Это не человек, понял Валентин. Это Великий Вождь – робот, изображающий из себя Человека. Именно так, с большой буквы – Человека, которому хочется подчиняться.
Судя по первому впечатлению, Великий Вождь у Войта получился на славу.
– Посмотрите внимательнее, – сказал Войт, сделав шаг в сторону. – Узнаете?
Валентин невольно сосредоточился на лице Великого Вождя и почувствовал легкое головокружение. По лицу робота словно пробегала рябь; оно то вытягивалось, то округлялось, нос горбился и распухал картошкой, губы складывались в обворожительную улыбку и сжимались в тонкую жестокую полоску. Затем Валентин тряхнул головой, отгоняя наваждение, – и увидел перед собой Майлза Донована.
Обруч засадил в лоб целых три огненных иголки, и Валентин виновато опустился обратно на стул. Разумеется, это не был настоящий Майлз Донован – откуда ему взяться на Земле, да еще в сопровождении Войта? Но желание вытянуться в струнку перед бывшим начальником и доложить о проделанной работе оказалось столь сильным, что Валентин ухитрился забыть этот очевидный факт.
– Спокойно! – рявкнул Войт своим неподражаемым голосом, действовавшим даже на собак. – Узнали, и хорошо. Отставить, Первый!
Майлз Донован похудел, вытянулся, – и превратился в самого обыкновенного человека, лицо которого Валентин не смог бы запомнить даже с третьего раза.
– Я вижу, подействовало, – сказал Войт, довольно потирая руки. – Итак, перед вами готовая к запуску в серию модель человекообразного робота, специально предназначенная для выполнения лидерских функций в традиционных обществах. Индивидуальная настройка образа была выполнена в демонстрационном, то есть замедленном режиме; реально робот делает ее за доли секунды, сразу же представая перед аудиторией в наиболее подходящем обличье. Ну а теперь задавайте вопросы.
– А что еще он умеет? – спросил Леонгард, успевший сделать пару шагов и теперь стоявший чуть впереди Валентина.
– Ответишь? – спросил Войт у робота.
– Отвечу, – кивнул тот. – Умею говорить на шестидесяти языках, знаю восемьдесят семь поведенческих культур, обладаю навыками контактных и бесконтактных боестолкновений одиннадцати различных стилей, способен определять целевые установки человеческих индивидов с точностью до восьмидесяти процентов. Основная специальность – скоростное формирование первичных и вторичных коллективов, коррекция отклоняющегося поведения, форсированная трансформация поведенческих навыков. Могу использоваться для борьбы с криминальными группировками, для проникновения в замкнутые иерархические сообщества с последующим взятием их под полный контроль, для консолидации социальных групп вокруг определенных ценностных идеалов, и для любых других работ по специальности. Обладаю способностью к самовоспроизводству без потери функциональности, оснащен блоком распределенного сознания, работающего как по внутренним, так и по открытым сетям связи.
– Самовоспроизводства? – вытянул шею Осипов. – Что значит – самовоспроизводства?!
– В моей конструкции использованы только общедоступные материалы, – сказал Первый, приложив руку к груди. – Средние затраты на комплектующие и энергию для тождественного дублирования оцениваются в семьсот тысяч долларов США.
– Так это ж дороже человека. – Осипов покосился на Валентина. – В чем смысл?!
– В скорости, – пояснил Войт. – Цикл воспроизводства Вождя – двадцать четыре часа, и дубль появляется на свет со всеми знаниями и умениями оригинала. Вы видели Первого в деле; как по-вашему, сколько времени ему понадобится, чтобы раздобыть семьсот тысяч долларов?
– Господи, – пробормотал Осипов. – Да вы что, в самом деле собрались воевать?!
Интересно, подумал Валентин, отчего Сергей Николаевич так нервничает? Не иначе как думает, что план по производству все еще в силе.
– Благодарю вас, – сказал Конев, и Войт с Первым шагнули обратно к лифту. Валентин повернулся к экрану, где Конев в очередной раз поменял картинку. Теперь вокруг осажденной крепости регрессоров толпились разноцветные человеческие фигурки, поднимая над головой плакаты «Технологии для всех» и «Пришельцы, убирайтесь домой».
– Как всем вам хорошо известно, – продолжил докладывать Конев, – проблема адаптации человечества к так называемым закрывающим технологиям находилась в центре внимания нашего отдела с первых же минут его работы. Как справедливо заметил Сергей Николаевич, – Конев коротко поклонился в сторону Осипова, – широкое распространение любой такой технологии в современных социально-экономических условиях означает войну. Ту самую Третью мировую, о которой так много говорили в конце прошлого века и совершенно напрасно замолчали в начале нынешнего. Общая логика этой войны выглядит следующим образом. Пусть появляется и становится широко доступной технология, на порядок снижающая затраты на производство товаров первой необходимости. В индустриальных странах эта технология приводит к сокращению совокупных затрат на часть населения, живущую за счет социальных трансфертов – пенсионеров, молодежи, инвалидов и безработных, – что в конечном счете приводит к экономическому росту. А вот в аграрных странах все иначе: здесь большинство населения, живущее сельским хозяйством, оказывается неконкурентоспособным перед лицом импортного дешевого продовольствия. Кроме голодной смерти, у этих масс людей остается только один выход – запродать себя в качестве пушечного мяса тем представителям местной военной аристократии, которые в нем нуждаются. Иными словами, развитие технологий без соответствующего изменения в структуре занятости населения приводит к резкому увеличению предложения на рынке военной силы. Как следствие, пороговый уровень для начала военных действий резко снижается. В результате во всех аграрных странах начинается война всех против всех, которая будет продолжаться, пока существует приток извне оружия и продовольствия. Вот почему мы отказались от немедленного распространения большинства наших технологий.
– Я вижу, регрессоры не так уж и неправы, – заметил Панарин, скрещивая руки на груди. – Насколько мне известно, Леонид Петрович, ваш отдел так и не смог решить проблему закрывающих технологий!
– Не совсем так, Рафаил Моисеевич, – улыбнулся Конев. – Решение есть, и вы его только что видели. Если войну нельзя предотвратить, это значит, что ее нужно возглавить!
– Знакомая идея, – хмыкнул в ответ Панарин. – «Лучше уж я, чем какой-нибудь мерзавец», не так ли?
– Совершенно верно, – кивнул моментально посерьезневший Конев. – Мы просчитали несколько моделей, прогнозирующих социально-экономическое развитие стран третьего мира под воздействием закрывающих технологий. Единственным вариантом, дававшим пусть медленную, но положительную динамику, оказался вариант авторитарной модернизации – сознательное изменение структуры занятости с одновременным переучиванием всего населения, проходящее под контролем местной военной аристократии. Правда, для успеха такой модернизации во главе иерархии власти – а власть в посттрадиционных обществах может быть только иерархической, иной не поймут, – должны были встать совершенно необыкновенные люди. Люди, прекрасно понимающие механизмы работы иерархии, умеющие пользоваться ее преимуществами и блокировать наиболее вопиющие последствия ее недостатков.
