Счастье тебе выпало, Гирсель, ты уцелел! Добрыми оказались дальние родичи, добрыми да щедрыми. Спать позволили на голых досках у порога — благодарен до смерти будь, щенок! Объедки кидали, от которых собаки отказывались, — падай в ноги, целуй руки.
Ой, неблагодарный ты, Гирсель! Покинул благодетелей, слова ласкового не сказал. Что ж, испробуй жизни бродячей, попрошайничай, воруй, отведай плетей, ночуй в канавах да под заборами. Как опустится тьма, как сомкнешь веки — перед глазами смуглые горбоносые лица; как стихнет дневной шум — в ушах грубые гортанные голоса.
Хочешь обрести покой?
Отомсти, Гирсель, отомсти.
Идешь лесом — птицы свистят:
— Зачем срезал ветку, Гирсель-южанин?
— Хочу сделать лук, хочу сделать лук!
Идешь полем — травы шумят:
— Зачем взял конский волос, Гирсель-южанин?
— Совью тетиву, совью тетиву!
Идешь берегом реки — вода плещет:
— Зачем ломаешь камыш, Гирсель-южанин?
— Будет древко для стрел, будет древко для стрел!
Идешь пустошью — песок шелестит:
— Зачем в кузницу спешишь, Гирсель-южанин?
— Куплю наконечники, наконечники трехгранные, бронебойные!
Идешь болотом — трясина пузырится:
— Зачем не знаешь отдыха, Гирсель-южанин, зачем пальцы стерты в кровь?
— Стану первым стрелком, стану лучшим стрелком!
Идешь горами — камни грохочут:
— Зачем быть первым, Гирсель-южанин?
— Стану начальником лучников, поведу в бой лучников!
Идешь, и сердце бьется в такт:
— Какую службу сослужишь, Гирсель-южанин?
— Пошлю стрелу в горло каралдорскому королю!
…Гирсель закрывает руками лицо, ничком валится в траву. Прекрасны июньские луга! Видишь ли ты шатры, Гирсель? Разноцветные шатры, раскинувшиеся на лугу? Над самым большим из них реет стяг с черным вороном.
Верой и правдой служил ты, Гирсель, Магистру. И впредь не покинь своего хозяина. Магистр объявил короля и королеву убитыми — подтверждай его слова. Каралдорцев в страну призвал — не смей перечить. Каралдорское войско встало лагерем на лугу, в двух милях от заросшего травой пепелища твоего дома, — радуйся. Забудь горячий пепел и хрупкие кости, оставь мысли о мести, склонись перед каралдорским королем, приветствуй его как нового владыку. Покорись, Гирсель!
* * *
Красив каралдорский король. Волосы его черны и блестящи, щеки румяны, глаза как уголья, а голос подобен грому.
Возлагает король на голову трехзубый золотой венец, смотрится в зеркало, обрамленное яхонтами и серебром, разговаривает со своим отражением:
— Добром и миром взял я эту страну. Ни один из моих воинов меча не обнажил. Будто созревший плод, упало королевство мне в руки.
Улыбаются пунцовые губы.
— Не врагом пришел, званным да желанным хозяином, по приглашению Королевского Совета.
Что? — Густые брови сходятся к переносице. — Лорды Совета разбежались? Не беда. Глава Совета свое слово сказал. Все по закону. Король и королева мертвы…
— Что? — Каралдорец склоняет голову набок, прислушивается. — Королева укрылась в замке Дарль? Ложь. Аннабел сгорела живьем, это любой подтвердит. Увы, печальна участь женщин из этой семьи… Лорд Гаральд пытается возвести на престол самозванку.
— Что? — Губы плотно сжимаются. — Королева и лорд Гаральд собирают войска? Крепости Нельт, Рофт, Карсия держат оборону? Не войти бы мне в страну, не пропусти лорд Расс через свои земли? Северные лорды присоединились к Магистру, а на юго-востоке все верны королеве? Табр закрыл ворота? Зато Баттия распахнула настежь, городские старшины ключ вынесли.
Узкие глаза улыбаются.
— Не пришлось штурмовать Арч, нет, не пришлось. Три дня простояли под стенами города. И что же? Через три дня Хорт, Глава Совета, человек короля, зарезан был среди бела дня на городской площади. Я пальцем не шевельнул, а город покорился.
Каралдорский король жмурится, подносит к губам черненый кубок.
— Да разве ненавистен я жителям? Это Хорт им был ненавистен. При Хорте — не укради, не попрошайничай, трудись до седьмого пота. А мне что за дело, кто как богатство добыл?
Искренне, искренне приветствуют меня горожане. Подлинное ликование в их криках звучит. Если не я — Аннабел с Артуром престол займут. Придется забыть о ярких каралдорских нарядах, о сластях да лакомствах, о легкой наживе. Придется к плугу вернуться, да к рыболовным сетям, да к стаду, да к виноградникам, да к шерсти, да к дратве. Снова гнуть спину от рассвета до заката, смирять свои желания и… Нет, нет, это их отцы гордились изделиями собственных рук, они гордятся своим бездельем.
Каралдорский король наклоняется к зеркалу, подмигивает отражению.
— Разве могу я проиграть, когда на моей стороне такие союзники — невежество, жадность и лень?
* * *
Рыжий Плут поморщился, глядя на солнце, — хоть бы легкое облачко, но нет, небосвод чист. Вытер пот со лба. Конь его потерял подкову и захромал, и Плут, щадя скакуна, шел пешком, благо до замка Дарль было рукой подать. Босые ноги окунались в теплую дорожную пыль. Солнце палило не на шутку. Гудели шмели. Нескончаемые поля ромашек перемежались синими заводями васильков. Плут шагал и напевал песенку, полагая, что Менестрель сочинил ее как раз для него.
— Кто-то рис не отличит от проса,
Спутает процессы и процессии.
Морякам, гадалкам и матросам —
Всем небезразлична честь профессии.
Во дворце мудрец — ума палата —
За совет получит соответственно.
Не дают за плутни плуту платы,
То есть поступают безответственно.
Тот, скупив театры-балаганы,
Обзавелся семихвостой плеткою,
Заимел набитые карманы,
Распрощался с легкою походкою.
Мот ест-пьет, пираты прячут клады,
Черный маг колдует да злодействует,
Не дают за плутни плуту платы,
Истый плут без дела не бездействует.
Сам с собою затевая споры,
Открываю истины банальные:
Чту певцов, монархов и актеров
За таланты профессиональные.
Соловей свистит свои рулады,
А охотник жив своей охотою.
За работу платы мне не надо,
Я всегда с охотою работаю.
Так ни в Лету, ни в лета не канет
То, что вне продажи и продажности.
Помни, кто работает руками,
О душе, предмете высшей важности.
Мой наряд — прорехи да заплаты,
Где они, клиенты благодарные?
