— Сейчас! — произнес Валентин, вкладывая в это короткое слово все накопившееся раздражение. Проклятый Слейтер попал под воздействие Перстня, даже не подумав о сопротивлении. Ну что ж, пришла пора сделать то, что нужно было сделать с самого начала. — Только уж не взыщи, приятель, — сначала одним свободным землянином станет больше.
С этими словами Валентин сложил наконец «коробочку» и выстрелил антибубликом буквально в упор. Лигийский Перстень с печальным звоном растопырил шесть своих лапок, волоски на его черной поверхности встали дыбом, Слейтер с воплем отдернул руку — и талисман медленно опустился на серую землю, накрытый зеленоватым мерцающим куполом. Валентин выставил перед собой левую ладонь, ощутил напряженность Т-поля и остался доволен результатом. Без оператора Перстень оказался не так уж силен.
— Презренный вор! — завизжала Виола, и в руке ее блеснул длинный кинжал.
Валентин не поверил своим глазам — а когда поверил, было поздно. Кинжал уже торчал у Слейтера из груди, и по характерному зудящему звуку, издаваемому его рукояткой, можно было догадаться, что это за кинжал.
— Почему?.. - пробормотал Слейтер, оседая на землю.
— Довольно смертей, — произнес Рейлис, опуская руку на излучатель.
Ослепительно белый луч в одно мгновение испарил голову Виолы, а затем опустился вниз, превращая ее прекрасное тело в сверкающий дым.
Валентин посмотрел на мертвого Слейтера, перевел взгляд на свои скрюченные в неслучившихся заклинаниях пальцы, и шмыгнул носом. На глаза навернулись слезы, в горле застрял предательский комок. Как же так, подумал Валентин.
Как же так?!
Почему я не запустил антибублик сразу же, как только вылез наружу? Зачем болтал с Розенблюмом, зачем разглядывал талисманный меч? Ведь если разобраться, именно я виноват в их смерти!
Валентин сжал кулаки и пробормотал сквозь зубы:
— Снова станет убийцей Фалер… Ведь я же знал, знал!..
Волна нестерпимого жара, охватившая Валентина, оборвала его причитания на полуслове. Закрывая руками лицо, выискивая в памяти хоть какую-то защиту, Валентин понял, что Эриох отбросил прочь всякую маскировку. Его Сила, огромность которой только сейчас стала ясна в полной мере, бросила на колени спутников Валентина, а его самого заставила скорчиться от боли.
Бублик, настроенный пожирать оформленные заклинания, спокойно пропускал чистую Силу, не питая к ней ровным счетом никакого интереса.
Валентин понял, что умирает. Такой Силе можно было только повиноваться; любая попытка сопротивления означала неминуемую гибель. Даже не формируя заклинаний, одним своим появлением Эриох способен был подчинить целую армию. Сейчас, глядя на упавшего лицом в пыль Линно Тардена, Валентин понял, откуда берет свое начало бесконечное высокомерие Эриоха.
Надо опуститься на колени, приказал себе Валентин. Надо!
Надо, согласился он и вспомнил удивленное лицо Слейтера, бормочущего «Почему?». Опуститься на колени, и пусть все жертвы окажутся напрасны? Валентин застонал от боли и покачал головой. Ну уж нет. Лучше умереть; по крайней мере, тогда я забуду о мертвых.
А еще лучше — как-то спастись, пришла следующая мысль.
Выстояв первую секунду, Валентин понял, что в состоянии продержаться еще чуть-чуть. Совсем немного — в глазах уже потемнело, и горячий пот стекал за воротник, — но все-таки достаточно, чтобы сложить одно заклинание.
Нужно отвести от себя его Силу, подумал Валентин. Куда угодно, лишь бы подальше от себя. Правая рука сама сложилась в «воронку»; левая — в «грушу». Валентин закоротил заклинания и, уже теряя сознание, выпустил их на волю.
Земля под ногами содрогнулась, удар грома оборвался внезапной тишиной.
Валентин обнаружил, что лежит на спине и смотрит на колдовскую звезду, сияющую ровным черным светом. Повернув голову, он увидел лежащего рядом Рейлиса — темную фигуру, обрамленную светлой полоской тени. Мир стал огромным негативом, и в нем больше не было боли.
Что я еще натворил, спросил себя Валентин.
Он осторожно поднялся, удивляясь, что цел. Эриох стоял рядом, в черном как смоль плаще, с белыми провалами глазниц. Но глаза его были пусты — губы Эриоха шевелились, произнося одному ему понятные заклинания, сложенные на солнечном сплетении руки слегка подрагивали, манипулируя Силой. Валентин посмотрел вниз, на усеянное трупами поле — там все оставалось прежним, за исключением перемены цветов. Тьма без мрака, вспомнил Валентин. Да, не каждый день над Эльсаном светит черное солнце. Что же все-таки случилось?
Валентин буквально заставил себя включить ясновидение. Черно-белый, поразительно тихий мир казался сном; каждое действие в нем требовало предельной концентрации и сознательного усилия. Прикрыв глаза, Валентин погрузился в куда более простой и понятный мир координатных сеток и разноцветных точек.
Сила Эриоха осталась при нем — это Валентин рассмотрел, даже не закрывая глаз. Но Сила эта больше не повиновалась великому магу. Она хлестала из него, как из продырявленного шланга, попадая в крутящуюся над курганом «воронку». А та, в свою очередь, передавала Силу вверх, питая горящую черным светом колдовскую звезду.
У меня не хватило сил на второе заклинание, понял Валентин. «Груша» не получилась. Она изменила уже существующую звезду, заставив ее светить черным — но не создала ничего нового. Понятия не имею, откуда возник черный свет; и не уверен, что когда-нибудь пойму. Но главное достигнуто — Сила Эриоха больше не мешает мне думать.
Валентин покачал головой. Черно-белый негатив размером с Эльсан — совсем не то Побережье, которое я желаю спасти. Пора заканчивать эту затянувшуюся историю.
— Эриох! — сказал Валентин, вздрогнув от звука своего голоса. — Я предлагаю поговорить!
Эриох скривил губы и медленно сфокусировал на Валентине жуткий взгляд своих белых глазниц.
— Ты победил, Фалер, — сказал Эриох глухим, потусторонним голосом. Именно так должен был звучать голос великого мага посреди безмолвного черно-белого мира. — Тебе помогает Пророчество и кто-то еще. Втроем вы сильнее.
— Кто-то еще? — удивился Валентин, оглядываясь по сторонам. Рейлис, Линно и Робб лежали на земле, точно мертвые; вряд ли Эриох имел в виду кого-то из них. Может быть, Розенблюм?
— Я не могу ощутить его, — сказал Эриох, и Валентин понял, отчего голос мага кажется таким жутким. Эриох впервые заговорил по-человечески. Он боялся; он колебался; он признавался в собственном бессилии. — Но это ничего не значит, Фалер. Ты победил, но некому будет поздравить тебя с победой.
Ну вот, подумал Валентин, подгибая пальцы. А я уже начал его жалеть.
— Ты отнял у меня все — мой талисман, мою женщину, мою Силу, — сказал Эриох, кивнув в такт своим мыслям. — Но моя месть остается со мной!
Валентин ждал от Эриоха похожей фразы. Снова став человеком, великий маг не смог отказать себе в никчемном человеческом удовольствии — высказаться перед смертью. В результате Валентин успел подготовиться — и, едва услышав про месть, вскинул перед лицом обе руки с уже заготовленными заклинаниями.
