Джиннарин глубоко погрузилась в собственные мысли, но спустя некоторое время заговорила вновь:
— Но даже если мы столкнулись с чем—то необычным, Эльмар, мой сон не может быть Посланием Смерти, потому что я видела его много раз, а мне кажется, что Послание Смерти может прийти только однажды. Нет, это не послание эльфов. Это скорее посылка сигналов… просьба…
— Сообщение, — подсказал Эльмар. Джиннарин взглянула на мудреца:
— Совершенно верно. Такое впечатление, будто Фар—рикс пытается мне что—то сообщить.
Эльмар поиграл браслетом на запястье и потер тусклый красный камень, оправленный металлом, взгляд его был уставлен в пространство.
— Что—то о хрустальном замке над бирюзовым морем?
— И о черном корабле, — добавила Джиннарин.
— О черном корабле? — Эльмар удивился так громко, что Рукс поднял голову, но после успокоительного посвиста Джиннарин снова положил ее.
— Да, Эльмар. Черный корабль, так я себе его представляю.
— Пожалуй, малышка, тебе стоит рассказать мне свой сон подробнее.
В очаге потрескивал огонь, лис мирно дремал, Джиннарин, собираясь с мыслями, помешивала чай. Мудрец добавил себе еще меда, попробовал напиток на вкус и, удовлетворенный, отложил ложку в сторону, не сводя с пиксы своего обычного пристального взгляда.
— Он всегда начинается по—разному, — тихо произнесла Джиннарин.
— Говори громче.
— Я сказала, — Джиннарин повысила голос, — он никогда не начинается одинаково. Независимо от того, с какого момента развиваются события, сон в свое время становится эхом предыдущих ночей — словно идешь по неизвестной тропке, а затем всегда оказываешься на знакомой дороге. И именно это делает его похожим на сообщение: каждый последующий сон в некотором смысле является продолжением предыдущего.
Эльмар прищурился:
— Хм. Царство теней — дикое безграничное пространство с запутанными тропинками, с бесконечными нелепыми поворотами и переходами от одной иллюзии к другой. А ты говоришь, что в твоих видениях присутствует какая—то логика. Это интересно и странно. Расскажи мне свой сон.
Помолчав немного, Джиннарин заговорила:
— Неважно, где начинается мой сон, он сводится к тому, что сперва я парю в небе выше облаков. Я знаю о том, что лечу, потому что далеко внизу простираются воды бирюзового моря. Потом облака начинают кипеть, бурлить и вспениваться и постепенно становятся черными, превращаясь в огромные водяные валы, и я чувствую, что надвигается ужасный шторм. Опускается темная ночь, и я ищу убежища. Начинается гроза, хлещет дождь, гремит гром, бешено сверкают молнии, разрывая черное небо. А внизу, на гребне гигантской волны, находится то, что я воспринимаю как черный корабль, на всех парусах идущий сквозь шторм. Его мачты время от времени скрываются под водой. Он стремится к расположенному неподалеку острову — скале, выступающей из бушующего моря.
По направлению к этому острову я и лечу, что—то или кто—то увлекает меня туда, — я думаю, Фаррикс. Неожиданно я оказываюсь в хрустальной комнате с видом на море. Я откуда—то знаю, что нахожусь в хрустальном замке на этой скале, в то время как далеко внизу, у подножия утеса, громадные волны колотят в несокрушимый камень, волны ударяются в отвесные скалы и опрокидываются назад. И все время, пока я вижу в бушующем море черный корабль, поднимающийся на пенистые гребни и падающий в бездонные ямы, ослепительные молнии одна за другой вонзаются в его мачты.
И здесь кончается мой сон, здесь кончается… сообщение.
Глава 5
Кайран
РАННЯЯ ВЕСНА, 1Е9574
Эльмар переспросил:
— И это все? Ничего больше? И на этом месте ты просыпаешься?
Джиннарин глубоко вздохнула:
— Есть вообще—то еще кое—что, но я не знаю…
— Позволь мне судить об этом, пикса. Что это за «кое—что»?
Джиннарин еще раз глубоко вздохнула:
— Когда я вижу подплывающий к острову корабль, мне становится страшно, как будто должно произойти что—то ужасное… или уже происходит. И я бегу — куда? Не знаю — я просто бегу. И в этот момент просыпаюсь, дрожа от страха, вся мокрая от пота, с бешено бьющимся сердцем. — Дрожащими руками Джиннарин взяла чашку и отхлебнула глоток чая.
Эльмар задумался.
— Этот твой страх — плохой признак. — Он встал, подкинул в очаг еще одно полено, затем обернулся и посмотрел на пиксу. — Но имей в виду: не все образы во сне являются тем, чем они видятся. Черный корабль может оказаться чем—либо другим, то же и с хрустальным замком, да все, что угодно… даже твой страх. Чем они могут быть на самом деле, я не знаю… Если бы Эйлис была здесь, вместо того чтобы шляться по всему свету, она бы нам объяснила.
Джиннарин взглянула на мудреца:
— Кто такая Эйлис?
Старец, шаркая ногами, вернулся на свое место.
— Моя дочь. Она провидица.
— Она провидица? Что это значит?
Эльмар поднял на пиксу взгляд и укоризненно покачал головой. Джиннарин разозлилась:
— Я же говорила тебе, что совсем ничего не знаю о происходящем за пределами Дарда—Глайна.
Старец пожал плечами:
— Провидец — это, как бы сказать, это тот, кто может предугадывать события будущего.
— А разве ты не можешь? Я считала, что все маги одинаковы.
— Да что ты! — воскликнул Эльмар. Рукс открыл один глаз, но тотчас же закрыл его. — Абсурд! Все маги одинаковы? Ты, должно быть, шутишь. Разве похожи друг на друга хиддены? Или пиксы? Да есть ли вообще похожие вещи?
— Капли дождя, — выпалила Джиннарин. — Близнецы. Звезды.
— Чушь! — набросился на нее Эльмар. — Сама ведь понимаешь, что говоришь чушь.
Лицо Джиннарин вспыхнуло от гнева. Мудрец и пикса — оба раздраженные и сердитые — долгое время сидели в молчании. В конце концов Джиннарин не выдержала:
— Ладно, я допускаю, что дождевые капли вовсе не похожи, поскольку есть большие и маленькие, теплые и холодные, нежные и колкие. И близнецы имеют различия, даже когда они очень похожи друг на друга. И звезды…
— И звезды, — перебил Эльмар, — некоторые почти невидимы, другие же сверкают, как бриллианты; одни имеют расплывчатые очертания, другие — резкие; их цвет меняется от красного к синему и зеленому или желтому. И в то время как одни из них жестко прикреплены к вращающемуся небесному своду, другие скользят по нему; есть среди них молнией проносящиеся по небосклону, они, появляясь неизвестно откуда, ярко сгорают и уходят в небытие. Некоторые звезды вспыхивают в ночи и сияют там, где раньше никаких звезд не было, затем медленно угасают. Бывают и такие, которые, появляясь из той же ночной тьмы, оставляют за собой яркие сияющие хвосты, обычно они предвещают несчастья и гибель.
