Теперь он нечто, что нельзя назвать юношей, отнести к какой-то расе или роду. Что-то вовсе нечеловеческое. Ух ты! Теперь у него столько возможностей! Предположим, что у меня тысяча рук?
Он потянулся во всех направлениях, дотрагиваясь до поверхностей: окно, стекло, пол, потолок, печь, раковина, краны, дверь. Сквозь дверной проем он протянул руку в столовую и прикоснулся к ее дальней стене. Он почувствовал под ее поверхностью энергию дома. Тысяча рук, пять тысяч пальцев, тело, которое может заполнить собой всю комнату. Новые ощущения: узнавание поверхностей, будто его прижали сразу ко всем из них, а Натан каким-то образом оказался внутри него, как муха в янтаре. И каждый раз, когда он до чего-нибудь дотрагивался, дом отвечал ему, хихикая, словно от щекотки.
Где-то в глубине дома прятались воспоминания о старинных музыкальных инструментах. Имея тысячу рук, он мог бы играть…
Но сейчас не время думать об этом.
Если я представлю глаза… Джулио постарался представить, что видит все то, до чего дотрагивается. Но зрение не вернулось.
— Кажется, я не могу представить себе глаза, — сказал Джулио. — Ой! Прости! — Его голос звучал сразу со всех сторон и был слишком громким. Хотя, если бы ему дали время, он придумал бы, где можно использовать такой голос. Может, и голос у него теперь не один? А вдруг теперь он может петь один на четыре голоса? А почему бы тогда не на шесть или восемь? Почему бы не стать оркестром?
Джулио постарался сжаться до обычного размера, чтобы почувствовать только пол под так называемыми ногами.
— Прости.
— Все в порядке, — снова ответил Натан. Похоже было, что он смеялся. Потом уже серьезным голосом добавил: — Нам нужно подумать, как собрать тебя воедино. Кто знает, что сейчас происходит с твоим телом, пока тебя в нем нет? Тот человек не объяснил тебе, зачем он с тобой это сделал?
— Он наказал меня за молчание.
— Мне нужны мои колдуны, — сказал Натан, потом добавил: — Вот Эдмунд идет.
Джулио прислушался, но ничего не услышал. Он просунул руку в стену, и теплая энергия дома тут же окутала ее.
— Вот, — сказал дом и пустил Джулио в свою сеть нервных окончаний, тянувшихся по всему дому, по двору и даже под небольшим участком улицы. Снизу камень, сверху корни, и слышны шаги, движущиеся от края к центру.
— Я вернусь через минуту, — сказал Натан откуда-то сверху.
Джулио почувствовал, как тот исчез и появился уже в другом месте. У Джулио никогда не было такой нервной системы. Дом насыщал его информацией и помогал сортировать ее. Он почувствовал, что Натан стоит на крыльце, а Эдмунд и Дейдра, разговаривая на ходу, пробираются к дому сквозь заросли смородины.
— Вы мне нужны, — сказал им Натан.
— Что случилось? — спросил Эдмунд.
— Кто-то мучает Джулио.
Они оба взбежали на крыльцо. Джулио ощутил, как открылась входная дверь.
— Что? Где? Что мы можем сделать? — заволновался Эдмунд.
— Сначала надо вычислить, где, — сказал Натан.
— А ты не знаешь? Это не здесь? Тогда откуда ты узнал? — выпалила Дейдра. Голос ее звучал расстроенно.
— Джулио, — позвал Натан.
Джулио вынул руку из стены, разрывая связи, которые установились с домом.
— Ой, извини! — Тысячи мелких порезов болезненно отозвались на чувствительной коже. Он снова прикоснулся к стене.
— В следующий раз предупреждай меня, — сказал ему дом.
— Я не знал.
— Я тоже.
— Я пошел. — Джулио выждал еще мгновение, потом отнял руку от стены. Он направился в гостиную и стукнулся о закрытую дверь. — Что мне делать?
— Проходи насквозь.
Джулио вытянул руки вперед и уперся ими в дверь. В ней он почувствовал все ту же энергию, теплую и приветливую. Он надавил и прошел сквозь дверь.
— Ого! — вскрикнула Дейдра.
Глава четвертая
Все еще прошлое
Эдмунд вздохнул.
— Что это? — спросил он.
Его голос звучал чисто и так красиво, что Джулио хотелось укутаться в него. Джулио потянулся к Эдмунду, дотронулся до его куртки.
— Что?
— Подожди, Джулио, — сказал Натан.
Джулио провел рукой по «молнии», прикоснулся к горлу, ощутил пульсацию тепла и нерожденной музыки под теплой сеткой кожи, нервов, вен, артерий и мышц.
— Это Джулио? — спросил Эдмунд, выпустив немного этой музыки наружу. Джулио дотронулся до его губ.
— Что ты делаешь?
Джулио чувствовал, как слова пролетают рядом с его пальцами, и в каждом из слов звенит сила.
— Твой голос, — ответил Джулио. — Я люблю твой голос.
— Джулио, — хрипло спросила Дейдра. — Что с тобой случилось?
— Колдун выбил его из тела, — объяснил Натан.
Джулио держал одну руку на горле Эдмунда, другую приложил к его губам, с надеждой ожидая еще хоть одного слова.
— Перестань, пожалуйста, — сказал Эдмунд.
Джулио буквально чувствовал его веселье и в то же время раздражение. Сначала он даже не задумался над тем, что сказал Эдмунд. Он был слишком занят, пробуя на вкус эту музыку и странные слова, в которых звенела его сила. И вдруг он осознал, что знаком с Эдмундом лет десять, но еще ни разу до него не дотрагивался.
Он отдернул руку.
— Прости, — сказал он. — Я не вижу, но зато слышу даже лучше, чем раньше, и я могу осязать. Я понимаю, что слишком увлекся.
— Ты ослеп? — спросила Дейдра.
— Да.
— Вот черт! Ты такой красивый и даже не видишь себя?
— Красивый? — Он потянулся к ней, пытаясь понять, что она хотела сказать. Их руки встретились.
— Ух ты! — воскликнула она, сплетая свои пальцы с его. — Потрясающе! На ощупь вроде рука, а смотрится как спецэффект. — Ее рука была теплой и пахла землей. — Джулио, что с тобой случилось?
— Натан же сказал. Тот человек пытался заставить меня рассказать о вас всех, а когда я отказался, он сказал: «Подумай немного», и превратил меня в призрака. Он отправил меня в какое-то ужасное место. Я позвал Натана и пришел сюда.
— Ты умер? — прошептала Дейдра.
— Я не знаю. Натан считает, что нет.
— Цвета, излучаемые Джулио, это сигналы, — сказал Натан, — и в них много цветов красного спектра, а это значит, что он живой. Хотя мы не знаем, что происходит с телом, пока его в нем нет. Если колдун заполнил его пока вакуумом, то может быть очень больно. А если он поместил кого-то вместо Джулио…
— Одержимость? — подумав, спросил Эдмунд.
