Планета называлась Соацера, а страна, соответствующая Руси на Земле, — Осенеаза. Несколько часов бродили по лесу, во многом напоминающему земной умеренного пояса, с лиственными и хвойными деревьями, кустарником и цветущими травами, и не могли надышаться. Небо здесь было зеленоватого оттенка, дышалось легко, тишина располагала к отдыху и умиротворению.
Вышли к реке, за которой расстилалась травяная равнина с блестящими мачтами ветряков. На горизонте отсверкивала бело-голубая стена города, людей нигде не было видно, да и дорог тоже, лишь вдоль реки вилась тропка, указывающая на то, что пешеходы в этом мире не перевелись. И все же останавливаться здесь тоже не стали, жажда увидеть мир мечты погнала дальше.
А на Земле середины «пакета» с высокой технологией, обеспечивающей свободу любых творческих начинаний, с демократическими режимами, развитой экономикой, позволяющей безбедное существование всем живущим, путешественников настигла погоня.
Станция хроносдвига пряталась здесь в пещере, выходившей прямо из стены гигантского каньона необыкновенной дикой красоты и величия. Спуска вниз не оказалось, но путешественники не очень огорчились, пораженные открывшейся панорамой. Очнулись они от мрачного предчувствия — оба ожидали опасности и расслабиться не успели. Никита взглянул на перстень: камень пульсировал алым полумесяцем, выстреливая длинные оранжевые искры в глубь пещеры, из которой они вышли.
— СС! — выдохнул Сухов, судорожно выдергивая из ранца копье-вардзуни.
— Ждали нас?
— Нет, шли за нами. Они еще внутри станции, но скоро выйдут. Давай искать спуск вниз.
Но было уже поздно. Сиреневое сияние обозначило дверь в дальнем конце пещеры, и на ее пол прыгнули пять фигур в черных комбинезонах.
Глава 3
Вожак «свиты» был уже знаком: тот же гигант, что встретил Сухова в парке и на станции хроносдвига. Только на этот раз он был одет в другой комбинезон и вооружен вместо вардзуни трезубцем, каждый зуб которого светился, как раскаленный кусок металла. Хабуб, всплыло в памяти название трезубца. Это был «младший брат» шиххирта, метатель стрел, обладающих огромной пробивной и взрывной силой.
Главарь выступил вперед. Лицо его не выражало ни гнева, ни удивления, ни ненависти, оно было равнодушно-угрюмым и высокомерным, как и в тех первых встречах, но в глазах его отражались ум и угроза, помноженные на уверенность и невероятную силу, и Никиту невольно охватил от страха озноб.
— Третья встреча — последняя, — проговорил вожак низким баритоном. — Я же предупреждал, что далеко вам не уйти. И еще я предупреждал, что простому смертному Путь не по зубам. Жаль, что вы этого не поняли.
— Это мы еще посмотрим, — сквозь зубы процедил Сухов, направляя острие вардзуни в грудь великана.
Тот глянул на копье, качнул головой.
— Воин Пути не имеет права носить чужое оружие. А тем более сражаться им.
— Он еще не посвящен, — тихо обронил Такэда, готовый открыть огонь из своего устрашающего двуствольного автомата.
Вожак перевел оценивающий взгляд на инженера, дернул уголком рта, обозначая улыбку.
— Оруженосец не имеет права вмешиваться в разговор хозяев.
— Во-первых, он не оруженосец и не слуга, а мой друг, — сдерживаясь, отрезал Никита.
— А во-вторых, я не воин Пути, — продолжил Толя все так же тихо и любезно, — и могу сражаться любым оружием. — Он дал короткую очередь, взбившую пыль у ног вожака.
Четверо СС при этом не сделали ни одного жеста, и это их молчаливое презрение к смерти, ощутимая тень превосходства снова наполнили страхом душу Сухова.
— Он прав, — выговорил Никита онемевшими губами. — Я встал на Путь и действительно не имею права пользоваться не своим оружием.
