Он застонал. Это был громкий, жалостный звук, исполненный неподдельной муки.
Существует несколько степеней опьянения, и определять их тоже можно по-разному. Один считает себя пьяным, когда начинает заплетаться язык, а ноги отказываются идти прямо. Другой прикидывает степень опьянения из расчета количества драк, которые он затеял, и женщин, которых пытался затащить в постель. По опыту Греттина, самый надежный из способов был куда проще. Трезвый человек – пусть даже чуть-чуть подвыпивший – всегда найдет дорогу в свою кровать. Человек пьяный – то есть действительно вусмерть нажравшийся – засыпает там, где упал. И совершенно не важно, где именно. На дороге ли, в канаве ли, посередь ли пшеничного поля. Если ты и впрямь наклюкался, это уже не имеет ровным счетом никакого значения.
Прошедшей ночью Греттин действительно наклюкался.
А еще он играл. Большая ошибка для пьяного – которую пьяные постоянно совершают…
Усилием воли Греттин заставил себя сесть и сфокусировал взгляд на столе, стоявшем возле камина. На нем лежали игральные кости. Греттин снова застонал, вспомнив масштабы проигрыша. Вчера, выкушав несколько кувшинов эля, он приобрел необычайную уверенность в себе. Сегодня Госпожа Удача на его стороне – так он решил и потому поставил месячное жалованье на один бросок кости. Проиграв, Греттин сказал себе, что произошла ошибка. Должно быть, Госпожа Удача просто моргнула не вовремя. Так что на следующий кон он поставил свой командирский кинжал с рубинами в рукояти – знак его чина, пожалованный Греттину Церковью. Десять лет кинжал украшал его пояс. Он да красные нашивки на рукаве символизировали единственное настоящее достижение в жизни Греттина. Он всегда носил кинжал в ножнах на бедре, без устали полировал и протирал лезвие. Когда на кинжал падал свет, сталь ярко блестела, и рубины переливались всеми оттенками алого.
Кинжал был его гордостью и знаком его положения. Пусть он жил в Кельтримине – захудалом городишке, населенном идиотами, зато он был начальником стражи. Человеком, облеченным властью и влиянием. Каждый горожанин, до последнего нищего, знал Греттина в лицо. Мало кто его уважал – но все боялись. И Греттина это вполне устраивало.
Однако за игровым столом все люди равны. Удача не станет благоволить к тебе более, чем к другим, потому лишь, что ты – начальник стражи. Греттин проиграл свое жалованье. И кинжал.
Пока Греттин умывался и надевал украшенную изображением Скаррендестина накидку, он не переставал сокрушаться. День, начавшийся столь печальным образом, сулил одни неприятности. Однако тут Греттин ошибся. Перед входом в караульное помещение его ожидал бывший заключенный, а ныне ловец угрей Люджен Краск, обитающий в домике на болоте. Он принес невероятные новости. Новости, которым Греттин, видевший мир в черном цвете, едва смел поверить.
В доме у Краска находился плененный чужак. Опасаясь, что человек может оказаться опасным преступником, Краск просил, чтобы стража забрала непьющего гостя. Взамен Краск обещал Греттину мзду: корзину угрей. Само по себе это обнадеживало: угрей можно было продать за приличную сумму. Ее должно хватить, чтобы расплатиться с долгами и даже – что более важно – выкупить драгоценный кинжал с рубиновой рукоятью… Но когда Краск описал пришельца, тут уж сердце начальника стражи застучало как бешеное. «Очень высокий, – говорил старик, – широкоплечий, уродливой наружности. Лицо и тело покрыты шрамами – старыми и свежими. Да еще – акцент какого-то из сельских уголков Друина. Герншир, – предположил Краск, – или Хатфол».
Хатфол…
Несколько дней назад Греттин – как и любой другой начальник стражи – получил срочное распоряжение Благих Магистров. Разыскивался опасный преступник, которого в случае обнаружения следовало уничтожить на месте. Не оглашалось, какие преступления он совершил, однако, судя по всему, они были очень и очень серьезны. Гонец, прискакавший на взмыленной лошади, сообщил Греттину сведения, которые летели сейчас по всему Друину, передаваясь самыми быстрыми способами. Почтовые голуби, лучшие наездники-курьеры и даже семафорные и гелиографические башни – которые использовались только в случае важнейших государственных необходимостей – несли новости в самые отдаленные уголки страны. Беглеца звали Анхага Баллас. И его описание полностью совпадало с приметами, названными Людженом Краском.
Мрачное настроение Греттина рассеялось как дым. Преступник не только находился в доме Краска – он был связан и одурманен наркотиком. Краск дал ему сильное успокоительное средство, и сейчас Анхага Баллас спал как младенец.
Кликнув четверых своих лучших людей, Греттин велел Краску вести его к дому.
Вскоре начальник стражи уже пробирался через болото. Штаны его были заляпаны вязкой жижей, а рубаха, несмотря на утренний морозец, промокла от пота. Греттина окружала темная вода, гниющие растения, туман… и угри. Он не видел ни одной твари, но ощущал их присутствие совсем рядом, под самой поверхностью воды. Греттину казалось, что угри смотрят на него. Болото было их царством, их вселенной, а он – чужаком, незваным гостем. Ему стало страшно. До сих пор Греттин видел тварей лишь снулыми, на рыночном прилавке Краска. А здесь они кишели тысячами – живые, сильные и кровожадные…
– Краск, – сказал Греттин, – ты уверен, что нам ничто не грозит?
– Разумеется, – невозмутимо отозвался старик, шедший в нескольких шагах впереди. – Ступайте по моим следам, и все будет в порядке.
Греттин покосился на остальных стражей. Им тоже явно было не по себе. Командир сплюнул в воду.
– Краск, – сказал он. – Что за отвратное местечко! И как ты можешь здесь жить?
– А разве у меня есть выбор? – ответил Краск. – Нет. И тебе о том отлично известно. – Остановившись, он указал на темные кочки, торчащие из болота. – Идите по ним. Не наступайте в воду.
– Почему?
– Потому что иначе вы умрете. – Краск усмехнулся. – Здесь живут самые ядовитые угри. Единственный укус парализует человека. Пришелец, которого вы собираетесь забрать из моего дома, пренебрег кочками. Он дорого за это заплатил.
Начальник стражи вступил на тонкую стежку, составленную темными бугорками. Он двигался во всей возможной осторожностью, раскинув руки в стороны, точно канатоходец. Греттин смотрел только себе под ноги и все же краем глаза заметил под водой темную извилистую тень. Угорь? Или просто ветка, гниющая в болоте? Греттин нервно сглотнул.
– Краск, – сказал он, – те угри, которых ты собираешься мне отдать… Их много?
– Полная корзина, как я и обещал, – отозвался Краск, осторожно пробираясь по кочкам. – Достаточно, чтобы получить полную пригоршню золота – если продать их за настоящие деньги.
Греттин фыркнул.
– Уж я продам.
Кочки закончились. Краск прошел еще с четверть мили по болоту и остановился подле домика – крепкого деревянного строения, поднятого на сваях высоко над водой. Краск остановился возле лестницы и вынул нож. Этот жест ошеломил Греттина: старик завлек их в какую-то ловушку? Он машинально потянулся к своему драгоценному кинжалу… однако ножны были пусты. Греттин выругался. Краск издал невеселый смешок.
