Он помедлил, вспомнив рассказ Гильды об одной девушке. Никто не знал, что у бедняжки был жених в крепости. Вечером выскользнула из дома и не вернулась. Искали двое суток. Нашли ленту — зацепилась за ветку ольхи. Отец с матерью в одночасье поседели.
— Что предлагает Артур?
— Он говорит…
Плут на мгновение прикрыл глаза, до того ясно вдруг привиделся ему Артур: облокотившись на подушку, он быстро чертил на пергаменте, резко вскидывал голову, обращаясь к Плуту: «Понял? — Еще горячее, еще нетерпеливей. — Понял? Повтори!»
Плут невольно потер запястье, вспомнив, как Артур, подавшись вперед, стиснул его руку: «Если тебя схватят, должен умереть молча. Понял? Молча!»
— Он говорит, стражи на дороге в Лун ждут удара из Турга. Надо напасть на них с тыла, неожиданно…
— Чтобы ни один не успел доскакать до лагеря, привести подмогу… — Стрелок прищурился. — Дорога узкая, больше чем десятку бойцов лицом к лицу не сойтись. Достанет небольшого отряда…
— А как предупредить дружинников? — спросила Аннабел. — Они должны приготовиться. Кто проберется в Тург?
— Сам Артур.
Стрелок невольно языком прищелкнул. Так! Однажды он сказал об Артуре: «Раньше в нем словно огонь бушевал. Теперь огня нет — пепел». А сейчас вновь огонь из-под пепла вырвался. Избавился Артур от тени Магистра, собственную волю обрел.
— Это безумие, — воскликнула Аннабел. — Ему не выйти из города. Стражники в воротах опознают тотчас…
— С ним бродячие актеры, — напомнил Стрелок. — Похлопочут о гриме. Нет, его не удержишь. Пусть уходит. Все равно в доме долго не высидеть. Рано или поздно соглядатаи Магистра дознаются…
Он не договорил, но и Аннабел, и Плут поняли: «Лучше погибнуть в открытой схватке».
Стрелок разгладил пергамент. Раздумчиво повторил:
— Застава на дороге из Турга в Лун.
Он представил маленький, светлый, тихий городок милях в двадцати от столицы. Ковры, сотканные в Луне, затмевали каралдорские — и пышностью, и мягкостью, и яркими орнаментами. Ткацких мастерских в городе было множество, и все мастера, похваляясь работой, вывешивали ковры перед входом. Ходила поговорка, что в Луне дома украшают коврами не изнутри, а снаружи.
Стрелок без труда угадывал, что творилось в Луне с тех пор, как город заняли головорезы Магистра. «Лучшие ковры украдены, ткачи разорены — нет больше соперников у каралдорских мастеров».
— Ближайшие города — Милип и Борч — тоже подчиняются Магистру, — заметил Стрелок.
Плут поддакнул:
— В Милипе стоит отряд лорда Расса, в Борче — лорда Накса. Оба сторонники Магистра.
— Ясно. Полбеды — снять заставу и вывести дружину из Турга. Труднее будет остановить погоню и достичь замка Дарль. — Он помолчал, затем прибавил, глядя на Аннабел: — Придется уходить лесом.
Королеве хотелось зажать уши, чтобы не слышать дальнейшего. Знала, какие слова прозвучат.
— Я сам поведу отряд.
«Не надо, — взглядом умоляла Аннабел. — Много доблестных воинов сошлось под наши знамена. Пошли любого».
«Не бойся, — безмолвно отвечал Стрелок. — Лес укроет. Мне ли не знать тайных троп, мне ли не сбить погоню со следа?»
— Дорогу на Лун пересекает река — быстрая и глубокая, — проговорил он вслух. — Мост там единственный — других поблизости нет.
— Верно, верно, — торопливо закивал Плут.
— Так, — Стрелок мгновение помолчал, — значит, у моста и отсечем погоню.
— Сожжете мост? — догадался Плут.
— Именно.
— А если, — тихо спросила Аннабел, — вас настигнут до моста?
— Дорога узкая. Маленького отряда хватит задержать погоню, пока дружинники перейдут мост.
Аннабел стиснула тонкие руки: знала, кто возглавит отряд.
— Что же будет с этими храбрецами?
Голос ее звучал ровно, но Плут поежился и отвел глаза.
— Уцелевших переведу вброд, — твердо отвечал Стрелок. — Встретимся с дружинниками, лесом обойдем и Лун, и Милип, и Борч. Появимся прямо в Дарле — готовьте пышную встречу.
Аннабел не отвечала. Вспомнила, как ждала Стрелка после битвы с каралдорцами. Надевала лучший наряд, ожидала богатого пира и веселой свадьбы. Да только не Стрелка увидела — Артура; страшную весть услышала. Ложную весть. Что если и теперь встретит не Стрелка — Артура? Ту же весть услышит — правдивую?
Зеленые глаза смотрели на нее — такие глаза и зимой напоминают о лете. «Не бойся, Аннабел. За спиной осталась наша разлука. Я возвращусь».
Стрелок опять склонился над рисунком:
— Хорошо. Мы сомнем заставу…
Он умолк, и Аннабел продолжила:
— Не хочется об этом думать, но… Если Артур не вырвется из города, не предупредит дружинников? Отопрут ли они ворота? А вдруг не отважатся, решат — западня?
— Мне поверят, — сказал Стрелок.
— Ваши похороны до сих пор свежи в памяти, — хмыкнул Плут.
— Тем более, — засмеялся лучник, и даже Аннабел улыбнулась. — Никто не усомнится, что я враг Магистра.
Всем троим послышался ровный, мерный звук шагов — дружинники покинут крепость. Выйдут быстро, легко и тихо.
Стрелок ногтем провел черту по пергаменту:
— Главное — миновать мост.
Аннабел смотрела на пергамент, но видела языки огня и клубы дыма, блеск доспехов, слышала лязг мечей и крики боли. А потом все закрыли, сплетаясь, тугие зеленые ветви.
Неожиданно королева промолвила:
— Не заставит ли это дерзкое нападение самого Магистра поспешить навстречу караддорскому королю? Плохо, если они объединятся. Легче было бы разбить их по отдельности.
Стрелок ответил:
— Уверен: Магистр не осмелится высунуть нос из своего замка. Как, двинуться навстречу каралдорцам, рискуя встретиться с нашим войском?! Нет, Магистр будет сидеть взаперти, дожидая подхода каралдорцев. Более того, стянет к столице верные войска. Кто знает, не вздумаем ли мы так же внезапно напасть на его замок?
— Значит, мы не только дружинников спасем, но и каралдорца с Магистром разъединим, — одобрила Аннабел, думая: «Тяжкая ноша — венец. Кажется, это уже и Артур понял». Повернувшись к Плуту, она велела: — Спеши в столицу, гонец, извести Артура и остальных.
Рыжий Плут поклонился и беззвучно выскользнул за дверь. Стрелок с Аннабел остались наедине. Долгие мгновения прошли, прежде чем королева сумела произнести:
— Когда ты решил выступить?
— Через три дня.
* * *
Лорд Гаральд держал в руках янтарную ладью. Он долго глядел на нее, потом сказал:
— Тридцать лет как один день. Я всегда помнил рассказы моряков о морских девах, приходивших жить к людям…
