Прислушиваясь, Ценнайра осторожно пошла вперед, глядя, куда ставит ногу, обходя ямы и рытвины. Подкравшись к вонючим существам, она вжалась в ствол ели, прячась в тени.
Взору ее открылась поляна, поросшая густой травой. Несмотря на тьму, царившую тут, Ценнайра все видела. Окруженная огромными елями, поляна напомнила ей о Кандахаре, где алтарь возводился в центре высоких каменных колонн. Здесь алтаря не было, как не было и бога, если не считать Фарна. Здесь были только уваги.
И Каландрилл — жертва, стоявшая в окружении существ, породить кои мог только тот, кто служил Безумному богу.
Ценнайра потянулась к ножу, но сообразила, что потеряла его по дороге. Она не особенно расстроилась: у нее есть другое, более мощное оружие. Ценнайра бесшумно подошла к самой границе поляны и замерла в тени деревьев. Она пока не понимала, что происходит и что ей делать.
Когда Каландрилл открыл глаза и в темноте увидел быстро скользящие тени, то подумал, что опять путешествует в эфире. Но, почувствовав боль, осознал, что он в материальном мире, состоящем из тьмы и деревьев, нависающих сучьев и облачного безлунного неба. В голове у него стучал молот, кровь пульсировала в ноге — какой, он и сам не знал, — руки и ноги были скованы словно наручниками и кандалами. В ноздри ему бил тошнотворный запах гниющей от долгого лежания на солнце мертвой плоти. Он вдруг все сразу вспомнил и едва не вскрикнул.
Его несут уваги, они уносят его в лес.
Каландрилл с трудом переборол начинающуюся панику и попытался хотя бы чуть-чуть успокоить бешеный перестук сердца и разобраться в своем положении.
А оно было плачевным. Четверо увагов тащили его так небрежно, словно речь шла о самом обыкновенном мешке, но скорость, с коей они мчались по узким тропинкам, на которых не смогла бы развернуться и лошадь, воистину ужасала. Руки, державшие его, походили на стальные клещи, он даже не мог пошевелиться. Существа перепрыгивали через кустарники и лежавшие на земле деревья или просто разрезали их. Зубы Каландрилла стучали, голова болталась из стороны в сторону. В этой бешеной скачке он запросто мог сломать себе шею или разбить голову о пень. Меч, все еще висевший у него на поясе, оказался совершенно бесполезен.
И все же главное — он жив.
Странные существа могли убить его еще на дороге или сразу в лесу. И все-таки он жив. И Каландрилл жадно уцепился за эту соломинку.
Куда они его несут, он не представлял. Лишь понимал, что его тащат все глубже и глубже в лес, с каждым скачком этих существ он оказывался все дальше от своих товарищей, от Очена, от Чазали и котузенов. Каландрилл почувствовал себя совершенно одиноким и беззащитным. А может, он нужен увагам для некоего жертвоприношения? Может, его ждет медленная и мучительная смерть? Он никак не мог понять, почему уваги не отобрали у него меч. И вдруг его озарило, словно молния осветила темноту: скорее всего, они не могут к нему притронуться — благословение Деры сделало клинок неприкасаемым для таких колдовских существ, как уваги. Поможет ли это ему? Каландрилл вспомнил, о чем предупреждал его Очен, и подумал, что, если дело дойдет до худшего и у него появится шанс, он уничтожит их своим мечом. При этом, конечно, умрет и он сам, но такая смерть будет легче, быстрее и менее болезненна, чем та, кою ему уготовили эти существа. Но если он отважится на сие, то…
…Их путешествие на этом и закончится!
Трое. Все говорили им о троих, неизменно о троих. Именно так: Катя, Брахт и он, трое отважных, посвятивших себя борьбе с Рхыфамуном и его пагубными замыслами. Стоит одному из них исчезнуть, как все будет потеряно. Каландриллу стало невыносимо грустно, но не потому, что жизнь его подошла к концу — к этому он, в общем и целом, был готов с самого начала их испытания, хотя и не жаждал смерти, — а потому, что после стольких мучений все их усилия оканчивались ничем. Рхыфамун взял верх. Каландрилла обуяла такая праведная и горячая злость, что он тут же забыл о грусти и решил продать свою жизнь как можно дороже.