Вожак снова улыбнулся уголком рта.
— Закон Пути есть закон. Но я могу предложить выбор: вы идете с нами добровольно или… поговорим один на один. Идет?
Никита оглянулся на Такэду, тот отрицательно покачал головой:
— Давай это сделаю я.
— Н-нет.
Сухов глубоко вздохнул и вдруг словно освободил внутри себя запертое до поры до времени чувство долга. И уверенности. И веселой злости. Передал вардзуни Толе.
— Держи, оно еще нам пригодится.
Вожак опустил свой трезубец и вдруг без замаха, движением одной кисти, бросил его в стену пещеры. Трезубец вонзился в стену бесшумно, выбив приличное отверстие, но так, что скалы вздрогнули и загудели. Никита снял шлем и очки, отстегнул нагрудник полицейского, оставив только пластину, защищавшую живот, встал в стойку.
— Прежде чем мы начнем… где вы держите Ксению?
— Кого? — Казалось, командир группы СС удивлен.
— Мою девушку.
— Нигде. Моя команда не получала задания захватить вашу девушку.
Никита растерянно опустил руки.
— Но если не вы, то кто? Другая группа? «Черные коммандос»?
— Не знаю. Время вопросов истекло. — Вожак прыгнул, и не успевший с блоком танцор кубарем покатился по каменистому полу пещеры. — Не начинай дело, если не умеешь хотеть настолько, чтобы мочь. — Больше «эсэсовец» не произнес ни слова.
Он был шире танцора и тяжелее, но двигался так быстро, что иногда размазывался в движении. Сухов явно уступал ему в скорости и в реакции, да и в знании приемов, хотя и отбил две последующие атаки, едва не сломавшие ему руку.
Вожак СС изменил тактику, наращивая темп, буквально выстреливая комбинации приемов защиты и нападения. Он мастерски владел кен-тай итие — принципом максимальной свободы движений и раскрепощенности в бою, используя в качестве оружия любую часть тела, и сила его ударов превосходила возможности защиты Сухова, получившего пару нокдаунов и множество ушибов — там, где его блоки не смогли остановить выпады соперника.
— Суй-но-ката! — не удержался от совета Такэда.
Никита услышал, но у него уже не осталось ни сил, ни ловкости, чтобы последовать совету. К тому же он пропустил удар в голову и на несколько секунд перестал воспринимать действительность. А когда очнулся, увидел близко лицо вожака «свиты Сатаны», его локоть, приближающийся к голове, как в замедленном киноповторе, ладонь второй руки в замахе; время почти остановилось, словно медля в нерешительности — не быстро ли приблизился финал? И туг Никита снова встретил взгляд главаря: в нем не было сомнений, но из черных глубин равнодушия явно проглядывали торжество превосходства и пренебрежение. Именно пренебрежение и заставило сработать подсознание танцора.
Голову из-под локтя он убрать успел, и удар пришелся на плечо, прямо в пятно-звезду Вести. Сухову показалось, что произошел взрыв, даже два: первый — в плече, второй — в голове! На несколько долей секунды он перестал ощущать что бы то ни было; не отключился совсем, не потерял сознание, но и думать ни о чем не мог. Затем голова прояснилась, будто с нее сдернули мешковину, тело буквально зазвенело от прихлынувших сил, произошло странное внутреннее изменение всего организма, в результате которого он стал видеть в других диапазонах спектра и каждый предмет — объемно, будто глядел на него сразу со всех сторон. Изменилось и ощущение силы тяжести и давления воздуха на кожу, появилась аналгезия — полная нечувствительность к боли. А еще Никите явилась вдруг в сознании точная схема боя с вожаком СС, уязвимые места, способы нейтрализации ударов и — еще глубже — понимание собственных резервов (на серию ответных агрессивных атак не хватит, только на блокирование и уход!) и знание странных приемов боя, неизвестных ему ранее…
