Вскоре после этого настал день, когда на голых ветвях дуба появились первые сосульки. Показалось солнце и светило целую неделю, и весь лед на дереве оттаял. Снег теперь лежал только в глубокой тени у края поляны.
Трое эльфов вышли из дома, моргая от яркого света. Казалось, это первый солнечный день в их жизни. Анайя двигалась неуклюже, растирая руки и бедра – теперь они стали полностью зелеными.
Кит-Канан стоял посредине прогалины с закрытыми глазами и обращенным к небу лицом. Макели, который был уже почти одного с принцем роста, скакал вокруг, как олень, но, разумеется, не так изящно.
– Никогда не видела такой зимы, – отметила Анайя, глядя на снег, прячущийся у стволов.
– Если установится такая погода, охота улучшится, – уверенно заявил Кит-Канан. – Все звери, что были в спячке, выйдут на свет.
– Свобода! Ха-ха, свобода! – ликовал Макели.
Он схватил Анайю за руки и попытался станцевать с ней, но та с недовольной гримасой выдернула руки.
– С тобой все хорошо? – озабоченно спросил Кит-Канан.
– Не могу ни согнуться, ни разогнуться, чувствую себя больной, – пожаловалась она, прекратив растирать руку, и выпрямилась. – Но не волнуйся, я изгоню холод из своих костей.
Новизна, но не удовольствие от первого весеннего дня потускнела, и трое возвратились в дом поесть. В честь такого прекрасного дня Кит-Канан достал последний кусок оленины. Он учил Аркубаллиса охотиться на дичь и приносить ему добычу. Грифон мог покрывать гораздо большие расстояния, чем эльфы, и с каждой охотой становился все более ловким. Оленя, которого разделывал Кит-Канан, принес именно Аркубаллис.
Кит-Канан вывел грифона из его укрытия и с помощью свиста и ободряющих слов послал его в очередной полет. Когда тот скрылся из виду, эльф развел во дворе костер, что оказалось нелегко из-за отсыревших дров, и отрезал большой кусок жесткого копченого окорока. Когда обед был готов, появился Макели со своими обычными припасами – кореньями, грецкими орехами, сушеной голубикой и диким рисом. Он взглянул на содержимое своей корзины, затем на мясо, которое поджаривалось на вертеле, с шипением роняя в огонь капли жира. Мальчик присел на корточки рядом с Кит-Кананом – тот переворачивал мясо, насаженное на ветку.
– Можно мне немножко? – несмело спросил Макели. Кит-Канан в изумлении взглянул на него. – Пахнет ужасно вкусно. Только маленький кусочек? – умоляюще спросил мальчик.
Кит-Канан отрезал тонкий ломтик жареного мяса, насадил на кончик кинжала и положил к Макели в корзину. Мальчик торопливо схватил его руками и тут же уронил обратно – мясо оказалось еще горячим. Кит-Канан дал ему заостренную веточку, и Макели, подцепив кусок, поднес его ко рту.
Когда он жевал, на лице его появилось серьезное, сосредоточенное выражение. Кит-Канан полюбопытствовал:
– Ну как, нравится?
– Не похоже на то, что мне приходилось есть раньше. – Кусок исчез. – А можно еще чуть-чуть?
Принц рассмеялся и отрезал ломоть побольше. Из дома появилась Анайя, она вынесла на солнце постельное белье и мех. Красные и желтые линии, нарисованные на лице, подчеркивали и без того пугающие зеленые глаза. Женщина взглянула на двоих мужчин, склонившихся у костра, и увидела, что Макели грызет кусок оленины. Подскочив к нему, Анайя ударом кулака вышибла мясо у него из рук.
– Тебе запрещено есть мясо! – горячо воскликнула она.
– Вот как? И кто же запрещает мне? Ты? – вызывающе спросил Макели.
– Да, я!
Кит-Канан поднялся, чтобы разнять их, но оба, как один, отшвырнули его в сторону. Он растянулся на сырой земле, открыв рот от удивления.
– Ты это животное не убивал, Кели, и ты не имеешь права есть его мясо! – неистово кричала Анайя.
– Но и не ты его убила! Это Кит! – возражал он.
– Это другое дело. Кит – охотник, а ты только мальчишка. Придерживайся своих ягод и орехов!
«Мальчишка», на которого рычала Анайя, был на голову выше ее.
– Ты что, ослепла, что ли? – спорил Макели, – Все изменилось. Духи леса отвернулись от тебя. Ты потеряла свою ловкость, остроту чувств, подвижность. Ты стала зеленой! А я стал выше и сильнее. Я умею стрелять из лука. Ты, – Макели в ярости брызгал слюной, – ты больше не принадлежишь Лесу!
Глаза Анайи, обведенные резкими тенями, расширились. Она сжала кулак и с силой ударила Макели по лицу. Тот упал на спину. Кит-Канан понял, что дело зашло слишком далеко.
– А ну прекратите это, вы оба! – рявкнул он.
Анайя наступала на Макели, уже собираясь снова ударить его, но Кит-Канан оттолкнул ее. Она напряглась, и на какое-то мгновение Кит-Канану показалось, что она сейчас набросится на него самого. Но гнев прошел, и она отступила в сторону. Принц помог Макели подняться на ноги. У того пошла носом кровь.
– Знаю, мы слишком долго были заперты в доме, словно в клетке, но это не причина для драки, – сурово произнес Кит-Канан. – Макели уже почти взрослый, Най, ты не можешь приказывать ему.
Он повернулся к мальчику, который вытирал нос рукавом.
– А ты не имеешь права говорить ей такие вещи. Сам Хозяин Леса не говорит, что она чужая здесь. Так что придержи язык, Кели. Если хочешь стать воином, ты обязан научиться контролировать себя.
Внезапно они услыхали, как кто-то хлопает в ладоши, а затем прозвучали слова:
– Хорошо сказано.
Кит-Канан, Анайя и Макели резко обернулись. Дерево, служившее им домом, окружила дюжина людей, вооруженных мечами и самострелами. У двери в элегантной, но неподходящей для леса пурпурной одежде стоял полуэльф Вольторно, сильный и здоровый, как прежде, по крайней мере, на вид.
– Ты! – прошипела Анайя.
– Стойте спокойно, – увещевал их Вольторно. – Не хотелось бы вас убивать сразу же после такого трогательного представления. Оно стоит лучших подмостков Далтигота.
По его кивку люди развернулись и осторожно окружили троих эльфов.
– Значит, ты остался в живых, – коротко ответил Кит-Канан. – Очень жаль.
– Да, это так, – отвечал тот холодным уверенным голосом. – У нас на корабле был превосходный лекарь. Мы возвратились в Эргот, где я сообщил о вашем вмешательстве в нашу операцию. Мне приказали возвратиться и разобраться с вами.
Вольторно откинул за спину короткий, до колен, плащ, и они увидели эфес прекрасного меча. Он подошел к Анайе и осмотрел её с ног до головы.
– Диковата немного, а? – усмехнулся он в сторону Кит-Канана и повернулся к Макели. – Неужели это наш мальчик? Малость подрос, по-моему?
Макели молчал, уперев руки в бока, и тяжело дышал. Вольторно слегка ткнул его рукой в перчатке.
– Это ты в меня стрелял, – произнес он, по-прежнему приятно улыбаясь. – Я тебе за это кое-чем обязан. – Он снова толкнул Макели.
