— Посмотрим, — согласился Макаров, все еще глядя в сторону спрятавшегося в песке боадила.
— Принимайте управление, — сказал Маркс, подталкивая Макарова к гигантскому яйцу.
— А как? — спросил Макаров. На полированном металле яйца не было и намека на дверь.
— Ладонь приложите, — пожал плечами Маркс. — Или скажите что-нибудь.
— Что именно? — уточнил Макаров, прикладывая ладонь к холодной, несмотря на сорокаградусную жару, поверхности подземохода.
— Добро пожаловать, тест-оператор Макаров! — раздался изнутри яйца суровый мужской голос.
— Точно! — воскликнул Маркс. — Представиться надо было!
Тем временем в подземоходе образовался овальный вход. После секундного колебания Макаров шагнул внутрь — и очутился в привычном еще по двадцатому веку тесном техническом помещении.
По-видимому, большую часть подземохода занимали двигатели и источники энергии. На долю пилотов оставалась одна-единственная каюта, в которой помещались два кресла, увешанные привязными ремнями, двухъярусная койка и несколько металлических шкафов. Открыв один из них, Макаров с ужасом обнаружил внутри поблескивающий стеклянным шлемом скафандр.
— Неплохо, неплохо, — сказал Маркс, заглядывая Макарову через плечо, для чего низкорослому испытателю пришлось встать на цыпочки. — На случай обнаружения пещер и прочих пустот. Я пойду сяду!
Он пробрался вдоль койки и расположился в правом, пассажирском кресле. Макаров провел пальцами по черной, бархатистой поверхности скафандра, качнул головой и захлопнул дверцу. Разглядывать содержимое остальных шкафов Макаров не решился и вскоре уже сидел рядом с Марксом, застегивая на себе многочисленные ремни с интерфейсными датчиками.
— Странная какая-то система, — пожаловался он Марксу. — У Лапина на тарелке всего одна ручка, и все летает.
— Как? — удивился Маркс. — И для вас странная?
— Как раз для меня и странная, — пожал плечами Макаров. — Вы-то, небось, ко всякому привыкли!
Маркс усмехнулся и подергал длинный, упругий ремень, обхвативший его за грудь.
— Видите ли, коллега, — сказал он, прищурившись. — Современная техника самостоятельно формирует интерфейс управления, наилучшим образом соответствующий ее оператору. Поскольку оператор здесь вы, я ожидал, что все это, — он еще раз дернул за ремень, — вам более или менее знакомо!
Макаров защелкнул последнюю пряжку.
— Вы хотите сказать, — недоверчиво спросил он, — что я сам все это придумал?
— Придумать не придумали, — пояснил Маркс, — но из всех вариантов кабины подсознательно предпочли именно этот. Видимо, вы примерно так и представляли себе подземоход. Впрочем, все это абсолютно несущественно; с ручкой или с ремнями, подземоход в полном вашем распоряжении. Попробуйте для начала включить обзор!
— А как… — начал было Макаров, но в тот же момент понял, что знает, как. Перед глазами, точь-в-точь как при входе в Сеть, повис полупрозрачный текст, подробно объясняющий последовательность действий: расслабить мышцы лица, расфокусировать взгляд, подумать об окружающей подземоход почве. Одновременно с текстом по лицу Макарова прошла теплая волна, глаза опустились, и в сознании появилось четкое ощущение здоровенной кучи песка.
Каюта осветилась ровным, слегка желтоватым светом. Металлические панели, закрывавшие стекла, раздвинулись, втянувшись в тонкие рамы, и глазам Макарова предстал прозрачный океан песка, на поверхности которого плавала блестящая капля подземохода. Посмотрев вниз, Макаров увидел, что пол под ногами тоже превратился в стекло, и сквозь него видна безжизненная холмистая равнина.
— Пустыня она и есть пустыня, — прокомментировал Маркс. — Давайте метров на двадцать опустимся и под нашу станцию подкопаемся. Посмотрим, как она из-под земли смотрится.
— А… — открыл рот Макаров, но продолжать не стал, поскольку перед глазами снова возникла подробная инструкция, обе руки налились тяжестью, и граница, отделявшая желтоватый прозрачный песок от абсолютно белого воздуха, плавно ушла вверх. Макаров поднял глаза, ожидая, что снизу граница песка и воздуха будет похожа на зеркальную поверхность воды. Увидев над головой светлый кривой потолок, слепленный из миллионов лопнувших, да так и застывших пузырьков, Макаров охнул — зрелище оказалось чересчур неожиданным — и каким-то образом приказал подземоходу остановиться.
Маркс коротко взвизгнул и яростно замахал руками.
— Что случилось?! – воскликнул Макаров.
— Ущо, — утробным голосом ответил Маркс. — Ишпытание жакончено. Пождравляю ш боевым крешшением!
3.
Он язык прикусил, догадался Макаров. Надо же! В двадцать третьем веке!
— Прошу прощения, — пробормотал Макаров. — Я не хотел…
— Это поправимо, — ответил Маркс. — Научитесь! А теперь — наверх, рекламацию составлять!
Макаров терпеливо дождался, когда перед глазами появится инструкция, приподнял руки над подлокотниками и аккуратно всплыл на поверхность песка. Неплохая машина, оценил он ходовые качества подземохода. Вот только тормоза слишком жесткие.
— С вами все в порядке, Джо-Натан? — осведомился он у заметно притихшего Маркса.
— Сейчас посмотрим, — ответил тот и, высунув язык, потрогал его пальцем. — Да, все нормально. Обедать можно!
— Тогда выходим? — на всякий случай уточнил Макаров.
— Разумеется, — фыркнул Маркс. — Нам здесь больше делать нечего. Теперь пусть разработчики стараются, халтуру свою устраняют!
Макаров освободился от ремней и выбрался в тамбур. Подойдя к двери, он почувствовал странную уверенность, что она тут же откроется — и дверь действительно открылась, впустив в прохладную каюту подземохода раскаленный воздух пустыни. Это что же, подумал Макаров, я уже с мысленным управлением освоился? За какие-то десять минут?
Маркс отодвинул Макарова в сторонку и выскочил на песок.
— Вылезайте! — крикнул он. — Машина же неисправна, в любую минуту взорваться может!
Макаров вздрогнул и одним прыжком оказался рядом с Марксом. Тот заразительно засмеялся:
— Поверили? И правильно сделали! В нашей работе чуток зазевался — и добро пожаловать на очередные поминки! Бдительность и госбезопасность — вот наши священные принципы.
Где-то я об этих принципах уже слышал, подумал Макаров. От Калашникова, наверное.
— Простите, — сказал он, опустив глаза. — Я не должен был так резко тормозить…
— Как раз напротив, — ответил Маркс. — Должны! Просто обязаны! Поймите, Павел Александрович — ваш талант проявляется только тогда, когда вы действуете импульсивно, давая выход бессознательному опыту, накопленному за долгие годы! Пока вы сознательно все контролируете, никаких чрезвычайных ситуаций не возникает. А стоило вам на поверхность песка изнутри засмотреться — и пожалуйста, новехонький подземоход тут же отправлен на доработку!
