— Невиданными путями мы следовали, друзья мои, невиданными и чудесными. В день, когда покинули мы город Тысячи Белых Башен, завеса тьмы опустилась на землю. Моя прекрасная Селенара сильно испугалась.
Жена барда покраснела и опустила глаза на черепаховый гребень, который держала в руке.
Дивирос продолжал:
— Но я решил, что боги опустили на нас покров ночи с какой-то целью. И что же, скоро я понял, что это за цель. Солдаты Звездного Пророка возвращали обратно тех, кто хотел покинуть страну. Его Величество боялся, что нация потеряет слишком много своих сыновей и дочерей, если миграция на запад будет продолжаться, и он… но я отвлекся. Так или иначе, необычная тьма позволила нам незамеченными ускользнуть от воинов.
— Повезло, — прозаически заметила Верханна.
— Повезло, благородный воин? То была воля богов! — звенящим голосом воскликнул Дивирос, подняв руку к небесам. — Истинно так, и это подтвердилось пять дней спустя, когда мы пересекали огромный лес на юге среди бури и молний, — там явилось взорам нашим зрелище столь необыкновенное, что, верно, боги спасли нас для того, чтобы мы стали его очевидцами!
Верханну уже начинала утомлять цветистая речь барда, и она громко вздохнула, чтобы дать ему это понять. Руфусу, напротив, такой завораживающий рассказчик внушал глубокое почтение.
— Продолжай, прошу тебя, — попросил он, не донеся до рта вилку с внушительным куском свинины.
Напряженное внимание кендера польстило Дивиросу.
— Мы остановились у большого водоема, чтобы освежиться. Это было такое живописное место, мой маленький друг! Кристальная вода в зеленом обрамлении, окруженная буйством белоснежных цветов. И тут, как раз когда мы все пили холодную, как лед, воду, в дюжине шагов от нас ударила молния чудовищной силы! Вспышка сверкнула ярче солнца, и все мы почти без чувств повалились на землю.
Первой поднялась Селенара. Она отлично знает, как плачет больной ребенок, и ее заставил очнуться именно этот звук — хныканье, плач. Моя добрая жена направилась вверх по поросшему лесом холму и оказалась на большом лугу, и что же? Она увидела гигантский дуб, расколотый молнией, от него остались лишь бесчисленные щепки — больше, чем звезд на небе! На месте развороченного ствола она обнаружила того, кто так жалобно кричал.
Дивирос сделал драматическую паузу, глядя прямо в горящие нетерпением глаза Верханны.
— Это оказался взрослый мужчина-эльф!
Руфус обменялся взглядом со своим капитаном. Верханна, отставив пустое блюдо, спросила:
— Кто же это был — какой-нибудь путник, уснувший под деревом, когда в него ударила молния?
Бард мрачно покачал головой, и, когда он снова заговорил, голос его звучал тихо и серьезно:
— Нет, добрый воин. Очевидно было, что парень находился внутри дерева, а молния освободила его.
— Клянусь кровью дракона! — выдохнул кендер.
— Моя добрая супруга бросилась обратно к пруду и подняла нас. Я поспешил к разбитому дереву и увидел странного эльфа. Он был скользким от крови, но, когда мы с женой и сестрой отмыли его, на нем не оказалось ни единой царапины, ни одного пореза. Более того, в стволе обнаружилось овальное углубление, как раз достаточное, чтобы вместить его, если бы он свернулся клубком.
Верханна фыркнула и пренебрежительно махнула рукой.
— Послушай-ка, бард, — снисходительно произнесла она, — ты сочинил превосходную историю, но, пожалуй, с тебя достаточно, а то ты и сам поверишь в то, что говоришь! Ты сказочник, в конце-то концов, и весьма неплохой. Ты почти убедил сам себя.
На подвижном лице Дивироса отразилась лишь мимолетная вспышка раздражения.
— Прости меня. Я не намеревался обманывать, всего лишь хотел сообщить тебе о чуде, что мы повстречали, об этом эльфе, рожденном из древесного ствола. Если я оскорбил тебя, прошу прощения.
Он снова поклонился, но тут Кивинеллис выпалил:
— Скажи им про его руки!
Все уставились на ребенка, который спрятался за спину матери. Руфус вскочил с бревна, на котором сидел.
— А что такое с его руками? — спросил кендер.
— Они были необычного цвета, — небрежно ответил Дивирос. — Пальцы эльфа, а также его ногти были цвета летней травы. — Взгляд темно-желтых глаз скользнул по сыну, и взгляд этот был далеко не добрым.
— Что произошло с зеленоруким эльфом? — вслух полюбопытствовал Руфус.
— Мы заботились о нем день или два, а затем он ушел куда-то сам по себе.
Верханна уловила в его голосе нотку раздражения. Несмотря на очевидное восхищение Руфуса, бард внезапно стал немногословен. Капитан никогда не видела, чтобы бард был настолько сдержан перед такой внимательной публикой. Она решила надавить на него:
— И куда же направился этот странный зеленорукий незнакомец?
После едва различимой паузы Дивирос ответил:
— На юго-запад. С тех пор мы его не видели.
Дочь Пророка поднялась.
— Что ж, благодарим тебя, добрый бард, за твой рассказ. И за обед. Теперь нам пора.
Она потянула Руфуса за рукав.
— Но я еще не доел! — запротестовал кендер.
— Уже все, доел.
Верханна загнала его на лошадь и сама вскочила в седло.
— Удачи вам! — обратилась она к семье. — Да будет путь ваш зеленым и золотым!
И в следующее мгновение они покинули эльфов, которые в изумлении уставились им вслед.
Оказавшись снова на тропе, укрытой ночной темнотой, Верханна остановила коня. Руфус подпрыгивал рядом. Кендер все еще ворчал по поводу их скорого расставания и такого непродолжительного обеда.
— Забудь ты о своем желудке, — приказала Верханна. — Что ты думаешь об этой странной встрече?
— У них неплохая еда, — многозначительно ответил тот.
Когда она предупреждающе подняла бровь, Руфус торопливо добавил:
— Я подумал, что с бардом все в порядке, а вот остальные какие-то заносчивые. Конечно, большинство из старшего народа таковы — за исключением твоего благородного отца, мой капитан, — с льстивой улыбкой сказал он.
— Они чего-то боялись, — сказала Верханна, понизив голос и задумчиво постукивая по подбородку. — Сначала я решила, что нас, но сейчас думаю, что они боятся Дивироса.
Кендер наморщил нос:
— С чего это им его бояться?
Верханна крепко сжала в кулаке поводья.
— У меня есть мысль.
И повернула назад, к лагерю барда.
— Приготовь нож и следуй за мной! — приказала она, вонзая шпоры в бока лошади.
Вороной жеребец вихрем пронесся через подлесок, громко стуча тяжелыми копытами. Озадаченный Руфус повернул своего неуклюжего коня и последовал за капитаном — сердце его сильно билось от волнения.
