Что за грех оставаться живым?
Он вздохнул. Повторяя за ним
Этот вздох, налетел ветерок,
Нежно-нежно коснулся волос.
«Спи! Еще далеко до утра,
Еще рано тебе умирать,
Спи! Еще не сбылось, не сбылось.
Спи! Ты дома, здесь тишь и покой,
Лес не выдаст своих сыновей,
Спи под крышей из темных ветвей,
К корню дуба прижавшись щекой.
Здесь никто не отыщет следов,
Здесь никто не отыщет пути.
(Шелохнулся еще и затих,
Уходя в дивный мир странных снов.)
Спи, мой мальчик! Мой чудный герой,
Мой малыш! Ты прекрасен во сне.
(Он тянулся навстречу луне,
Одеваясь прохладной корой.)
Успокойся! Ведь в этой глуши
Даже псы тебя сыщут едва.
(Он кудрями тряхнул, и листва
Задрожала без ветра в тиши.)
Все забудь, не грусти ни о ком,
Верь лишь мне… Наконец-то уснул!»
(Словно руку, он ветку тянул
С пятипалым кленовым листком.)
…Он очнулся. Был пасмурным день,
Ветер слабо листву шевелил,
Лес спокоен и сумрачен был.
Отряхнувши с локтей и колен
Влажный сор, он продолжил свой путь.
Ничего о погоне не знал,
Только в спину никто не дышал,
Только стрелы не целили в грудь,
Только псы, от хозяев сбежав,
Рядом шли. И виляли хвосты.
А внизу, среди листьев и трав,
Попадались то плащ, то сапог.
И деревья стояли вокруг,
Словно люди. Внезапный испуг
Их заставил застыть. Он не мог
Вспомнить сон… Ветер что-то шептал,
Или лес говорил с беглецом,
Или Кто-то, Чей голос знаком,
Только Имени он не узнал?
…Так он шел. И в руке уносил
Ярко-алый кленовый листок.
А зачем? Объяснить бы не смог,
Но расстаться с ним не было сил.
* * *
Красив старинный город Арч. Красивы двенадцать его разноцветных башен, вздымающихся над белыми стенами, красив герб его: белоснежный лебедь, несущий в клюве золотой ключ. Любят жители Арча свой город. Любят его славную историю, яркие праздники… Любят большую осеннюю ярмарку. Ах, арчинские ярмарки — чуть свет, а уж на поле у самых городских стен пестрят разноцветные шатры, торговцы созывают покупателей. Чего только не увидишь на ярмарке. Тут и мед, и пшеница, и длинные золотистые косы лука, лотки с пряниками и пирогами, в корзинах квохчут куры и гогочут гуси, у коновязей бьют копытами дивные скакуны и смирнехонько стоят усердные крестьянские лошадки. Тут овцы, козы, коровы… Ржание, блеяние, мекание, мычание… Всякий найдет на ярмарке товары по вкусу… Тут и серьги, и бусы — девушки примеряют, достают зеркальца, любуются. На кавалерах поскрипывают новенькие башмаки…
Ах, ярмарка…
— Плохо нынче на ярмарке, — сказал пожилой крестьянин, останавливаясь передохнуть и перекинуться парой слов со своим земляком, только еще прибывшим и распрягавшим лошадь.
— Почему? — спросил земляк. — Товаров, наверное, много.
— Товаров много, — задумчиво протянул крестьянин. — А уезжаю с пустыми руками.
— Не сторговался?
— Сторгуешься, когда все одну цену держат. Да и товары мне такие не нужны.
— Какие «такие»?
— А ты походи, приглядись, — напутствовал пожилой крестьянин. — Да с кошелька глаз не спускай. Опомниться не успеешь — срежут. — И он, выругавшись, указал на завязки у пояса, где должен был крепиться кошелек.
Земляк присвистнул и торопливо переложил кожаный кошель за пазуху.
Тут к нему подскочил маленький вертлявый человечек с бегающими черными глазками и предложил купить всю пшеницу. Разом.
Крестьянин привез две телеги пшеницы и такому предложению обрадовался. Чем весь день самому стоять, да еще продашь или нет… Ну в деньгах немного потеряешь, зато хлопот меньше.
— И сколько предложишь?
Когда перекупщик назвал цену, крестьянин озадаченно поскреб затылок. То ли он туговат на ухо стал, то ли торговец шутит?
— Сколько-сколько?
Тот повторил. Лицо крестьянина налилось багрянцем.
— А ну проваливай!
Перекупщик не обиделся:
— Ты постой, подумай. С бывалыми людьми посоветуйся. Я скоро вернусь.
Крестьянин плюнул ему вслед. В это время подошел невысокий светлоглазый человек; крестьянин узнал его тотчас: в прошлом году их возы стояли рядом на ярмарке.
— Нет, ты только послушай… — возмущенно начал крестьянин.
— Не кричи. — Светлоглазый говорил шепотом и как-то странно оглядываясь.
— А что такое? — Крестьянин невольно понизил голос.
— У тебя зерно хотят купить? Соглашайся.
— Да ты что! — завопил крестьянин. — По такой цене!
— Тише, — сердито буркнул сзетлоглазый. — Не вздумай артачиться. Дядю моего помнишь? Упрям был не в меру. Убили. А соседа, спасибо, добрые люди подобрали, водой отлили, травы приложили. Может, выживет.
— Куда же стражники смотрели? — ужаснулся крестьянин.
— Стражники с ними в сговоре. Сам видел, как кошель из рук в руки передавали. Лучше не спорь. Предлагают — продай.
— Да я в Милип поеду…
— Думаешь, там другие порядки?
— В Милип, — засмеялся невысокий человечек, судя по выговору из северных селений. Он пересчитывал на ладони монеты и прислушивался к разговору. — Разориться хочешь? Попробуй добраться до Милипа! Дороги чуть не через каждую милю рогатками перегорожены. Надо проехать? Плати.
— Погоди, — не понял крестьянин. — Мы уже платили налог на дороги.
— Так то королю, а теперь каждый лорд требует.
— По закону… — попытался возразить крестьянин.
— Мало ли что по закону. — Северянин высыпал монеты в кошель. Встряхнул, прислушался, как звенит. Вздохнул: не много заработал. — У них сила.
— Это не все, — подхватил светлоглазый. — Я пока из Дубравья добрался — намучался! Заплатил, миновал рогатки. И тут, откуда ни возьмись, подлетают дюжие молодцы на добрых конях. Опять плати!
— Надо лорду пожаловаться, — заикнулся было крестьянин.
Собеседники его дружно расхохотались.
— Поди пожалуйся! Эти молодцы денег не требуют. Сам отсыплешь им монет, да еще умолять станешь, чтобы взяли.
— Почему?
— Они тебя остановят, объяснят: мол, оборотня ищут. Если не сообразишь вовремя завязки кошелька распустить, то в поисках этого самого оборотня так твое добро разворошат — мало что уцелеет.
