Артур издевательски расхохотался:
— Шорк, комедиант, неудачливый фокусник — Глава Королевского Совета. До чего я глуп. Дать власть, признать над собой какого-то… Поверишь ли, Драйм, я его боялся…
Драйм мрачно посмотрел на побратима.
— Шорк был фокусником. — Драйм сделал ударение на слове «был». — Вы возвеличили его. Он не ничтожен — страшен.
— Шорк? — оскалился Артур. — Король и в рубище пребудет королем. Шорк и в венце останется просто Шорком.
Артур словно выплюнул это имя. Он стоял посреди комнаты. Губы дергались от резкого, злого смеха. Не над Шорком издевался — над собой. Жаждал венца, мечтал править богатой, процветающей страной, возвести соборы, выстроить новые города, прославиться. А что сделал? Дал стране Магистра — подлость, уродство, разорение. Все случилось, как предсказывала Аннабел.
— Довольно.
Еще не поздно. Он изгонит Магистра, помирится с Аннабел. Вдвоем они сумеют возродить королевство… Стрелок… Что ж, сойдутся в поединке один на один, решат, кому быть королем.
Драйм смотрел на побратима и качал головой.
Юркий паж проскользнул в двери:
— Господин Магистр…
— Господин Великий Магистр, — почти пропел Артур. — Я его жду.
Магистр вошел. Он успел снять «драгоценную броню» и явился в менее раздражающем глаза обычном черном одеянии.
Артур разглядывал его плотную фигуру, круглую голову с седыми редеющими волосами и чуть не кривился — как, как мог приписать этому человеку чудодейственную силу?
— Извольте, ваше величество, заметить, — с порога начал Магистр, — что неблагоразумно отменять указы, вами же подписанные. Это вызовет недоумение и недовольство подданных. Кроме того, мы неплохо пополнили казну за счет комедиантов. Благо государства…
Артур вспомнил, как сам, пытаясь натравить Драйма на Стрелка, рассуждал о благе государства. Что за страсть — оправдывать собственную подлость выгодой государства. Как он прежде, слыша подобные речи из уст Магистра, не разобрался, с кем имеет дело?
— Боитесь, как бы настоящие актеры не узнали неудавшегося фокусника, Шорк?
Страшно изменилось лицо Магистра. Одутловатые щеки полиловели от прихлынувшей к ним крови, губы почернели и как-то провалились. Магистр опустил веки, и лицо его стало похоже на лицо безглазой статуи.
— Неужели вы полагали, что, потерпев неудачу на подмостках, добьетесь успеха, управляя королевством? — пренебрежительно продолжал Артур.
Магистр попятился к дверям. На пороге обернулся и бросил на короля один-единственный взгляд.
Тяжелый занавес упал за ушедшим, но был вновь приподнят рукой пажа.
— Ваше величество, гости собрались в пиршественном зале.
Артур хлопнул в ладоши, призывая слуг: он не успел еще переодеться к пиршеству.
— Заметили, как Магистр на вас посмотрел? — спросил Драйм.
Артур отмахнулся.
— Магистр опасен, — твердил Драйм.
— Опасен? Шорк? Он не осмелится.
* * *
— Натерпелись мы из-за тебя страха, — говорил Оружейник Менестрелю, когда они возвращались домой по заполненным народом улочкам.
Менестрель нес туго скатанный и завернутый в простую холщовую куртку королевский плащ. Сзади спешили Гильда, Плясунья, музыканты и почти все актеры Овайля, негодующе обсуждавшие представление.
— Просто сердце упало, когда ты на площадку рванулся. Никак не ждал, что король…
— Да, — пробасил рядом Овайль, не подозревавший о злоключениях Менестреля. — Король сыт по горло пакостными зрелищами. Рано или поздно они и остальным наскучат.
Флейтист в сомнении покачал головой: слишком многие не знают иного и слишком многим по вкусу именно непотребство, потому что оно оправдывает их собственные пороки.
Плясунья молчала, улыбалась, поглядывала на сверток в руках певца. На него же поглядывал и Овайль: «Будет в чем играть короля. Наконец-то появилось достойное облачение».
Менестрель хмурился.
— А дружину король распустил, — ответил он невпопад.
Оружейник нахмурился и оставшуюся дорогу сосредоточенно молчал.
Актеры Овайля простились с друзьями и разошлись по домам гостеприимных зятьев Оружейника. Войдя в двери, Менестрель обернулся к хозяину:
— Надо разыскать Стрелка.
— Как же его найти? — изумился Оружейник.
Плясунья с Гильдой, уже поднимавшиеся по лестнице, остановились, прислушиваясь к разговору.
— Он, наверное, заночует в заброшенном храме — дом его Артур сжег, а на земле спать холодно… А вы держите двери на запоре.
Наступила тишина. Потом заскрипели ступеньки: Плясунья медленно спускалась к мужчинам.
— Думаешь, сегодня ночью начнется? — негромко спросил Оружейник.
— Не знаю. Мне и в голову не приходило, что Артур распустит дружину. Если Магистр решится, ни Артура, ни тем более королеву никто не защитит.
— Ты хочешь сказать, — не веря себе, промолвила Плясунья, — Артур обречен?
— Я никак не ждал, что он отошлет воинов, — только и ответил Менестрель.
Плясунья широко раскрытыми глазами смотрела то на одного, то на другого, и каждый невольно отводил взгляд.
— Я пойду в замок! — воскликнула она. — Предупрежу Артура. Мне он поверит.
Оружейник рванулся к двери, словно желая силой преградить Плясунье путь.
— Да тебе не то что в замке — на улице нельзя показаться! Если ты не ошиблась и человек этот действительно Шорк, он отдаст полкоролевства, лишь бы до вас добраться.
Музыканты переглянулись. Плясунья нашарила перила, ухватилась за них, присела на ступеньку.
— Магистр, — простонала она. — Сколько раз слышали раньше: «Магистр, Магистр…» Если бы знать, что речь идет об этой подлой твари — Шорке! Если бы знать… — Снова вскочила. Кинулась к Менестрелю, схватила его за руки: — Придумай, сделай что-нибудь!
— Я пытался. Эта песня… Хотел предостеречь.
— Но не можем же мы сидеть и ждать, пока его убьют! — с отчаянием воскликнула Плясунья.
— А королевство отдадут каралдорцам, — подхватила Гильда.
— Я разыщу Стрелка. Попробуем пробиться в замок через подземный ход, — сказал Менестрель.
Оружейник покачал головой. Ясно было, что на подобный план можно решиться только с отчаяния.
— Артур поставил там стражу. Да и Магистру наверняка о подземном ходе известно: позаботится, чтобы король этой дорогой не ушел.
— Откуда у Магистра столько прислужников? Неужели вся замковая стража подкуплена? — спросила Гильда, опустив руку на плечо Плясуньи.
