– Нет, – покачал головой Макаров. – Они за нами даже не погнались. Похоже, знают, что здесь творится. Кстати, вот и твой Гамарг.
Калашников посмотрел на черно-багровую планету, усыпанную алыми точками вулканов, сравнил ее с картинкой двухлетней давности, и молча махнул рукой. Бомбозонды здесь были уже ни к чему.
– Интенсивность-то у нее какая? – спросил Калашников.
– У супергравитации? – уточнил Макаров. – Да как и у всякого сверхсвета, разная, в зависимости от плотности. Вакуум, тот просто на куски рвет, воздух как пылесос тянет, планеты, как видишь, годами держатся, а звезды, думаю, и тысячелетия простоят.
– Я не об этом, – сказал Калашников. – Обычный галактический звездолет сколько здесь протянет?
– Без исма-то? – недобро усмехнулся Макаров. – Пару миллисекунд, если повезет. Обычный звездолет, сам знаешь – жестянка с динамитом!
– Пару миллисекунд, говоришь? – почесал в затылке Калашников. – Тогда как же они… опа, а это кто?!
На экране снова появился кружочек – но на этот раз окружал он вовсе не пустое место, а каплеобразный звездолет, явно спешивший «Рифею» наперерез.
– Вон еще один, – ответил Макаров, показывая пальцем в противоположную сторону. – На этот раз – регулярная армия. Приказывают лечь в дрейф.
– Оторваться сможем? – нервно спросил Калашников. Скорость вражеских звездолетов превосходила все, что он когда-либо видел.
– Попробуем, – протянул Макаров.
Калашников вжался в кресло и втянул голову в плечи. Звезды вытянулись в ниточки, экран потемнел – но висящие по обеим сторонам красные кружочки словно прилипли к стеклу. Калашников мрачно покачал головой и приготовился к худшему.
– Давай самоликвидироваться, – сказал он. – Иначе могут раскусить…
– Ну давай, – отозвался Макаров. – Я тебе обещал черную дыру? Вот она, прямо по курсу.
Калашников увидел, как экран полыхнул фиолетовым жаром, успел подумать, что неподалеку от черной дыры должны возникнуть какие-то парадоксы времени, и провалился – то ли в беспамятство, то ли в очередную смерть.
Глава 14.
Преступление и наказание
На меня надвигается
по стене майский жук.
Ну и пусть надвигается –
я на бомбе сижу!
Народная песенка
1.
Павел Макаров положил ладонь на холодный серый камень надгробия и молча прикрыл глаза. Могло ли выйти иначе? Наверное, могло; но как?!
– Доброе утро, – услышал Макаров незнакомый голос. – Вы новичок?
Макаров улыбнулся и открыл глаза.
– Взгляните, – сказал он, убирая ладонь.
– Павел Макаров, – прочел длинный худой парень с растрепанными волосами. – Седьмого июня пятьдесят пятого года. Провалился в черную дыру. Прошу прощения, я сам здесь только четвертый день. Меня зовут Михаил Лернер, я атто-тех.
– А я, как вы сами понимаете, Павел Макаров, – сказал Макаров и повернулся в сторону океана. – Пилот-испытатель… Точнее, бывший пилот-испытатель.
– Я слышал поговорку, что бывших испытателей не бывает, – заметил Лернер.
– Так то поговорка, – пожал плечами Макаров. – По-моему, так очень даже бывают.
– Вы ведь тот самый Макаров, – Лернер приложил указательный палец к виску. – Простите, я должен был сразу догадаться.
– Прощаю, – вздохнул Макаров. – А кстати, что такое атто-тех?
– То же самое, что исм-инженер, – ответил Лернер. – Мы разрабатываем различные топологии исма, а сюда меня командировали, чтобы проверить одну разработку на практике. У меня уже есть три надгробия!
– Замечательная разработка, – похвалил Макаров. – А я-то думал, что исм у нас везде одинаковый.
– Ну что вы, – поморщился Лернер. – Это звездолеты у вас похожи, как шнурки на ботинках, а исм…
Макаров крякнул, и Лернер сразу примолк.
– Мне пора, – сказал Макаров, кивнув в сторону жилого корпуса – песчаной дюны со срезанным носом. – С удовольствием поболтал бы еще…
– Так пойдемте, – обрадовался Лернер. – Мне, собственно, туда же.
Макаров кивнул и молча зашагал в сторону дюны. Лернер засеменил рядом, пытаясь подстроиться под короткий макаровский шаг. Хочет поговорить еще, понял Макаров. Ладно, время есть.
– Вы знаете, что я натворил? – спросил он, резко остановившись.
– Знаю, – кивнул Лернер. – Вы нарушили первый закон Звездной России. Я понимаю, как вам сейчас тяжело.
– Вряд ли вы действительно понимаете, – возразил Макаров. – Я до последнего момента думал, что все правильно. Мне даже в голову не пришло, что прыжок в черную дыру может кому-то повредить! Видимо, я слишком туп для точного соблюдения законов. Нельзя меня пускать в космос…
– Пойдемте дальше, – предложил Лернер и, не дожидаясь ответа, шагнул вперед. Макаров послушно двинулся за ним. – Я слышал, что по-настоящему звездным русичем становишься только тогда, когда на себе почувствуешь, что значит нарушить первый закон. Глядя на вас, я понимаю, что это правда.
– Становишься звездным русичем, – хмыкнул Макаров. – Там было четыре живых эрэса, которых уже не вернуть. Не слишком ли дорогая цена за зверуса Макарова?
– Почему это не вернуть? – возразил Лернер. – Насколько мне известно, сохранившейся телеметрии достаточно, чтобы восстановить ваших эрэсов даже вместе с их кораблями.
– При чем здесь телеметрия, – махнул рукой Макаров. – Их нельзя восстанавливать! Ни у кого в Галактике нет таких технологий; воскресив этих эрэсов, мы раскроем Федерации наши возможности!
– Да, это проблема, – согласился Лернер. – Я всего лишь хотел сказать, что ваш поступок не был необратимым. Впрочем, иначе и быть не могло: экспериментальные устройства, к числу которых относится ваш корабль, обязаны обеспечивать безопасность окружающего пространства.
Макаров с сомнением покачал головой. Устройства устройствами, но что ты будешь делать с политикой? Решение принято; пока мы их не воскресим, я с Земли – ни ногой.
– Что ж эти устройства меня за руки не схватили? – посетовал он Лернеру. – Ну да что сделано, то сделано. Расскажите мне лучше, откуда у Ядерной Федерации взялись корабли, способные угнаться за «Рифеем»!
Лернер приложил палец к губам:
– Пока секрет! Доберемся до столовой, там все и узнаете.
Он тоже приглашен на совещание, понял Макаров. И не просто так вышел на кладбище, а чтобы со мной познакомиться. Какие все-таки молодцы эти звездные русичи. А вот я…
– Можно задать вам неприятный вопрос? – тихо спросил Лернер.
– Неприятный вопрос? – усмехнулся Макаров. – Не думаю, чтобы вам это удалось. Но попытайтесь!
