Дальше все получилось словно само собой. Он рванул завязки кошелька, вывалил на ладонь весь свой серебренный запас, отделил более крупную монету, аккуратно ссыпал остальные обратно и небрежно швырнул колдовскую монету в дальний угол комнаты.
Валентин ожидал, что его левая рука как и раньше покроется холодным потом и спрячет монету обратно.
Ничуть не бывало: монета покорно полетела по назначенной траектории и зазвенела на полу.
Валентин разинул рот, ничего не понимая, а потом снова расхохотался.
Тоже мне, заколдун, подумал он, слегка успокоившись. Действует только в одном состоянии сознания. Стоит слегка рассмеяться, и пожалуйста; куда здешним гипнотизерам до земных!
Так что лазарет меня подождет.
— Как видите, — обратился Валентин к остолбеневшему Максиму, которому явно внове были подобные методы снятия заклятий, — руки меня слушаются. Так вот послушайте и вы!
Максим проводил монету взглядом и молча посмотрел на Валентина.
— Итак, — провозгласил Валентин свою волю, — я освобожу вас от заклятья общей судьбы. Прямо сейчас, пока у меня еще есть время. А после этого вы соберете всех слуг, участвовавших в пресловутом «деле Великого Черного», и мы вместе обсудим, как и зачем его продолжать.
А я уж найду предлог отложить его на послезавтра, отметил Валентин про себя.
— О большем, — сказал Максим, склоняя голову, — я и не смел просить, господин!
Однако Валентин успел разглядеть улыбку, промелькнувшую в самых уголках его глаз. Так-так, сказал он себе. Похоже, Максим именно этого и добивался? А почему бы и нет? Кому нужен хозяин, боящийся собственных рук? Может быть, он специально меня раззадорил? А потом, на совете, так свое «дело» разрисует, что я им почище Великого Черного увлекусь?
Черта с два, усмехнулся Валентин. Мне понравятся любое дело, при условии, что я ровно в четырнадцать тридцать окажусь в Управлении. Если они ухитрятся истребить своего Серого к этому сроку, в добрый путь. Ей-богу, подсоблю.
— Тогда начнем с тебя, — сказал Валентин.
Он сложил руку в «апельсин» и направил на Максима. Перед тем как снимать заклинание, Валентин решил убедиться, что оно действительно наложено. Хаям не врал — в теле Максима пульсировала слабая, затаившаяся, но все-таки вполне ощутимая магия.
В любом другом случае это мало о чем говорило бы; но Максим был пришельцем. Магия никак не могла принадлежать ему самому.
Пришельцы и магия были на Панге вещами несовместными. Земляне появлялись здесь неспособными даже на элементарное ясновидение. Их естественный магический фон, легко обнаруживаемый у любого пангийца, был равен нулю. Более того, считалось само собой разумеющимся, что сыновьям тьмы, как на побережье частенько именовали землян, магия недоступна в принципе. Обучать магии пришельцев, чья способность повелевать талисманами и так ставила их на целую ступень выше среднего пангийца, считалось кощунством. Книги по магии пестрели предупреждениями о том, что легендарный источник магии иссякнет в тот день, когда магу-пришельцу удастся его первое заклинание. Маги Побережья тщательно проверяли своих учеников на истинность происхождения; но даже если бы какой-то безумный маг и взялся бы обучать землянина, он быстро убедился бы в полной бестолковости ученика.
