И дома, и дороги здесь были построены всё из того же красного камня. Путники проследовали по петлявшим улочкам, через дурно пахнувшие базарные площади и маленькие тенистые садики с зелеными деревьями акации и смоковницы и скамьями для отдыха, мимо лавок, жилых домов и полуразвалившихся минаретов. И везде стоял непрекращающийся гвалт сотен голосов и шумов большого города: дети смеялись и плакали, женщины ворчали на них, уличные торговцы зазывали покупателей, мужчины обсуждали свои важные дела.
Наконец друзья добрались до гостиницы — солидного трехэтажного здания за высокой оградой. Путники вошли во двор, усаженный финиковыми пальмами, где располагались также конюшни.
Стражники провели друзей в изящно обставленный вестибюль и оставили на попечение служащего гостиницы, который вышел навстречу, приветствуя клиентов:
— Добро пожаловать… «Зеленая пальма». Я хорошо говорю по-пелларски, да?
— Кстати, Фэрил, ты заметила, что служитель нас уже ждал? — упиваясь собственной наблюдательностью, произнес Гвилли, как следует намыливая ногу мягкой мочалкой. — Он даже не спросил нас, откуда мы, а сразу обратился к нам по-пелларски. Откуда ему знать, что мы не здешние?
Фэрил кивнула, сосредоточенно намыливая руки и лицо:
— Может, капитан стражников послал гонца вперед нас… Только я не понимаю, зачем ему это понадобилось.
Гвилли пожал плечами и предложил:
— Давай лучше я потру тебе спинку, милая.
Около полудня варорцы покинули наконец свою комнату и спустились в чайную, где в одиночестве сидел Араван и жевал финиковый хлеб.
— А где все остальные? — спросил Гвилли, недоуменно обводя взглядом пустой зал.
— Они убежали, лишь только я вошел, — меланхолично заявил Араван. — Все шестеро купцов…
— Да нет же, — перебил его Гвилли. — Я имею в виду Уруса и Риату.
Араван засмеялся:
— Ну они-то, понятное дело, у себя в комнате. Восполняют упущенное.
Варорцы переглянулись и покраснели до корней волос.
Фэрил вскарабкалась на стул и тоже принялась за хлеб. Затем, немного подкрепившись, спросила:
— А кого же мы будем расспрашивать о Стоуке, если все убегают, едва завидев нас?
Араван покачал головой:
— Отнюдь не все, малышка.
Варорцы удивленно уставились на эльфы, который продолжал:
— Один из стражников, провожавших нас сюда, стоит напротив гостиницы, через улицу. Другой — позади гостиницы, сторожит выход на аллею, а в вестибюле за столиком сидит человек, который должен записывать прибывающих и отъезжающих, но который за это время даже перо в руку не взял, а стоит мне выйти в вестибюль, нарочно отводит глаза.
— Но почему? — в один голос спросили варорцы.
— Почему? Я не знаю почему. Но думаю, что за нами следят. Такое ощущение, что кому-то очень хочется знать о каждом нашем шаге.
Фэрил откинулась на стуле, и на лице ее застыло задумчивое выражение. Гвилли огляделся вокруг и недовольно заметил:
— Вообще-то, хотелось бы, чтобы нас наконец нормально накормили.
Солнце уже клонилось к закату, когда во двор гостиницы вошли пятьдесят человек, вооруженных кривыми саблями, одетых в кофейного цвета форму с золотыми кушаками и в такие же тюрбаны. Их командир быстро нашел пятерку тех, кого искал, во внутреннем дворике. Подойдя к Аравану, он поклонился и произнес по-пелларски:
— Мой господин, эмир Низари и всех прилегающих к нему земель, рад приветствовать дорогих гостей на своей земле и хочет видеть вас сегодня за ужином у себя во дворце.
Араван перевел его слова на язык сильва, который командир вряд ли понимал, и спросил у друзей, как поступить.
Урус, которому Гвилли уже успел перевести слова эльфа, ответил на языке своего племени, и баккан перевел:
— Думаю, нужно соглашаться. Во-первых, сила не на нашей стороне. Во-вторых, кто лучше эмира может знать о загадочных исчезновениях людей?
Все согласились, и Араван ответил:
— Мы польщены великой честью, оказанной нам, и с благодарностью принимаем приглашение. Однако одежда наша еще в прачечной, и мы не знаем, как с этим быть.
Командир — джемадар — улыбнулся:
— Мы обеспечим вас всем необходимым, но отправляться надо прямо сейчас. — И слова его не были похожи на просьбу.
В сопровождении вооруженной охраны друзья дошли до багряно-красной цитадели. Зубчатая стена, окружавшая ее, была вдвое выше крепостной стены, вокруг города. Окованные железом ворота распахнулись, и путники вошли в вымощенный красным булыжником двор. Фэрил так и ахнула от представшей перед ее глазами картины. Гигантское здание, облицованное алым мрамором, вздымалось своим алым же куполом высоко в небеса. Дворец опоясывала колоннада. Слева и справа от здания были другие постройки, и можно было только догадываться, что находилось внутри каждой из них. «Вероятно, помещения для слуг и ремесленные мастерские», — подумала Фэрил. Рассмотреть двор более внимательно дамне не удалось: они уже поднимались по лестнице и входили во дворец.
Наших героев провели через галерею с потолком, терявшимся где-то высоко под сводами купола, по широкой винтовой лестнице и по коридорам, застеленным коврами, мимо дубовых дверей — открытых и закрытых. Друзей оставили на попечение слуг в туалетных комнатах, одна из которых предназначалась для мужчин, а другая для женщин.
Час спустя прихорошившихся, надушенных и напомаженных друзей, разодетых в шелка и атлас, в сопровождении стражи доставили к личным покоям эмира. Но прежде чем распахнуть перед посетителями двери, мажордом эмира сказал:
— Вам придется оставить свое оружие здесь. Никому, кроме личных телохранителей его величества, не разрешается находиться в присутствии эмира вооруженным.
Урус выразительно взглянул на остальных и ответил служителю:
— Мы никогда не расстаемся с нашим оружием. Но мы торжественно клянемся, что не воспользуемся им во зло.
Мажордом, однако, был непреклонен:
— Это запрещено законом. Раньше иметь при себе оружие разрешалось, и это закончилось плачевно: эмир не дожил до утра. Вам придется оставить свое оружие здесь.
Тогда Урус обратился к своим друзьям на языке баэранов:
— Если дойдет до драки, в дело вступит Медведь, а у вас будет время, чтобы забрать свое оружие.
Гвилли перевел его слова на сильву.
Араван с неохотой вышел вперед, зажав в руке хрустальное копье и стиснув зубы в бессильной злости. Бросив на мажордома испепеляющий взгляд, он проскрежетал:
— Это оружие — самое ценное, что есть у нас. Если с ним что-нибудь случится, отвечать придется тебе. Я думаю, что в этом случае именно ты не доживешь до утра.
