— Прекрати болтать, пикса, у нас нет времени! — отрывисто бросил маг, содрогаясь от звука собственного голоса.
— Эльмар, у меня есть для тебя свежая новость: мы находимся в море уже около двенадцати часов.
У мудреца подогнулись колени, и он плюхнулся на койку.
— Двенадцать часов?.. — Он тихо ахнул. Джиннарин кивнула и поднялась на ноги. Рукс открыл
один глаз, но тут же закрыл его.
— Как же ты могла допустить такое? — постанывая,
спросил Эльмар.
— В свое время тебе эта идея понравилась, — ответила она.
— Идея? Что за идея? Куда мы направляемся?
— В Арбалин, — ответила Джиннарин. — Чтобы увидеть… — (Эльмар вновь застонал), — чтобы увидеть, насколько мне помнится, Аравана.
Он бросил горестный взгляд на Джиннарин:
— Как ты только могла изобрести такой нелепый план?
— Я? — накинулась на него Джиннарин. — Как могла я изобрести…
— Я задал тебе именно этот вопрос, и нет нужды повторять его.
— Эльмар, ты просто осел. Этот глупый план придумал ты сам, — пронзая его взглядом, выкрикнула она.
От мучительной боли Эльмар схватился обеими руками за голову.
Рукс встал на лапы и затоптался, с явным неодобрением поглядывая на своих соседей по каюте, затем снова улегся на пол.
Продолжая стонать и охать, Эльмар встал на ноги, избегая недовольного взгляда пиксы.
— Ну что ж, делать нечего, — тихо проговорил он. — Мне надо пойти к капитану и попросить его вернуться назад.
Но не успел он подойти к дверям каюты, как Джиннарин окликнула его:
— Подожди! Садись, Эльмар. Я хочу тебе кое—что сказать.
— Послушай, пикса, время дорого. С каждой минутой мы удаляемся…
— Я сказала: садись! — сердито, сквозь стиснутые зубы, приказала Джиннарин.
Вздыхая, Эльмар с трудом дотащился до койки и тяжело опустился на нее. Минута прошла в молчании, и он потребовал:
— Да говори же. Мы уплываем все дальше.
— Не торопи меня. Я собираюсь с мыслями. Джиннарин подошла к Руксу и устроилась на полу,
опершись на лиса как на подушку.
Маг задыхался от гнева, но… покорно молчал. Наконец Джиннарин удостоила его взглядом:
— Эльмар, не исключено, что твой дикий план не такой Уж и глупый. Араван действительно обошел все моря. Кому, как не ему, ведомы ответы на наши вопросы? Кому еще может быть известно о бирюзовом море? И если Ара—ван действительно посетил все моря Митгара, может ли он не знать о хрустальном замке и о черном корабле? Скажи мне, Эльмар, есть ли у тебя на примете такой человек, к которому мы могли бы обратиться за советом? Кто другой поможет нам в поисках Фаррикса?
Эльмар долго смотрел на Джиннарин. Наконец он сказал:
— Но в таком случае нам надо отыскать Аравана.
— Ты же говорил, что он в Арбалине.
— Арбалин — его родной порт. Но это вовсе не означает, что он сейчас там. Скорее всего его там нет.
— Если его там нет, тогда где он?
— На судне. На «Эройене», — раздраженно ответил Эльмар. — Он бороздит моря всего мира в поисках приключений, сокровищ…
— Я понимаю. Но послушай меня. Рано или поздно он доставит свои сокровища в Арбалин, не так ли?
— Могут пройти годы, — слабо запротестовал Эльмар.
— Или несколько дней, — не унималась Джиннарин. Они замолчали. Тишина нарушалась лишь плеском волн
о корпус судна и скрипом шпангоутов. Наконец Эльмар
сказал:
— Хорошо, Джиннарин. Мы идем в Арбалин. Пытаемся отыскать Аравана и, если его там нет, пробуем разузнать, когда он может появиться или где его можно найти. Мы будем ждать полгода. Больше…
— Год, — перебила его Джиннарин.
— Полгода! — свирепея, рявкнул Эльмар.
— Год, — спокойно произнесла Джиннарин. — Не забывай, Эльмар, речь идет о Фарриксе. Ты помнишь его, не правда ли? Фаррикса — славного героя, победившего кабана?
Эльмар вздрогнул:
— Это удар ниже пояса, пикса… Хорошо. Твоя взяла. Год.
«Летающая Рыбка» — трехмачтовая каравелла, около восьмидесяти футов от носа до кормы и двадцать восемь футов в поперечнике, быстрое маленькое грузовое судно, выполняющее рейсы между Арбалином и Райвеном, путешествие, занимающие при попутных ветрах от семи до девяти недель. Ее корма была оснащена латинскими треугольными парусами, носовые — все, кроме кливера, квадратными. Владельцем судна был капитан Дэлби. Команда состояла из восемнадцати человек: два помощника, повар, плотник и бочар, конопатчик, юнга, боцман и десять рядовых матросов. На судне имелась кормовая рубка, но не было баковой надстройки. В рубке размещались три каюты: одна капитанская и две для его помощников. Эльмар занимал каюту второго помощника: когда на борту случались пассажиры, то второй помощник, а при необходимости и первый спали со всей командой в носовой части судна.
Эльмар столовался с капитаном и каждый раз уносил с обеденного стола значительную порцию еды. «Вы знаете, это для моего лиса». Дэлби только поражался широкому ассортименту пищи, которое поглощало это плотоядное животное: овощи и супы, хлеб и сладости и даже сухофрукты наряду с рыбой и мясом. И хотя капитан нисколько не возражал против такой подкормки, все же ему казалось странным, что, несмотря на его приглашения приводить лиса в каюту, Эльмар отклонил его предложение, сославшись на то, что Рукс очень дикий и совсем не прирученный.
Однако, несмотря на столь неважную репутацию, Рукса частенько замечали бегающим без поводка. Команда привыкла видеть Эльмара с лисом, временами моряки собирались и устраивали пересуды, правда в отсутствие старца. Стоило только этой паре появиться на палубе, как всем начинало казаться, что происходит что—то необычное.
Каждую ночь кто—либо из членов команды замечал боковым зрением движущуюся тень, но стоило приглядеться, как тень исчезала.
Плотник клялся, что лис может менять внешность, а юнга утверждал, будто слышал, как Эльмар разговаривал с лисом, а тот отвечал ему.
— Я нес чай капитану, когда услышал, как двое о чем—то яростно спорили. У одного из них был пронзительный голос. Я не понял, о чем они спорили, и даже не остановился, а быстро убежал, но не пролил ни капли капитанского чая.
— Бр—р! Мне кажется, ты все это выдумал. Но я тебя понимаю, приятель, так как подозреваю, что у всех говорящих лисов пронзительные голоса.
— Меня это нисколько не удивляет, я всегда знал, что лисы вовсе не такие, какими хотят казаться. Посмотри, какие они умные. А их глаза, они совсем не такие,4 как у скромной собаки, а прищуренные, как у хитрой кошки.
