Мэтт протянула руку и прикоснулась к краю платья Таши, ожидая почувствовать материю. Но ощутила только прохладу, и в следующее мгновение материал растаял у нее в руке, и она наткнулась на теплое голое тело. Вскрикнув, она отдернула руку.
Таша взглянула вниз.
— О, господи, извини. — Она провела пальцами по прорехе, оставленной прикосновением Мэтт, и материя восстановилась. — Это немного хлопотно. Когда я не сосредоточена, оно рассеивается. Я еще не привыкла к тому, что вернулась.
— А что это?
— Это воздух. Я очень спешила, покидая дом. Надо бы раздобыть настоящую одежду.
Мэтт посмотрела на Эдмунда. Он молчал с самого прихода Таши. И сейчас он казался оцепеневшим.
Конечно. На него наскочила девушка, на которой не было настоящей одежды. Интересно, это платье только для видимости или же его все-таки можно пощупать?
Эдмунд взял Мэтт за руку под столом. Она сжала его руку и спросила у Таши:
— А когда ты сосредоточена, твое платье можно ощутить?
— Конечно, можешь попробовать сейчас. Но после этого я пойду наверх переодеться. За время своих отлучек я столько всего забываю. Мне ведь надо будет быть нормальной во время поездки?
— Я еще не знаю. Мы не знаем, что мы делаем, — ответила Мэтт и, протянув руку, схватила край одежды Таши. Она казалась холодной и скользкой, почти водянистой. — Одежда? — мысленно позвала она, пытаясь удержать ее в руке.
Но она выскользнула из пальцев, ничего не ответив.
Таша взяла ее в горсть и держала, чтобы Мэтт могла хорошенько пощупать.
— Платье? — еще раз мысленно позвала Мэтт.
— Ты посылаешь какие-то сигналы, — сказала Таша.
— Да.
— Не думаю, что оно будет так разговаривать. Ведь это среда… Правда, она разговаривает со мной, если я приторможу и прислушаюсь. Но твои сигналы на совсем другой длине волны.
Мэтт прикоснулась к столу.
— Привет.
— Здравствуй, Мэтт.
Ну, конечно. Этот стол был здесь десять лет назад, когда Мэтт давилась за обедом тем, что ела Терри. Со сколькими вещами она разговаривала в этом доме? Со многими. С отчаянием пленницы она заводила друзей, где только можно. Все предметы, с которыми Терри постоянно соприкасалась, несли в себе следы ее магии. Мэтт нравился этот стол. По сравнению с другими столами он был более разговорчив.
— Привет. Я просто проверяю, могу ли я все еще разговаривать с вещами.
— То, что на Таше — это не вещь.
— Как это?
— Это не сделанная вещь. Ты можешь разговаривать с нами, потому что нас кто-то сделал. То, что вокруг Таши, сотворило себя само. Оно может заговорить с тобой, если захочет, но тогда оно воспользуется голосом.
— Так странно. Спасибо. — Мэтт несколько раз моргнула и подняла голову.
— Что ты выяснила?
— Твое платье само себя сделало?
— Да. Я сказала: «Воздух, мне нужна атмосфера в виде платья», и вот что я получила. Мне показалось, оно выглядит вполне опрятно. — Таша расправила слои небесно-голубого платья, и они трепыхнули, как ветер, засверкали золотые и серебряные блики. Мэтт почувствовала аромат хвои и ладана.
— Оно выглядит великолепно, — сказала Мэтт. — И пахнет тоже. Я такого никогда не видела.
— Так ты действительно сидишь голая? — спросила Ребекка.
— Нет. У меня собственная атмосфера. Я же только что объяснила. — Таша поднялась. — Извините, я пойду переоденусь. Я начинаю вспоминать, как живут люди. — Она провела рукой по голове Мэтт и исчезла.
«Все дело в том, что она разговаривает», — подумала Мэтт. Таша разговаривала со всем на свете, раскрывая вещи с неизвестных людям сторон. Мэтт тоже умела это делать, правда, в последнее время она все больше отключала свои способности экстрасенса. А Таша пускала свои способности в ход.
За этим было забавно наблюдать. Мэтт улыбнулась.
— Ты язык проглотил? — спросила Ребекка Эдмунда.
— Да, — сказал он и потряс головой. — Она на самом деле изменилась.
— Это моя девочка, — с гордостью сказала Ребекка. — Не может долго быть в массе людей. Но у нее золотое сердце. Она — потрясающий ребенок.
На лестнице послышались шаги, и в кухню вихрем ворвалась Таша. На ней была бледно-розовая рубашка и джинсы с закатанными штанинами.
— Ненавижу одежду, — заявила она.
— Ради бога, — взмолилась Ребекка, — это что же значит, ты обычно ее не носишь?
Таша плюхнулась в кресло и сказала, надув губы.
— Это зависит от того, где я нахожусь. Думаю, я снова к ней привыкну.
— И тебе не холодно? — спросила Мэтт.
— Нет. Смотри сама. — Таша поднесла руку к щеке Мэтт, и та почувствовала исходящее от нее тепло. — Обо мне заботится воздух. Он повсюду вокруг. — Мама, теперь ты понимаешь, почему я не звоню тебе сразу, как возвращаюсь в город. Мне нужно немного времени, чтобы привыкнуть.
— Я учту это, — сказала Ребекка.
— Так когда мы уезжаем? — спросила Таша. Она заглянула в кастрюльку и доела остатки рагу. Потом завязала волосы в хвост, перетянув розовой ленточкой, и теперь казалась до странного обыкновенной.
Мэтт и Эдмунд переглянулись.
— Может быть, завтра? — сказала Мэтт. — Или сегодня? Таша, Ребекка сказала нам, что мы можем переночевать в твоей комнате. Ты не против?
— Конечно, нет. У меня есть своя квартира. Я пойду на ночь туда, а завтра утром сразу же сюда.
Мэтт сунула руку в карман и достала резного каменного монаха.
— Знаешь, когда я раньше жила в этом доме, я взяла это у тебя в комнате. — Она разжала ладонь, на которой сидела маленькая фигурка. — Извини, что я стащила это у тебя. Надеюсь, я не очень тебя обидела. Мне нужны были друзья. Вернуть тебе это?
Таша поднесла руку к монаху, но не взяла его. Она некоторое время хмурилась, взгляд ее был пустой. Потом она посмотрела на Мэтт.
— Нет, не надо. Теперь он твой.
— Спасибо. Мне правда жаль. — Мэтт убрала фигурку обратно в карман.
Таша вздохнула:
— Не переживай по этому поводу. Ребята, я могу поехать с вами? Или вы даже на своей машине? Терри-то, конечно, захочет сама вести машину. Но я не уверена, что готова вынести два с половиной часа общения с Терри прямо сейчас. Я бы могла сама туда добраться, но мне хочется поговорить с вами.
— Конечно, ты можешь поехать с нами, — сказал Эдмунд.
— Отлично.
Где-то в доме хлопнула дверь. Через мгновение в кухню вошла Терри.
— Привет, сестренка!
— Привет! — Таша соскочила с места и кинулась обнимать Терри. Мэтт заметила, что Таша даже не пыталась прикоснуться к лицу Терри.
