Ценнайра заколебалась, плотно поджав губы. Заухал филин, и это был единственный звук, нарушивший тишину леса. Даже ветер смолк, словно вслушиваясь в ее признания. Высокие деревья теснились, тоже прислушиваясь.
— О Кате и о том, куда вы направились, я узнала от Менелиана. Он рассказал мне все, потому что был уверен, что уничтожит меня. Он вознамерился убить меня заклятиями, но магия хороша против живущих, а не против… таких, как я. И я убила его. — Она произнесла это глухим голосом. — Затем я произнесла слова, которым научил меня Аномиус, и вернулась в Нхур-Джабаль…
— Как? — спросил Каландрилл хриплым голосом. — При помощи магии?
— Да, а как еще? — кивнула Ценнайра. — Колдун научил меня заклятиям, чтобы я могла вернуться.
— Но это значит, что ты можешь вернуться в Нхур-Джабаль в любой момент, — медленно проговорил Каландрилл. — Ты можешь это сделать прямо сейчас и забрать свое сердце.
— Аномиус наложил на него заклятия. — Ценнайра покачала головой, и свет от звезд заиграл в ее черных волосах. — Ты думаешь, он не позаботился об этом? Я уверена, стоит мне попытаться завладеть своим сердцем, как я погибну. Он учует меня в Нхур-Джабале и тут же уничтожит.
— Верно. — Каландрилл, вспомнив отвратительного маленького колдуна, не мог не согласиться с Ценнайрой. — Продолжай.
— Я отправилась в Альдарин. Там я узнала, что Варент ден Тарль умер. Мне сказал об этом человек по имени Дарф, он служил у ден Тарля.
— Я знал его, — глухо произнес Каландрилл. — Ты убила и его?
Ценнайра кивнула.
— Он хотел получить от меня удовольствие. Я не намеревалась его убивать, но он не оставил мне выбора.
— Дера, — едва слышно пробормотал Каландрилл. — Ты уничтожаешь все на своем пути.
Она опять кивнула. Каландрилл смотрел на нее и не понимал, как еще может ее любить, а он любил, в своем чувстве он не сомневался, каким бы безумием это ни казалось.
— Что вы ищете, я узнала от Гарта и Кыфана, - проговорила она, когда Каландрилл жестом попросил ее продолжать. — Но этих двоих я убивать не стала, даю слово. Хотя боюсь, ты вряд ли мне поверишь.
Она печально усмехнулась и поглядела на него, как затравленный зверек.
— Я верю тебе, — произнес Каландрилл.
В глазах ее засветилась надежда, и она улыбнулась:
— У них я выяснила все остальное, я уже об этом рассказывала. Я воспользовалась зеркалом и переговорила с Аномиусом, и он приказал отыскать вас и ехать с вами Остальное тебе известно. Я прибыла в Кесс-Имбрун, к Дагган-Вхе, и там впервые увидела Рхыфамуна.
Она замолчала, содрогнувшись от воспоминаний. Каландрилл знал, что она человек, воскрешенный из мертвых, женщина, обладающая сверхчеловеческими возможностями, убившая не одного человека по приказанию своего создателя, однако она все же показалась ему самой обыкновенной беззащитной девушкой. Каландрилл сдержал себя и произнес:
— Продолжай.
— О нем я рассказала вам правду, — завершила она. — Я чувствовала… Бураш, то, что он сделал, было ужасно. Он ел человеческую плоть, а потом украл чужое тело.
— Но тебя это не остановило. И ты по-прежнему следовала указаниям своего господина? — Каландриллу с огромным трудом удалось говорить ровным голосом, не выдав овладевшего им отвращения. — Аномиус приказал тебе присоединиться к нам и отобрать «Заветную книгу».
Ценнайра посмотрела на него, как на свой рок, и кивнула.
— Да. — Она с трудом сглотнула и, теряя всякую надежду, продолжала: — Я присоединилась к вам для того, чтобы отобрать у вас «Заветную книгу» для Аномиуса.
— Значит, Брахт прав? — спросил Каландрилл холодным, как северный ветер, голосом. — И для того, чтобы добиться цели, ты решилась меня соблазнить? За этим ты спасла меня от увагов? Чтобы исполнить волю хозяина?
— Нет! — горячо возразила Ценнайра. — Бураш! Я не могу требовать от тебя доверия, но все, что я сказала, правда. Я толком не знаю, что произошло, но говорю тебе: я тебя люблю. Мне непереносима мысль, что ты можешь умереть. Что еще могу я добавить? Я ехала с вами, с тобой, с Брахтом, с Катей, и что-то во мне изменилось. Я хочу получить назад свое сердце, стать хозяйкой своей судьбы. Я не желаю, чтобы Рхыфамун или Аномиус наложили лапу на «Заветную книгу», и не желаю, чтобы Фарн пробудился. Каландрилл, у меня нет права даже надеяться на твое доверие. Но клянусь: я сделаю все чтобы вы преуспели. Бураш, даже если это будет стоить мне сердца, я сделаю все возможное; веришь ты мне или нет, но я тебе не лгу.
Ночь молчала. Ветер стих. Волки, и филины, и все ночные хищники спали. Луна изогнутым клинком висела на небе. Звезды, как бесстрастные наблюдатели, холодно мерцали в вышине; Каландрилл внимательно смотрел в лицо Ценнайры, чувствуя на своих плечах огромный груз ответственности. В том, что она рассказала правду о себе, о своем прошлом и о службе у Аномиуса, он не сомневался. Но имеет ли он право верить в то, что она стала другой? В то, что существо, сотворенное магией, у которого вместо живого сердца в груди бьется некий продукт колдовства, может так резко изменить цель в жизни?
А если она лжет? Если скрывает свои настоящие намерения?
Каландрилл провел рукой по пересохшим губам и вздохнул; под веками у него начала накапливаться боль; мысли бешено скакали одна за другой. Он хотел ей верить, но не оттого ли, что она ему небезразлична? Каландрилл кашлянул и вспомнил отца: что бы сказал Билаф, если бы был сейчас здесь? Отец наверняка обдал бы его презрением, а брат посмеялся, и все же… И все же чувства его к этой женщине не имели ничего общего с тем, что он испытывал по отношению к Надаме ден Эквин.
И это был единственный факт, непоколебимый как скала. И, как стальной клинок, он глубоко его ранил.
В голове Каландрилла воцарился хаос.
Если она лжет, то ему придется убить ее, и он это сделает без тени сомнения. Мысль о том, что «Заветная книга» попадет в засаленные руки Аномиуса, была ему не менее отвратительна, чем та, что Рхыфамун может добиться успеха.
« Дера, — мысленно молил Каландрилл, — укажи мне путь, подскажи, где истина, умоляю».
«Не тревожь Деру. В этой земле заправляет не она, а я».
У Каландрилла перехватило дыхание. На мгновение и ночь и весь мир закружили вокруг него в бешеной пляске. Ценнайра вздрогнула, глаза ее округлились. Каландрилл оглядывался по сторонам, хотя и понимал, что слова донеслись до него не от деревьев и что произнесены они были не человеческой глоткой. Голос этот эхом отозвался в их головах. Ценнайра в страхе смотрела на Каландрилла. Он прикоснулся к ее руке и сказал:
— Подожди.
Ценнайра прижалась к нему — тень меж елей начала сгущаться, постепенно материализуясь.
Когда же она выступила из-за деревьев, Ценнайра испуганно вскрикнула, и Каландрилл не задумываясь обнял ее за плечи и прижал к себе, а сам, улыбнувшись, покорно опустил голову.
