— Ну тебя! — беззлобно проворчала, обращаясь то ли к кусту, то ли к потомку Мелиан, освободившись от нахального растения. — Пойдите лучше ко мне домой и эликсир роста принесите, там ведро у входа, слева. Да не натворите еще чего-нибудь по дороге!
— А кого-нибудь? — хихикнула Эльдин.
— Потом сами ловить будете! — Мелиан, отвернувшись, принялась подвязывать ветку.
* * *
Майар шли к дому Мелиан, когда перед Аллором вырос столб яркого пламени.
«Ну все, конец… — подумалось нуменорцу, — сейчас начнется… Только бы Манвэ не учуял, хватит ему…» — Последняя мысль как-то сама собой влезла в голову, и Аллор постарался спрятать ее подальше. Эльдин, побледнев, стиснула его руку — придумать что-то глупее бегства или попытки дотянуться до оставшихся па поляне было затруднительно.
«Будь что будет», — подумали они друг другу и застыли, приготовившись внимать. Долго ждать им не пришлось.
— Слушай, ты, недомайа! — колоколом отдалось в голове нуменорца. Эльдин недоуменно покосилась на Аллора — значит, Единый снизошел лишь до разговора с ним. «И к лучшему», — подумал майа.
— Я весь внимание, о Творец Мира Сущего! — церемонно склонился он, настроившись на почтительно-смиренный лад.
— Так вот ты каков, посеявший смуту! — В гневном голосе Творца, однако же, мелькнули удовлетворенные нотки — видимо, тон обращения Ему пришелся по вкусу.
Аллор смиренно молчал.
— Как ты посмел лезть не в свое дело, нарушая предопределенное и изреченное?!
— Так вышло — я не собирался оспаривать Твой приговор, где уж мне…
— Но ты связался с Мятежником!!!
— Просто разговорились. Личность, которую Ты наделил столь многими дарами, не может быть неинтересной…
— Это уже не имеет значения. Он — Враг, нарушивший благой Замысел! Он — разрушитель, и поныне представляющий угрозу для Арды!
— Да не в том он состоянии был, чтобы что-то разрушать: Тебе ли не знать, как ему досталось.
— Враг не заслуживает жалости!
— И не надо: жалость порой унижает!
— Он заслужил это!
— Что? Жалость или унижение?
— Ты что, смеешься?!
— Ни в коем случае! — сложил руки на груди Аллор.
— То-то же — только попробуй! Нашелся заступник! Вот увидишь, какова будет его благодарность: захватит власть в Валиноре и разрушит Арду.
— Зачем разрушать то, чем собираешься повелевать? Не дурака же Ты творил, в самом деле. А если, глядя на Манвэ, ему все еще захочется властвовать, то он, пожалуй, Враг самому себе.
— Вот еще! Все так или иначе стремятся к власти.
— Не думаю, — покачал головой Аллор. — Править — дело хлопотное, тяжкое и неблагодарное. Надо очень всех любить, чтобы согласиться взвалить это на себя…
— И откуда ты такой умный в Валиноре взялся? Кто тебя такого сотворил?
— Я не сотворенный. Просто потомок Мелиан.
— Ах, вот как…
— Ты же сам благословил брак Берена и Лютиэни, дочери Мелиан. А я — из рода Элроса, их правнука, первого короля Нуменорэ.
— Нуменорэ… — Аллору показалось, что голос Эру чуть дрогнул. — И после всего, что твой народ претерпел от Саурона, ты сочувствуешь Мелькору?!
— Так не он же Нуменорэ разрушил… — проговорил Аллор, стараясь, чтобы это прозвучало не слишком резко.
Но голос Эру обрел прежнюю твердость:
— Нуменор превратился в рассадник зла, он стал язвой на теле Арды!
— Родину не выбирают, — не без раздражения процедил Аллор. — К тому же не все тогда обратились к Тьме, а выжили немногие даже из Верных — так называли себя те, кто верил Валар и Тебе…
— Когда вершится великое, без жертв не обходится.
— Память не соотносится с рамками полезности и необходимости.
— Что же в отношении Врагов она у тебя столь коротка?
— Мелькор мне лично ничего плохого не сделал. А Гортхауэр… Я ему уже отомстил.
— Отомстил?!
— Помог уничтожить его силу.
— За что же? Ты же, кажется, служил ему.
— Именно: служил, — отрезал Аллор. — Впрочем, там еще были причины — личного свойства.
— Вот как? Может, скажешь? Я желаю знать.
— К чему Тебе житейская история жалкого недомайа? — пожал плечами Аллор.
— Я задал вопрос!
— Ну если желаешь… Просто Саурон лишил меня свободы и убил мою возлюбленную, а я помог Светлым лишить его средоточия силы и разрушить Мордор.
— Ну-ну… А как ты здесь очутился, да еще и майа стал?
— Это то, что от меня после всего осталось, — тоном, не допускающим дальнейших расспросов, отчеканил Аллор.
— И кому ты служишь? — спросил Эру после краткой паузы.
— Я не служу — я помогаю. По мере сил и способностей. В основном — Ирмо. И вообще больше с Феантури общаюсь.
— А еще с кем?
— С Манвэ.
— И ему служишь?
— Дружу.
— И как ты мог, полагая себя другом Манвэ, связаться с Морготом?
— Они же очень похожи. Любя одного, невозможно не испытывать теплых чувств и к другому.
— Да уж, один другого стоит! — проворчал Эру и вновь возвысил голос: — И оба понесут наказание за свое буйство, и гордыня их еще будет унижена!
— Много ты добился — унижением!
— Ты Мне будешь указывать?!
— Я не настолько самоуверен или наивен, чтобы такое себе позволить.
— Зато изворотлив. При этом не отличаешь добро от зла.
— Но красивое не путаю с уродливым.
— И в деяниях Мелькора красоту углядел?
— Да, хотя и иную.
— Есть еще и иные понятия, по коим можно судить о явлении. Его, как ты изволил выразиться, красота несет зло.
— Но сейчас он вообще ничего не делает.
— Совсем ничего — только подстрекает к бунту.
— Да где ему — еще в себя не пришел. И он на глазах у Валар…
— Один раз они уже поверили ему — и упустили.
— Теперь, наверное, не оплошают. Но от войн устают все. Недаром к Ирмо весь Валинор за помощью бегает.
— Ему бы самому исцеление не помешало.
— Смотря какое…
— Такое, чтоб наставило его на путь истинный. Его — и остальных. А то они все как с цепы сорвались.
— Ты сказал. Они просто устали терять. Ведь Ты вложил в них способность любить? И неразрывная связь, полагаю, Замыслом предусматривалась…
