Дитя в героя превратится.
Из Сферы в Сферу пролетит —
И невозможное свершится».
Фэрил теперь все чаще и чаще возвращалась к этим пророческим словам, заново осмысливая их.
Вопреки судьбе…
Дитя…
Герой…
Невозможное…
Ребенок, родившийся вопреки судьбе и всякой возможности… Ребенок Риаты…
Сердце Фэрил готово было, кажется, выпрыгнуть из груди. Она поняла: ребенок Риаты совершит невозможное, проследовав из одной Сферы в другую!
Дамку охватило страшное волнение. Она заварила себе чаю, но так и не выпила его. Чайник постепенно остывал, а малышка все сидела и перебирала в уме все возможные толкования пророческого видения.
На плече всадника… сидел сокол, а в руках его что-то блестело и переливалось… Может, это Рассветный меч? Фэрил повертела в руках кулон из того самого кристалла, который подарил ей пророческие видения. Внутри был запечатлен сокол, расправляющий крылья перед полетом. Может, между изображением птицы в кристалле и соколом на плече мужчины есть какая-то непостижимая связь?
И снова в мозгу ее прозвучали мудрые слова Аравана:
«Часто предсказания неясны и расплывчаты. В этом их коварство. Берегись! Они могут означать совсем не то, что ты думаешь».
Первого октября в числе других гостей, прибывших в долину, чтобы стать свидетелями радостного события, приехали два эльфа из Дарда Эриниан, у одного из которых в ножнах висел черный меч, а другой за плечами нес эльфийский лук. Имя первого было Тьюон, второго некоторые звали просто Серебряный Лист. Их сопровождал темноволосый мужчина крепкого телосложения — гленец, Королевский страж по имени Халид.
Халид разыскал Фэрил и выразил ей самое глубокое и искреннее соболезнование по поводу смерти Гвилли. Он долго и проникновенно говорил о маленьком варорце, которого полюбил всем сердцем.
Когда Фэрил в свою очередь поинтересовалась исходом их миссии, Халид принялся взахлеб рассказывать ей о черве Уайджи и о том, как «замечательный» план Серебряного Листа чуть было не стоил всем им жизни.
Разговоров хватило на целый вечер. Гленец и оживленно размахивал руками, а его эльфийские соратники лишь молчали да перемигивались с Фэрил, удивляясь неиссякаемому красноречию Халида.
Риата благополучно разрешилась мальчиком девятого октября 5Э993 года, в полдень. Фэрил во время родов не отходила от нее, дежуря у ее постели вместе с акушеркой Изелью и двумя эльфийками, специально выбранными для этой ответственной миссии.
Когда ребенка вымыли и запеленали, именно Фэрил была оказана честь вынести плачущего малютку к отцу, который весь уже измучился и, не находя себе места от тревоги, мерил комнату широченными шагами, чувствуя себя как зверь, запертый в клетке. Фэрил передала ему ребенка и невольно подивилась нежности и легкости, с которыми эти гигантские ручищи подняли крошку и прижали его к груди. Урус откинул уголок одеяльца, закрывавший личико сына, и долго смотрел на него в умилении, а потом, обернувшись к Инариону, довольно проговорил:
— Немного на эльфа похож, немного на человека, но ревет точь-в-точь как маленький медвежонок.
Они все вместе вышли в зал, где их появления с нетерпением ждали сотни эльфов, и Урус, подняв малютку над головой, провозгласил:
— Сегодня свершилось чудо: у нас с Риатой родился сын.
Зал наполнился ликующими криками, которые, казалось, долетели до небес.
Празднование затянулось и продолжилось далеко за полночь. Вино лилось рекой, в воздухе стоял гомон сотен веселых голосов, звенел смех и звучали мелодичные эльфийские песни. Гости танцевали до упаду, ели и пили досыта. Этой ночью у кроватки ребенка кто-то оставил еще один дорогой подарок — кольцо из камня со вставкой из черного янтаря, выполненное с большим мастерством, как раз такого размера, чтобы налезть на палец человеку. Таинственный даритель проник в комнату незамеченным и так же незаметно оттуда вышел. Как бы там ни было, но в эту ночь многие слышали, как в лесу лаяли лисицы.
На следующий день с юга пожаловал и Араван с подарком: маленькой стрелкой в застекленной коробочке. Самым удивительным было то, что стрелка всегда показывала на север.
Эльф сообщил всем радостную новость: кто-то убил эмира Низари. На лице Уруса при этом известии заиграла кровожадная улыбка.
В этот же день на поляне, где проводилось празднование, состоялась эльфийская церемония крещения, проводил которую сам Инарион. Все жители долины собрались здесь, ибо случай был исключительный: сей обряд не совершался в Ардене уже более пяти тысяч лет.
Инарион окропил лоб новорожденного кристально чистой водой и произнес на языке сильва:
— Вода!
Затем поднес ручки и ножки младенца к чистой земле в глиняной миске — «Земля!», веткой лавра помахал в воздухе — «Воздух!», осветил лицо ребенка огнем от горящей ветки тиса — «Огонь!» и, наконец, коснулся ручек, ножек, висков и груди малыша кусочком магнитной руды — «Ветер!».
Закончив со всем этим, Инарион обернулся к Риате:
— Как вы нарекаете его?
Риата взглянула на Уруса, а затем перевела взгляд на личико младенца:
— Мы назовем его Бэйр.
— Бэйр, — нагнувшись, тихонько прошептал Инарион сначала в правое, затем в левое ухо мальчика и, наконец, обернулся к собравшимся: — Леди и лорды, с этой минуты имя его — Бэйр!
И трижды эльфы прокричали: «Алор Бэйр!» А малыш зевнул и чуть было не проснулся, но в итоге так и не открыл глаза, продолжая сладко спать.
В день крещения Бэйру был всего один день от роду, и жизнь его только начиналась.
Неделю спустя Араван разыскал Фэрил.
Дамна рассказала эльфу о своих догадках, касавшихся пророчеств, и напомнила ему его же слова об опасностях, которые таят в себе неясные предсказания. Эльф согласился, что все это верно, но заметил:
— Думаю все же, что ты права — Бэйру и впрямь суждено проехать по Сферам с Рассветным мечом в руках. Но в любом случае я не могу оставить своих поисков легендарного оружия и его желтоглазого похитителя, ибо я поклялся отомстить убийце Галаруна и найти меч. Ты Риате и Урусу говорила уже о своих предположениях?
Фэрил отрицательно покачала головой.
— Я думаю, ты должна это сделать, иначе последствия могут быть роковыми.
— Но неизвестно еще, как мой рассказ отразится на жизни мальчика. Это, несомненно, скажется на том, как его будут растить и воспитывать, а хорошо это или плохо, я не знаю.
— Я тоже, Фэрил. Но я твердо уверен в одном: в знании заложена сила, в незнании — слабость. Всегда лучше знать хотя бы малую часть, чем не знать ничего.
Фэрил неуверенно кивнула.
