Драйм уронил рукавицу, вынужден был спешиться и долгое время стоял, оглядываясь. На елке белка лущила шишку. Рыжие чешуйки падали вниз. Вот белка перелетела на другое дерево, ветви качнулись, стряхивая снег. Драйм натянул рукавицу. На тыльной стороне ладони виднелся след от ожога.
…Девушка не хотела его обидеть. Сказала не со зла. И все-таки… Все-таки она не должна была так говорить. Он прекрасно знает, что изуродован огнем, что мечтать о любви не должен и не смеет. Но услышать это от нее… Злейший враг не смог бы причинить ему боли сильнее.
Драйм чувствовал, что пылкое восхищение Плясуньей, каким томился все это время, почти болезненное ожидание встречи оставили его. Он испытывал к девушке прежнюю нежность, участие, симпатию, но не больше. И оттого, что чувство, полтора года заполнявшее его сердце, рассеялось, он ощущал страшную пустоту, усталость и безразличие.
Когда Драйм добрался до лагеря, стемнело. Увидев лагерные костры, он понял, что всю дорогу мечтал о глотке если не горячего вина, то хотя бы горячей воды.
На возвышении перед палаткой его встретил нетерпеливо расхаживавший взад-вперед Артур.
— Наконец-то! — воскликнул он, едва завидев побратима. — Где ты пропадал? Отряд давно вернулся. Что случилось?
Драйм не успел даже рта раскрыть, как король продолжал сам:
— Мне рассказали, вы встретили каких-то оборванцев, дружинники хотели забрать лошадей, но ты запретил. Почему?
— Я очень устал, — тихо ответил Драйм. — И замерз.
Артур на мгновение растерялся. Рывком отбросил полог шатра:
— Входи, — остановился против Драйма, опустившегося на складной стул. — Так в чем дело? Рох говорит, ты едва не зарубил двоих воинов. Изволь объяснить.
Драйм никак не мог расстегнуть перевязь с мечом.
— Да отвечай же!
— Это были бродячие актеры.
— Ну и что?
Драйм больными глазами смотрел на Артура.
— Среди них оказалась эта девушка… Плясунья.
— Плясунья? — непонимающе переспросил Артур и вдруг вспыхнул радостью. — Плясунья! Где она? Ты привез ее? — Он метнулся к выходу из шатра, отдернул полог, обернулся к Драйму: — Где она? — Снова подскочил к побратиму, так и не двинувшемуся с места. — Ты привез ее, Драйм.
Это был даже не вопрос, а утверждение.
Побратим покачал головой. Артур не поверил:
— Нет?
— Нет.
Худое, бледное лицо Артура еще светилось пережитым ликованием, но улыбка сбежала с губ.
— Ты хочешь сказать, что… оставил ее на дороге? — Происшедшее никак не укладывалось у него в голове.
— Да.
— Драйм, ты с ума сошел. — Голос Артура звучал почти жалобно.
За последние месяцы ему выпало столько бед. А тут счастье поманило… и исчезло. Это было так горько и, незаслуженно.
— Ты же знал, как я хочу ее видеть, как мечтаю о встрече. Почему ты…
— Она не хотела ехать, — оборвал Драйм.
— Как — не хотела?
— Она сказала, что любит вас, но вы подло обошлись со Стрелком, Менестрелем и принцессой. И она не намерена поощрять подлость, — безжалостно отчеканил Драйм, глядя в глаза побратиму.
Артур попятился. Минуту он смотрел на Драйма, не в силах поверить, что кто-то осмелился произнести подобный приговор, а брату достало дерзости его повторить. Растерянность сменилась вспышкой отчаянного гнева.
— Ты что, не мог вскинуть ее на Лихого и увезти?
— А она бы всю дорогу кричала и билась в моих руках? — возвысил голос Драйм. — Вам бы это доставило удовольствие, мне — нет.
— Да ты в своем уме, Драйм? Как смеешь так разговаривать со мной?
— А как вы смеете предлагать такое? Вам мало, что я Стрелка пытался убить? Надо, чтобы над женщиной издевался?
Артур размахнулся и влепил ему пощечину. Наступила тишина. Драйм не отшатнулся, не схватился за щеку. Долго и сосредоточенно глядел на побратима, затем отвернулся. Артур отошел, повертел в руках подсвечник, поставил на стол.
— Я так хотел ее видеть, — горько повторил он.
— Вы способны жалеть кого-нибудь, кроме себя? — презрительно бросил Драйм. — Подумайте, что могло случиться, командуй отрядом не я, а кто-то другой.
Судорога перехватила горло Артура. Представить Плясунью жертвой озверевших дружинников… Драйм рисковал жизнью, спасая девушку, — удержать воинов было не просто.
Артур порывисто шагнул к нему:
— Прости. Я очень расстроился и потому рассердился. Ты спас ее, век не забуду…
— Можете не благодарить, я не о вас заботился.
Артур открыл рот. Посмотрел на Драйма, словно глазам своим не веря. Дикая усмешка дернула губы и пропала. Артур протянул:
— Во-от как… — прошелся по шатру. — Понятно, почему ты так смело заговорил, — произнес он с деланным спокойствием. — Всякой дружбе конец, едва женщина встает между друзьями.
— Конечно, что вы еще можете думать, — запальчиво отвечал Драйм. — Когда Стрелка велели убить, я оказался сговорчивее. Повиновался, хоть и тошно было. И рад до смерти, что промахнулся. И что Менестрель бежал — рад. Если бы не вы, они были бы сейчас здесь, с нами. Стрелок командовал лучниками лучше Гарта. А Менестрель… Слушая его, воины позабыли бы и о голоде, и о холоде.
Против этого Артур возразить не мог, сам втайне вспоминал обоих. Но сейчас его занимало иное.
— Значит, я в ее глазах подлец и убийца! А ты…
— Не волнуйтесь, обо мне она думает еще хуже, — перебил Драйм. — У меня и прежде никакой надежды не было. Мне достаточно в зеркало взглянуть, чтобы опомниться.
Артур смутился. Наступила долгая невыносимая пауза.
— Что здесь понадобилось актерам? — спросил Артур, не глядя на Драйма.
— Еда понадобилась. В городах нынче выступать не по карману. Удружили вы им.
— Я? — недоуменно переспросил Артур. — Не понимаю.
— В городах с них требуют плату за выступление.
Артур наморщил лоб.
— Это, должно быть, один из указов Магистра.
— Вот именно. Вы даже не знаете, что творится в королевстве. Потому королем и называют Магистра.
— Что?! — взвился Артур.
— Разве я не прав? — твердо спросил Драйм. — Вы передоверились Магистру. Это по его вине мы голодаем. И Плясунья голодает. Вы бы видели, на кого она стала похожа.
Артур схватил плащ, надел перевязь с мечом.
— Драйм, проводи меня. Я еду к ней.
Драйм не успел согласиться или отказаться. В шатер вбежал алебардщик:
— Ваше величество! Посланец из Рофта.
