– Лэйк, – пробормотал он, – ты сукин сын. Как может человек обменять такое на холодную воду из источника?
Он погрузился в воду с головой, потом вынырнул, смахнул пену с лица и откинулся на край ванны. Спустя минуту вернулся Бейран.
– Машаррианское красное, – сказал он, поставив бутылку на край ванны. – Кажется, оно вам понравилось.
– Точно, – отозвался Баллас, вынимая пробку.
– Мой господин сказал, что поможет вам. Баллас поднял глаза.
– Он согласен помочь вам найти Белтирран, – разъяснил слуга. – Господин все объяснит завтра. А теперь отдыхайте. Когда вымоетесь, идите в столовую. Ужин будет ждать вас.
Баллас долго нежился в ванне. Он силился припомнить, когда последний раз мылся в горячей воде. Бродяжничая, он мылся – если мылся вообще – в реках, ручьях и прудах. Баллас не привык к роскоши и комфорту, но сумел их оценить. Даже плавающие в воде розовые лепестки, хотя и были бесполезным излишеством, ему нравились. Он вылез из воды лишь после того, как вторая бутылка опустела, – и отправился в столовую.
Здесь Баллас нашел Эреш. Девушка в одиночестве сидела за длинным дубовым столом. Перед ней стояла тарелка с олениной, картофелем и овощами, политыми ароматным соусом.
Тепло, комфортно… Баллас усмехнулся.
– Вот житуха, а? Куда лучше, чем спать на вересковье. – Слуга поставил перед ним тарелку с едой. – Вряд ли и в Белтирране будет лучше.
– Бейран сказал, что ты заинтересовал его хозяина. Он полагает, что Лэйк отчасти видит в тебе себя самого.
– Вряд ли, – усмехнулся Баллас. – Лэйк принимает холодные ванны, едва прикасается к вину и, думаю, ест одни овощи. Он больше похож на священника, которого я когда-то знал…
– У людей есть не только пороки, – отозвалась Эреш.
– Верно. Но они проявляются чаще и ярче. – Баллас посолил мясо, любуясь сверканием белых кристалликов в свете масляных ламп, и с удовольствием принялся за еду.
– Кажется, у тебя хорошее настроение, – заметила Эреш.
– Я выпил отличного вина. Я ем, как Магистры. Конечно же, я счастлив.
– Только поэтому? А вот мне сдается – потому, что Лэйк согласился помочь.
Баллас кивнул. Эреш заправила за ухо выбившуюся прядь волос.
– Он верит, что Белтирран существует?
– Он это знает.
– И ты сможешь найти дорогу? Баллас покачал головой.
– Он полагает, что это невозможно.
– И все же согласен помочь?
– Да.
– Чушь, – сказала Эреш.
– А ты что собираешься делать?
– Лэйк принимает меры, чтобы я могла поехать к своему дяде, – тихо сказала Эреш. – Он уверил меня, что путешествие будет безопасным.
– Лэйк богат, – сказал Баллас, отправляя в рот кусок мяса. – Ему это по силам.
После ужина слуга отвел Балласа в спальню. Расположившись на чистых простынях, тот сладко уснул, и сон его был глубоким и спокойным. Проснувшись, Баллас впервые за долгое время почувствовал себя бодрым и по-настоящему отдохнувшим. Он отправился в столовую, и Бейран принес сытный завтрак – ветчину, яйца, жареные колбаски, теплый хлеб, грибы. Баллас с аппетитом принялся за еду. Когда он очистил тарелку, Бейран тут же подал добавку.
– Мой господин полагает, что вам надо восстанавливать силы, – сказал он. – Они вам понадобятся, если вы желаете взобраться на Гарсбраки.
– А где он сам-то? – спросил Баллас с набитым ртом. Крошки яичного желтка рассыпались по столу.
– У него дела. И вдобавок хозяин всегда завтракает в одиночестве.
– И что у него на завтрак? Орехи? Ягоды? Овсянка на воде?
– Он ест то же, что и вы, – отозвался Бейран. Баллас фыркнул.
– Запахи этих яств его подкосили. Кто в силах отказаться от свинины? Лэйк может сколько угодно быть аскетом, но он всего лишь человек.
Баллас жевал ветчину, разглядывая в окно склоны Гарсбраков. При свете дня горы оказались уже не черными, а серыми. Пики, возносящиеся к небесам, укрывали снежные шапки. Баллас вспомнил о скальной стене, которая, если верить Лэйку, преграждает путь в Белтирран. Старик преувеличивает, подумал Баллас. Он уже признал, что способен врать. Или говорить полуправду. Возможно, в горах он устал и разуверился в себе – и скала только показалась непреодолимой. Может быть, он просто сломался…
После завтрака Бейран проводил Балласа в комнату Лэйка. Здесь на полу было разложено скалолазное снаряжение – ледорубы, прочные кожаные сапоги, меховые куртки, наколенники, заплечные мешки, веревки. Среди всего этого богатства сидел Атреос Лэйк и, повернувшись спиной к Балласу, увязывал одеяло в скатку.
– Я привел его, господин, – сказал Бейран.
– Слышу, слышу, – отозвался Лэйк. – Можешь идти. Слуга удалился.
– Надеюсь, тебе понравился завтрак? – спросил старый путешественник.
– Свыше всяческих похвал, – отозвался Баллас. – Я не едал ничего подобного вот уже много лет.
– В миле отсюда к востоку, – сказал Лэйк, – есть ферма, где каждая скотина благоденствует. Они хорошо едят, дышат чистым воздухом, за ними ухаживают. Они сильны и здоровы… и великолепны на вкус. А скажи-ка мне: вино тебе понравилось?
– А то!
– Ты опьянел?
– Немного, – признал Баллас.
– Хорошо, – кивнул Лэйк. – В преддверии долгих лишений человек должен как следует отдохнуть – и телом, и душой. Уже нынешним вечером нам придется распроститься со всяческим комфортом. Так что напоследок мы можем себя побаловать.
– Мы? – уточнил Баллас, глядя на Лэйка. Тот пробовал пальцем лезвие ледоруба. Он был невероятно острым.
– Да, – кивнул Лэйк. – Мы. Я иду с тобой. Некоторое время Баллас переваривал эти сведения.
– Я пришел сюда не затем, чтобы найти спутника.
– Понимаю, – отозвался Лэйк. – Ты хотел карту
– Да.
– Тогда ты ничего не знаешь о Гарсбраках. Эти горы нельзя описать ни на одном пергаменте. Можно с тем же успехом сказать: «Идите вверх» – и тем ограничиться. Это будет столь же полезно, как и любое описание пути. Дорога опасна. Более того, она запутанна и сложна. Ни одна карта тебе не поможет…
– Но как же… – начал Баллас.
– Не беспокойся, – отозвался Лэйк. – Я стану твоим проводником.
Баллас посмотрел на седые волосы Лэйка, его худощавую фигуру, тонкие запястья…
– Ты слишком стар, чтобы лезть в горы, – сказал он без обиняков.
– Мои способности не умалились.
– Бейран сказал: ты полагаешь, будто здоровый образ жизни сохранит твою молодость. Но…
Неуловимым движением Лэйк метнул ледоруб. Он пролетел через всю комнату, воткнулся в деревянную панель над камином и засел в ней, чуть заметно вибрируя.
