В горло словно насыпали горячий песок, болезненно раздиравший его, когда я глотал слюну. Несколько раз обмотав вокруг шеи шарф, взятый мною у фокусника на празднике, я сунул его концы себе под рубашку.
Так, и где же мои туфли? Я не мог найти их. Встав на четвереньки, я принялся шарить по полу. Вначале я наткнулся на одну, потом — на вторую. Они по-прежнему пахли речным илом, но почему-то затвердели, почти как деревянные, и стали страшно холодными. Я тупо держал их в руках, ничего не понимая.
(— Они замерзли, — сказал Бальредон в моем сознании. — Это лед. Тебе еще не раз придется столкнуться с подобными вещами.)
По правде говоря, благодаря редким зимним дням в Стране Тростников, я уже знал, что такое мороз. Но времени на споры не было.
Однако я не знал, насколько можно использовать замерзшие туфли или как их разморозить. Пожалуй, я займусь этим попозже. Я собрал запасную одежду во вторую сумку, а туфли положил сверху.
Мне по-прежнему было так холодно, что я едва мог двигаться. Стащив с пыльной кровати одеяло, я укутался им с головы до ног.
Какое-то время я стоял, раздумывая, куда идти дальше, но холодный пол настолько обжигал мои босые ноги, что единственное, до чего я додумался — снова сесть на кровать, поглубже спрятавшись в одеяло. Ветер задувал снег сквозь открытое окно, но у меня не было сил подняться и закрыть его. Постепенно все небо затянулось тучами. Солнце исчезло, а снег все падал и падал сплошной тяжелой завесой. Я сидел и смотрел, очарованный необычной красотой этого необычного зрелища, судорожно прижав к себе одеяло и обе сумки и медленно раскачиваясь взад-вперед.
Вдруг я почувствовал, что в комнате присутствует кто-то посторонний, и женский голос произнес:
— Добро пожаловать, Секенр Каллиграф.
— Кто ты? — тупо спросил я, не поднимая взгляда.
— Я привратница. Я сочла тебя достойным быть принятым в Школу Теней.
Глава 15
ШКОЛА ТЕНЕЙ
Затуманенным взором я уставился на свою новую «гостью». Я уже устал от странностей, настолько привык к ним, что считал — больше меня ничто не может удивить. Но все же ее внешность вряд ли можно было назвать внушающей доверие.
Сначала мне показалось, что ко мне приближается громадная стая птиц всех цветов радуги, причем, они почему-то были спрессованы вместе, а из них, как из теста, была вылеплена женщина. Но, когда она подошла ближе, я понял, что ошибся — просто ее платье состояло из тел крошеных птичек, их перья были искусно переплетены друг с другом, миниатюрные косточки заменяли вышивку; их черепа и лапки обвивали ее шею и запястья, словно украшения, сделанные из колючек терна. Перья шевелились, будто жили собственной жизнью.
Точно определить ее возраст я не мог — но что значит время для чародея? — хотя на вид ей было лет тридцать или около того. У нее было длинное, страшно бледное лицо без единой морщины, резко контрастировавшее с иссиня-черными глазами и волосами. Эти глаза казались жутко древними — их владелица, должно быть, прожила уже несколько веков. Если бы она была текстом на бумаге, он был бы начертан четким и вместе с тем немного расплывчатым шрифтом.
— Каллиграф — повторила она. — Теперь, когда ты пришел к нам, ты стал полноправным членом нашего братства. Пойдем, ты должен познакомиться с остальными.
Вначале мне показалось, что она выдыхает дым. Потом я заметил, что и из моего рта вылетают легкие облачка пара. Холод. Зима…
Я попытался встать на ноги, стараясь скрыть свою слабость и замешательство, но ноги подо мной подогнулись. Подхватив меня подмышки, она без труда заставила меня стоять прямо. Я не смог сдержать стона — у меня открылась рана в бедре. По ноге потекла кровь. Я повис у нее на руках, прижав к себе одеяло и обе сумки и не отрывая взгляда от тонкой красной струйки, стекавшей по правой ноге. Собственного тела я не чувствовал. Холод и онемение усиливали боль.
Незнакомка продолжала удерживать меня в вертикальном положении. Ее руки вынесли меня, легкого, как дым, из спальни вниз в прихожую мимо открытой двери отцовского кабинета.
Она остановилась лишь однажды, чтобы рассмотреть замерзшее пламя на дверном косяке и заглянуть в мою спальню, но так ничего и не сказала.
Мы пошли дальше. Теперь она просто вела меня одной рукой. На крыльцо я вышел вместе с ней, но тут же вырвал у нее свою руку — не хотел, чтобы ко мне кто-то прикасался.
Взяв обе сумки в правую руку, левой я вцепился в перила. В воздухе кружил снег, а на белой-белой земле лежали тени, и казалось, что горы и пологие долины исчезают вдали в туманной серебристо-голубой дымке. Высоченные вершины терялись среди клубившихся облаков. Внизу я обнаружил новую деталь, которую почему-то не замечал прежде — сверкающую извилистую ленту льда, простиравшуюся, насколько хватало глаз. Неужели в этом невероятном месте замерзла даже Великая Река?
Между вершинами, чуть ниже облаков, кружили черные птицы. Должно быть, они были просто гигантскими, если я видел их с такого расстояния.
— Горные орлы, — сказала моя спутница, — посланцы Регун-Темада, который и сам является вестником Смерти. Здесь у нее много дел.
Я был озадачен и тем, что она сказала и как она сделала это. Она говорила на языке Страны Тростников с неизвестным мне акцентом, причем часть имени бога она произнесла как Темад, в отличие от привычного Кемад или Хемад Дельты.
А какие дела могут тут быть у Смерти? Я не видел никаких признаков жилья, кроме моего собственного дома, взгромоздившегося на заснеженный склон и казавшегося страшно нелепым на фоне здешнего пейзажа. Мы были совершенно одни, не считая разве что орлов.
— Где мы? — спросил я.
— С точки зрения географии, мы больше не связаны ни с каким конкретным местом… нет, это не та страна, которой может достичь каждый, совершив путешествие по морю или по суше, неважно, как бы долго он ни ехал. Больше не спрашивай где и когда, Секенр. Мы находимся вне пространства и времени. Постарайся принять это. Ну, а вообще я могу сказать тебе, что это скорее напоминает мою родину, чем твою.
— А кто ты? Ты знаешь мое имя, но я не знаю твоего.
Она улыбнулась, но в ее улыбке не было ни тепла, ни радости.
— Ты меня проверяешь. Ты считаешь, что я столь же глупа, как и та девчонка, которую ты перехитрил по дороге сюда.
— Нет, я…
— Тогда придумай что-нибудь получше, чем вот так запросто спрашивать имена здесь, где столько других чародеев. Твое я подслушала. И это может стать для тебя источником несчастья, а может быть, и нет.
Я поднял взгляд на облака, горы и черные точки, которые были орлами.
— Я не вижу никаких других чародеев.
Она вновь рассмеялась, на сей раз, кажется, искренне.
— Как ты думаешь, почему это место называется Невидимой Ложей?
