«Но ведь я тоже уцелел, — думал он. — Видимо, нас спасли одни и те же заклятия. Возможно, она тоже избранница Молодых богов и они оберегают ее».
Однако Очен утверждал, что магия уничтожает не только увагов, но и все живые существа. Именно на это рассчитывал Рхыфамун. Тогда почему и как Ценнайра выстояла?
Каландрилл ощущал тепло ее руки на талии, вдыхал запах волос, чувствовал нежную кожу. Он попробовал ее сладкие губы, и все же… Что за сила позволила ей уничтожать увагов? Как она нашла его? Как выжила?
Терзаясь сомнениями, Каландрилл повернулся за ответом к Ценнайре. Лицо у нее было суровым, решительным, словно она шла на бой, а не возвращалась с победой, словно отдалась во власть року. И Каландрилл так и не задал своего вопроса, так и не развеял сомнения, которые роились у него в мозгу. Ценнайра спасла ему жизнь, спасла их дело, рискнула своей собственной жизнью ради него. Этого уже достаточно. У него не может быть сомнений в ее преданности. Он вспомнил вкус ее губ, тепло объятий и незаметно для себя ткнулся носом в ее блестящие волосы.
Ценнайра отпрянула и с беспокойством посмотрела на него. Губы ее изогнулись в короткой улыбке, и она опять отвернулась, глядя себе под ноги. Она боялась того, что будет, когда расскажет ему и его друзьям то, что уже не могла не рассказать. Может, Очен, который до сих пор не выдал ее, повлияет на них, уговорит их не… Ценнайра и сама не знала, что они предпримут. Убьют? Прогонят? Потребуют, чтобы вазирь заковал ее в колдовские кандалы? На одно короткое мгновение ей пришла в голову мысль бросить Каландрилла и бежать. Но она тут же отогнала от себя эту мысль: без посторонней помощи юноша далеко не уйдет, он заблудится в лесу, а Рхыфамун может вернуться сюда в другом обличье и убить его. Ценнайра взяла себя в руки. В худшем случае она доведет его до дороги, а там… там она подумает. Когда он окажется в безопасности, она может оставить его одного, а сама незаметно пойдет за ними до Памур-тенга, а то и до Анвар-тенга. Тут только одна незадача: все ее вещи — в седельных мешках, и если она предпочтет исчезнуть, то зеркало Аномиуса будет, конечно же, обнаружено, а с ним узнается и ее тайна. Больше того: если она пропадет, то путники причислят ее к своим врагам, и тогда вряд ли можно рассчитывать на успех. Ей не удастся выполнить задание хозяина и, следовательно, вернуть свое сердце.
Заколдованный круг мандала… Ценнайра постоянно возвращалась к одному и тому же: на чью бы сторону она ни встала, разоблачения не избежать.
Уверена она была только в одном: ей надо довести Каландрилла до его друзей, а там она решит, как лучше поступить.
Но по воле судеб или по воле того, кто распоряжался их судьбами, решение было принято за нее.
Перед самым рассветом тьма сгустилась настолько, что в двух шагах ничего не было видно. Лес стоял как зачарованный. И вдруг небо посерело, и птицы разразились хором, объявляя о подъеме солнца. Тьма рассеялась, мягкий розовый цвет, все усиливаясь и усиливаясь, перерастая в серебристый и золотистый, вытеснил с неба серый. Тут и там пробивались блестки лазури.
Ценнайра услышала спасателей задолго до Каландрилла и вновь подумала о том, чтобы бежать, — и вновь отогнала от себя эту мысль, чувствуя на себе его вес и понимая, что без нее он не сделает и двух шагов. Она вела его на голоса. Страшная усталость лишила Ценнайру способности мыслить и принимать решения. Ей даже стало все равно, что с ней будет. Главное — спасти Каландрилла, остальное приложится.
Внезапно Ценнайрой овладело странное чувство: она ощутила себя свободной. Она больше не думала о себе, а только о нем. Улыбнувшись, Ценнайра спросила:
— Ты слышишь? Мы приближаемся к дороге, там спасение.
