Неужели это — тот яростный свет, приводящий в трепет всех в Благословенной земле? Беспощадный, отрешенный, как… как — Пустота? Выжигающий все, кроме ненависти и презрения… Уничтожающий…
Наверное, Ирмо вскрикнул, потому что Король обернулся, жестко глядя в лицо Владыки Грез, — от жуткого видения не осталось следа, только в глазах мелькали ледяные сполохи.
— Что это? — выдавил Лориэн. — Как…
— А-а, заметил… Моя ошибка. Ты же Видящий… Полагаю, ты понимаешь хотя бы теперь, что в твоих Садах мне делать нечего…
— И это тоже — Замысел? — выдохнул Ирмо.
— Это — плата. Замысел — цель, мы — лишь средства, орудия. А если орудие ломается, значит — не годится.
— Но кто заменит — нас?
Манвэ нехорошо рассмеялся:
— Никто, Ирмо, никто… А если Искажение победит, этот мир будет уничтожен — так открыл мне Единый.
— Так, значит, мы все выбираем — между гибелью и разрушением… — усмехнулся Ирмо. — Так мы все уже…
Манвэ устало откинулся в кресле:
— Мы ничего не можем менять в Предначертанном. Так что каждый пусть занимается своим делом. Я понимаю, тебе тяжело, Лориэн. Но ты не можешь иначе — так делай то, что свойственно тебе… Пока можешь… Иди, Ирмо. Ты ведь хотел поговорить? И мы поговорили, не правда ли?
— Да, — проговорил Ирмо. — Поговорили. — Он вздохнул. — Не бойся, от меня никто в Валмаре ничего не узнает — и так страшно. И все же… я буду ждать тебя. До встречи, Владыка.
Ирмо, чуть сгорбившись, медленно развернулся и вышел из комнаты, тихо-тихо прикрыв за собой дверь.
Манвэ уселся в кресле, подтянув колени к подбородку. Сколько еще он продержится? За все надо платить: за приговоры, за кровь, за страх — неважно, что иного не дано. Он уже почти ничто — но это ведомо лишь ему, Владыке. А Арда скоро выпьет его. Останется лишь стихия, никем не управляемая… Может, когда он совсем истощится, Единый смилуется над ним и возьмет к Себе, избавив от позора бессилия? Может, можно будет — уйти? Если на Арде все будет в порядке? Возможно, осталось немного. Выдержать… Вытерпеть — столько, сколько потребуется. Владыка нахмурился и нервно закурил, свернувшись в кресле. Его никто не видел — и на том спасибо.
* * *
Очнувшись от колдовского сна, Эонвэ огляделся. Сквозь кружева сумрака пробивались тонкие пряди закатных лучей. Майа потянулся, пытаясь сообразить, почему он оказался здесь и что произошло. Забвение рассеивалось, как лепестки утреннего тумана, обнажая память — цепкую и невеселую. Он вспомнил все — и гнев сотворившего, и наказание, и отправку в Сады Грез. «Но… я же помню все — подробно и точно. Значит, Ирмо ничего не сделал? И я остался собой?» — Эонвэ вздохнул с облегчением, по тут же озадаченно склонил голову. Если Манвэ и пожелал оставить своего герольда таким, как есть, пожелает ли он его видеть снова? Мало ли, что ждать обещал… Вряд ли ему, оступившемуся, будет оказано доверие… И все же надо идти — нельзя ослушаться приказа. Встав и расправив складки плаща, Эонвэ медленно пошел к выходу. Свет Валмара уже блеснул ему в лицо, когда подошедший сзади Ирмо тихо позвал его.
— Счастливого пути, — произнес Владыка Душ, — не унывай. Все устроится: ты нужен ему… — Улыбнувшись грустно и помахав рукой на прощание, Ирмо углубился в густые заросли — словно растворился в них.
Эонвэ приветственно поднял руку и шагнул в свет.
Дойдя до Ильмарин, он тихонько проскользнул в свои покои, ожидая, вызовет ли его Повелитель Ветров. Зажег свечу и устроился в резном кресле, глядя на дрожащий огонек. Тихий стук в дверь вывел майа из оцепенения. Кто бы это мог быть? Собственно, Эонвэ это было безразлично, и он тихо проговорил:
— Войдите…
Изящные створки приоткрылись, и на пороге возникли Аллор и Эльдин.
— Мы не помешали? — вежливо поинтересовался новый майа, стоя по ту сторону двери.
— Нет, что ты, заходите. Располагайтесь, — тускло сказал Эонвэ.
Майар проскользнули в комнату и уселись на стулья.
— А как вы в Ильмарин попали?
— Манвэ разрешил. Появляться.
— А-а… ну что же, я рад за вас… — проговорил герольд. Вышло нерадостно, и майар не могли этого не заметить.
— Что-нибудь случилось? — спросил Аллор.
Эонвэ, собравшись с мыслями и ругая себя за невольные проявления настроения, развел руками:
— С чего ты взял? Все в порядке.
— Прости, но у тебя на лице написано обратное. Впрочем, это твое дело, я не настаиваю на объяснении.
— Ну и что? Тебе-то до меня что за дело? — с досадой бросил Эонвэ.
— Мне? Ну как тебе сказать… Было же тебе до меня дело на Круге три дня назад. Ты же старался мне помочь… — Майа улыбнулся краем губ.
— Видно, меньше чужими делами интересоваться надо! — Герольд Манвэ махнул рукой.
Аллор пристально посмотрел на него:
— У тебя неприятности — из-за меня?! Тогда мы просто должны знать, что произошло.
— А то еще что-нибудь натворим, — добавила Эльдин. Не желая и не имея сил сдерживаться, Эонвэ, где вкратце, а где — подробно, изложил то, что произошло. Майар внимательно слушали, изредка переглядываясь.
— Вот так, — закончил Эонвэ. — Теперь, наверное, он мне доверять не будет. Он слабостей не прощает, ему же они несвойственны. Найдет или сотворит кого-нибудь другого. Ведь его только конечный итог интересует. Что же, орудие сломалось — можно добыть новое… Король не может руководствоваться чувствами…
— Но это не значит, что у него их нет, — парировал Аллор. — Знаешь, ранить могут сильнее всего — свои. Ощутить, насколько твой же сотворенный не верит тебе и боится, стремясь скрыться с глаз долой, — разве это не больно?
Эонвэ недоверчиво вскинул бровь. Аллор пожал плечами, продолжая:
— Кому как не тебе это знать? Ты же ближе всех к нему… Ну кроме Варды, конечно. Но ты — помощник. Конечно, это срыв…
— Срыв… — протянул Эонвэ недоверчиво.
— А что ему, истерику тебе закатывать?
Майа Манвэ покачал головой:
— Нет, вот еще…
«Нервы у Манвэ совсем никуда не годятся», — мысленно обратился к Эльдин нуменорец: направленной безмолвной речью они овладели на удивление легко.
— А что теперь делать? Я бы мог покаяться, но это будет очередное вранье. И вообще — треснувшая чаша…
— Так вы же не из глины, — улыбнулась Эльдин.
— Все утрясется — ни ты без него не сможешь, ни он… — Аллор не закончил фразу, глядя на дверь, в проеме которой словно парой росчерков нарисовалась фигура Манвэ. Оглядев собравшуюся компанию, Король усмехнулся. Все встали, приветствуя его. Эонвэ, не глядя по сторонам, опустил глаза.
— С возвращением, Эонвэ! — улыбнулся Манвэ одними губами, милостиво кивнув остальным.