Валентин вспомнил свое собственное обучение — тупую усталость, свинцовую голову, постоянно закрывающиеся глаза… И так целый год, пока наконец лежавшая на черном бархате внутри специальной бутыли пушинка не взлетела в воздух, повинуясь жесту его негнущейся от усталости руки. Только в Эбо, где земляне составляли треть населения, у магов хватило терпения научиться пробивать психологический барьер, лишавший землян доступа к магии Панги. И вот тогда выяснилось, что у землян имеются свои преимущества — прежде всего более изощренный ум плюс привычка ко всякого рода формальным процедурам. Почти каждый землянин, преодолевший первый год обучения, становился к окончанию септиума мэтром, а то и мастером магии. И хотя запредельных высот — звания гроссмейстера и прозвища великого мага — не достиг пока еще никто, обучение землян вполне себя оправдывало. Средняя квалификация мага из Эбо далеко превосходила среднюю же квалификацию мага Побережья. Единственным недостатком полученного обучения для Валентина стала необходимость скрывать свое земное происхождение; маг-пришелец неизбежно стал бы еще более известен, чем Фалер, Распиливший Сук, и с агентурной работой пришлось бы завязывать.
Итак, в Максиме жило чужое заклятье, очень похожее по спектру на то, что Валентин уже обнаружил в Хаяме. Что ж; ненадолго!
Валентин сложил руки в коробочку и привычно воспроизвел формулу. Комок-заклинание вылетел из его рук и впитался в тело Максима. Все-таки с «коробочкой» удобнее, отметил про себя Валентин.
— Ну вот, — деловито сказал он Максиму. — Теперь вы можете спокойно меня убивать. Заклятье снято!
— Да, — кивнул Максим. — Я почувствовал. Вот только убивать вас по-прежнему не имеет смысла. Во-первых, в этом случае замок останется без хозяина. А во-вторых, все равно не получится.
Последняя причина достаточно увесиста, отметил Валентин. Все-таки по рассудительности земляне поздних веков не знали себе равных. А ведь и впрямь не получится; худо-бедно, а в магии я мастер.
— Пойдемте дальше? — предложил Валентин.
Максим кивнул:
— Да, нам нужно встретиться еще с одним, — он помедлил, подбирая точное слово, — слугой Великого Черного.
Он сделал Валентину знак подождать и прошел вглубь комнаты. Через минуту Максим вернулся, накинув на себя белую курточку без пуговиц, перехваченную черным поясом. Валентин невольно улыбнулся. Как же, как же, все мы тут мастера боевых искусств. Того и гляди, мир спасем.
— Пойдемте, — сказал Максим.
Они вышли в коридор. Максим повернул налево и остановился у следующей двери — как раз напротив хаямовских апартаментов. Валентин подождал, пока дверь растает в воздухе, и вошел внутрь. Еще ничего не успев разглядеть в темноте, он услышал слабый мелодичный свист и почувствовал легкое сопротивление, точно двигаться приходилось через гигантскую паутину. Напрягшись, Валентин продрался через непонятную завесу и остановился, поджидая Максима. Потом, догадавшись в чем дело, оглянулся.
Максим стоял, нелепо расставив руки, и не шевелился. Так и есть, кивнул Валентин. Пойман. Он же не хозяин замка!
— Талион, — еле слышно выдавил Максим приглушенно. — Убери преграду. Во-первых, на Фалера она все равно не действует, а во-вторых, мне трудно дышать.
Мелодичный свист повторился, Максим обрел свободу. Удостоверившись, что с ним все в порядке, Валентин повернулся спиной к двери. В комнате раздались разнообразные шорохи, и наконец зажегся свет.
Валентин широко раскрыл глаза, ошеломленный внезапно открывшимся зрелищем.
Комнаты не было. Они находились на лесной поляне, представлявшей собой островок какого-то волшебного леса. Яркие солнечные пятна играли на изумрудной траве, словно стены высились вокруг поляны широколиственные деревья, прямо перед Валентином поднимался небольшой холм. На вершине холма стояли два могучих дерева-близнеца, широко раскинувшие ветви с мягкой серебристой хвоей. Между ними висел небольшой гамак цвета хаки, с которого свисало серое покрывало. У подножия холма, где из-под нескольких валунов выбивался мерно журчащий ручей, стоял сам хозяин этого места, казалось, ничуть не обеспокоенный неожиданным визитом.