Каландрилл нахмурился, прислушался, кивнул и ухмыльнулся:
— Истинно, я слышу.
Затем среди деревьев замаячили фигуры Брахта, Кати, Очена, Чазали и котузенов. Ценнайра крикнула:
— Мы здесь! — И их тут же окружили люди.
Керниец и киривашен подхватили Каландрилла под руки, вазирь и вануйка, стоя по обеим сторонам от Ценнайры, засыпали ее вопросами, но она, мотнув головой побрела к дороге.
Там горели погребальные костры, пожирая убитых. Выжившие сгрудились вокруг обыкновенных костров дальше по дороге. Откуда-то долетали вкусные запахи жареного мяса и чая. Очен перехватил взгляд Ценнайры и изнуренно улыбнулся; она ответила такой же усталой беспомощной улыбкой. Каландрилла устроили на расстеленном на земле одеяле, подложив под голову седло Очен встал подле него на колени, массируя поврежденную ногу, едва слышно бормоча колдовские формулы которые быстро залечивали рану. Катя сказала:
— Мы боялись, тебя убили.
Брахт взглянул на Каландрилла поверх плеча Очена и спросил:
— Что случилось? Где вы были?
Каландрилл пояснил.
— Она меня спасла. Дера, если бы не она…
И замолчал, вперив непонимающий взгляд в кандийку. С наступлением рассвета, с возвращением к товарищам он не мог не задаться теми же вопросами, что беспокоили его ночью.
Очен предложил:
— Давайте попьем чаю. За ним и поговорим. Настало время кое-что разъяснить.
Ценнайра подумала, что еще может бежать. Ей не составит труда прорваться сквозь кольцо любопытных и затеряться в лесу. Она дралась с увагами, она пережила нападение оккультных сил. Так что простые смертные ей не помеха. Но тут Ценнайра заметила на себе взгляд Очена, и ей показалось, что он на ее стороне. Она отрешенно пожала плечами, отдаваясь во власть усталости, потом кивнула и села.
Каландрилл проговорил:
— Если бы не Ценнайра, я был бы уже мертв. Рхыфамун умело расставил сети. Без ее помощи мне бы из них не выпутаться.
Голос Каландрилла звучал твердо, но Ценнайра все же слышала вопрос. Она тешила себя надеждой, что решимость его проистекает из любви к ней. По каким-то непонятным для нее причинам она была благодарна судьбе за то, что та не оставила ей выбора.
— Как это? — спросил Брахт. — Тебя спасла она?
— Истинно, — ответил Каландрилл. — Я обязан Ценнайре жизнью.
— Очен послал тебе в помощь магию, — сказала Катя — усиленную вазирь-нарумасу. Расскажи, что произошло?
Покусывая губу, Ценнайра ждала разоблачения и вдруг даже вздрогнула от прикосновения Каландрилла. Набравшись решимости, она улыбнулась ему и произнесла:
— Расскажи.
— Они захватили меня, — начал Каландрилл, — по приказанию Рхыфамуна и отнесли в лес…
Ценнайра слушала, не сводя с него глаз. Вокруг то и дело раздавались вздохи удивления. Только Очен хранил молчание. Он и продолжил рассказ через минуту:
— Я, как и надеялся, нашел вазирь-нарумасу, и мы сконцентрировали свою силу в эфире, направив ее на поляну. Рхыфамун раскинул тройные сети: с одной стороны, Каландрилла могли уничтожить уваги, с другой — он, убив их, убивал себя; с третьей — Каландрилла мог убить сам Рхыфамун. И все это в физическом плане. Но хуже всего то, что Рхыфамун надежно укрыл свой дух в царстве эфира — дьявольская ловушка. И без Ценнайры колдун добился бы успеха; ей предстояло спасти Каландрилла там, где я и вазирь-нарумасу не могли ничего поделать. Без нее Каландрилл был бы сейчас мертв, и душа его оказалась бы во власти колдуна, во власти Фарна. Не вмешайся она, ваша задача стала бы невыполнимой. Той слабой надеждой, что в вас еще осталась, вы обязаны только ей.
