— Вернусь.
Кони взнузданы, в седлах всадники, взвиваются стяги — королевский лев выступает навстречу черному ворону Каралдора.
Ряд за рядом выезжают из ворот всадники — Великий Лорд выводит из города королевскую дружину.
Так же как в день празднества, стоят по обеим сторонам дороги горожане. Только не слышно ни шуток, ни смеха. Мужчины хмурятся, женщины вытирают покрасневшие глаза. Мерно стучат копыта. Пыль столбом поднимается в воздух. На небе ни облачка, на сверкающие доспехи всадников больно смотреть.
Великий Лорд едет впереди. За плечами его — пурпурный плащ, у бедра — знаменитый «Грифон», светлые волосы скрыты под шлемом, но забрало поднято, и прежняя чарующая улыбка обещает подданным победу, благополучие, безмятежные дни…
* * *
И рассвет не покажется ясным,
И полнеба застелет дым.
Солнце встало щитом черно-красным,
Только черен город под ним.
Весельчак, пересмешник бродяга,
Черт-не-брат! и жизнь — благодать.
Под каким неизвестным флагом
Ты опять ушел воевать?
Кем ты призван и кем ты отмечен,
По какому идешь пути?
Я тебя никогда не встречу,
Ты меня не сможешь найти.
Я уйду, не закончив сраженья,
А тебе — умирать в бою.
И не встретятся наши тени
Даже в том, далеком краю.
Мчатся всадники, дышат кони,
И хороших не жди вестей.
Черный город на алом фоне
Убивает своих детей.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Корону за коня — и в путь-дорогу.
Еще не выпал снег, и листья клена
Еще красны. Еще тепла немного
Успеешь получить. Еще вороны
Не разорвали криком небосклона.
Еще светло, твой путь еще нетруден,
Еще мороз дыхания не студит,
Пути еще открыты и легки.
Зазолотится лес — и ты забудешь…
Еще не сбиты ржавые замки.
И день тебя хранит — и ночь в подмогу.
Строй замки из фанеры и картона
И прочь гони нежданную тревогу.
Увядшее опять раскрась зеленым,
Представь тебя забывшего — влюбленным,
И пусть его влюбленность вечной будет,
И кончится позор проклятых буден,
И все печали будут далеки.
Там, в кладовой для пыточных орудий,
Еще не сбиты ржавые замки.
Как смертна красота и как убого
Под небом установлены законы!
Дорога монотонна и полога.
И всяк, к своей судьбе приговоренный,
Куда-то рвется, бьется, окрыленный
Или бескрылый… Полно, все там будем.
Любой корабль в нужный порт прибудет,
Приколоты к бумаге мотыльки,
И лишь до той поры свободны люди,
Пока не сбиты ржавые замки.
Так прочь! Еще не властен прокаженный,
Еще не пробуждаются драконы,
Еще не поумнели дураки.
Еще не пахнет в воздухе паленым,
Еще не сбиты ржавые замки.
* * *
Победа! Загоняя коней, мчатся в столицу гонцы. Победа! На всех площадях под пение труб выкрикивают глашатаи великую новость. Победа! Великий Лорд разбил каралдорцев. Могуч каралдорский король. Вывел он бессчетное войско на равнину к Поющим Камням. И стояли войска друг против друга двое суток. Ждал каралдорский король счастливого часа. Но не помогли ему ни маги, ни предсказатели, как сшиблись у Поющих Камней воины, как лев и ворон принялись рвать и терзать друг друга. Да разве под силу ворону заклевать льва? Падаль — пища его. Бежал с поля боя каралдорский король и войско его: и пешие, и конные, и лучники, и рыцари. Знамя с черным львом утвердилось на равнине. А подле него — стяг с алыми маками и блистающим мечом, каждый удар которого прославляли придворные поэты.
…Войско возвращалось из похода. Наемные отряды, составлявшие ударную силу, были размещены в укрепленных лагерях у границы. Владетельные сеньоры со своими воинами направлялись к родовым замкам. К столице приближалась лишь королевская дружина.
Кончался октябрь. Землю укрывала побуревшая листва. Низкие, набухшие тучи пророчили снегопады. Грязь на дорогах затвердела, и поутру лужи похрустывали ледком. Днем, правда, разогревало, и некоторые смельчаки скидывали теплые плащи и даже куртки, но к вечеру налетали студеные ветра, напоминая, что зима не за горами. Разводились костры, руки с жадностью тянулись к пламени. Дымящийся в кружках напиток бодрил тело, а душу согревали песни.
Стрелок подкинул веток в костер, пламя взметнулось выше, высвечивая лицо и руки Менестреля, сидевшего на поваленном стволе. Вокруг собрались королевские дружинники — за исключением часовых, проклинавших свою невеселую участь.
Задорно и сердечно звучал голос певца:
— Если монет много у вас,
Значит, ваш друг — бес.
Если у вас тысяча глаз,
Значит, ваш друг — лес.
Если саднит след от оков,
Значит, ваш друг — лук,
Если у вас много врагов,
Значит, погиб друг.
Если у вас много вина,
Значит, ваш друг — хмель,
Если вы пьете кубок до дна,
Значит, ваш друг — эль.
Если у вас свадебный пир —
Другу хвала и честь,
Если в душе боль или мир,
Значит, ваш друг есть.
Если всесильный барон вам не брат,
Значит, ваш друг — граф.
Если у вас щеки горят,
Значит, ваш друг прав.
Если ваш дом другом забыт,
Значит, ваш друг лжив,
Если у вас песня звучит,
Значит, ваш друг жив.
Если вы замерли у креста —
Друг вас любил, как мог.
Если у вас совесть чиста,
Значит, ваш друг — Бог.
Лорд Артур, устроившийся на земле с тем же небрежным изяществом, с каким устраивался в обтянутом парчой кресле, поднял кубок:
— Здоровье певца! Благословляю час, когда вы решили присоединиться к войску. Внимая вам, воины становятся вдвое мужественнее.
Менестрель, как того требовала учтивость, встал и поклонился, но не сказал ни слова.
Артур поднялся на ноги. От вина лицо его разгорелось, глаза блестели. Вспыхивали в отсветах костра драгоценные камни, украшавшие одежду, сиял золотой кубок.
— Лишь настоящие мужчины, прошедшие кровавую сечу, презревшие боль и смерть, знают истинную цену дружбы. Изведали, что такое стоять на ратном поле, глядеть в глаза наступающим врагам и чувствовать рядом плечо друга. Мы сражались бок о бок, теряли друзей и лишь теснее смыкали ряды. Мы были чужими — стали братьями. За вас, друзья мои!
