Перевал Грувен тянулся миль на тридцать пять, и колонна гхолов ехала на север по узкому ущелью. Огромные стены из обледеневшего камня вырисовывались во мгле по обеим сторонам, их края поблескивали от инея. Холод Зимней ночи был страшен, и серо-стальной камень казался в её свете черным. Смерзшийся снег лежал в затененных лощинах, и по высоким скалам разносилось эхо от топота копыт.
Когда они наконец остановились, чтобы разбить лагерь, Лорелин уже промерзла до костей и никак не могла унять дрожь. Снова гхол поднес кожаную флягу и разбил ей губы, пока она пила: левая рука онемела и не могла удержать бутылку. И все же она смогла согреться благодаря страшному огненному питью, костру, который они разожгли из привезенных с собой дров, и горячей похлебке.
Они проехали весь перевал - место, где горы Ригга встречались с кряжами Гримволла и Гронфанга. Колонна спустилась на ледяные пустыни Грона - древней державы Модру, и Лорелин преисполнилась отчаяния, ибо это была страшная земля.
На следующий день они ехали от перевала через каменистую долину Грувен, спускавшуюся к равнинам Грона. Казалось, эта земля полностью лишена растительности: здесь не было ни деревьев, ни травы, ни кустарников, ни мха, даже скальных лишайников. Вокруг были только снег, лед, камень да острый край темноты там, куда не достигало тенистое мерцание.
Они разбили лагерь через три лиги после въезда в долину на пустынных равнинах Грона. Рука Лорелин ужасно болела, но не это занимало её мысли, а то, что она теперь была в Гроне: горечь пронзала её сердце острым жалом.
Два дня они ехали сквозь Зимнюю ночь на север по бесплодной голой земле, не видя ни единого признака жизни. Лорелин знала, что слева поднимаются горы Ригга, а справа - Гронфанг. Но во тьме их нельзя было разглядеть, хотя при солнце они были бы видны издалека. Солнца, однако, не было, только холодное тенистое мерцание, и Лорелин хотелось плакать.
Дров для костра не было, а сухой мох давал очень мало тепла, и Лорелин ела холодную похлебку.
К концу третьего дня пути по равнине гхолы разбили лагерь у южных границ Гваспа, огромного болота на окраинах Грона. По слухам, эта трясина летом невероятно глубока и зыбуча, но сейчас она была закована в лед и выглядела абсолютно безжизненной. Рассказывали, что в давние времена здесь нашла свою погибель целая армия Агрона, но её неясная судьба была всего лишь одной из страшных легенд Гваспа, и без того бесконечно ужасного места.
Весь следующий день они ехали вдоль восточной оконечности Гваспа, пересекая замерзшие ручейки и ключи, питавшие огромное болото, а однажды переехали скованную льдом реку, которая брала начало в невидимом Гронфанге. Когда они наконец достигли северных пределов огромного болота, то снова разбили лагерь.
За едой Лорелин смотрела в пустые глаза наудрона. Последний раз он говорил восемь дней тому назад, когда убил гхола, двенадцать дней назад в последний раз обратился к ней, тринадцать дней прошло с тех пор, как она в последний раз ответила, послав его к Хель, шестнадцать - с тех пор, как её взяли в плен; уже семнадцать дней она не слышала голос друга, уже двадцать один не была счастлива: в последний раз это было на празднике в честь её девятнадцатилетия. Когда Лорелин наконец заснула, слезы тихо текли по её щекам.
Они пересекли ещё одну замерзшую реку и направились на север. Примерно через шесть часов они проехали мимо высоких черных скал, сквозь Когтистую пустошь, и выбрались на возвышенность.
Они двигались через пустошь около восемнадцати миль до новой стоянки.
Лорелин снова разбудили пинком, и колонна опять тронулась на север. Теперь они двигались быстрее, очевидно, цель была близка. Боль пронзала руку Лорелин с каждым шагом коня. Они ехали часами, и в её затуманенном болью мозгу уже не осталось связных мыслей. Но она сидела в седле прямо, как железный прут, закаленный теперь в самом аду Хель. Мили уходили под копытами коней, в этот день их стало больше почти на тридцать пять, а всего со времени её пленения, случившегося восемнадцать дней назад, они миновали около шестисот двадцати миль.
Помутившийся взгляд её различил возвышавшиеся впереди черные горы, где между скалами были зажаты башни темной крепости. Массивные каменные валы подпирали высокие стены, и надо всем вздымалась центральная башня. Лорелин помотала головой, приходя в себя, и её охватил ужас: она приближалась к твердыне Модру, ужасной Железной Башне.
Колонна проскакала по железному подъемному мосту, перекинутому над скалистым ущельем, мимо огромного тролля в чешуйчатой броне, который охранял ворота. Раздался противный звук рога, рюкки бросились к воротам и, гремя цепями, подняли тяжелую решетку.
Отряд гхолов въехал в каменный двор, и рюкки выбежали навстречу, крича и толкаясь, отпихивая друг друга в борьбе за место, с которого легче было разглядеть и подразнить пленницу.
Гхолы проехали к центральной Железной Башне и остановились перед большой дверью с железными гвоздями. Лорелин стащили с коня и провели вверх по лестнице к входу. Ухмыляющийся рюкк отворил дверь, и нетвердо державшуюся на ногах принцессу поволокли внутрь. Только один гхол вошел следом, и огромная дверь, лязгнув, тяжело закрылась.
Перед принцессой был освещенный факелами зал. Раб-рюкк торопливо пробежал по коридору к Лорелин и гхолу и сделал им знак следовать за ним, невнятно мыча: у него не было языка.
Он повел Лорелин через холодный черный гранитный зал к другой массивной двери, охранявшейся двумя хлоками, которые расступились при приближении гхола. Безъязыкий рюкк боязливо поднял дверной молоток и опустил его на железную пластину - звук словно поглотили озера мрака, собравшиеся в углах каменного прохода. Затем медленно и осторожно рюкк отворил тяжелую дверь и отступил, чтобы Лорелин прошла вперед. Гхол грубо втолкнул её в комнату, и дверь с грохотом захлопнулась.
Она вошла, шатаясь, в огромное помещение, которое было освещено мерцающими факелами и камином, где горели дрова из черного дерева. По стенам плясали зыбкие тени, свет и тепло, и без того слабые, поглощала ледяная тишина. Тяжелые гобелены и массивная мебель загромождали комнату. Но Лорелин словно не замечала всего этого. Ее взгляд притягивал огромный сгусток тьмы, находившийся на троне на черном возвышении. И казалось, что тени струятся внутрь, чтобы собраться над троном и слиться там в фигуру в черном плаще. А потом фигура поднялась и сошла с возвышения, встав перед принцессой и скрестив руки на груди. Она казалась человеком, ибо была человеческого роста, и все же бесформенный ореол зла окружал это существо. Лицо его было скрыто под ужасным шлемом с железным клювом, который походил на морду чудовища из легенды. Сквозь забрало пристально глядели злые глаза, те же, которые она видела на лицах наудрона и чаббийца. Но эта зловещая фигура была не управляемой на расстоянии марионеткой, она казалась квинтэссенцией Зла.
И тут змеиный голос зашептал ей:
- Приветствую тебя в моей Железной Башне, принцесса Лорелин. Мы говорили много раз, но лишь теперь встретились лицом к лицу.
Зло разлилось по комнате, и Лорелин зашаталась. Всесокрушающее отчаяние охватило её дух, и сердце вознеслось к вершинам страдания.
