— Но меня должны покарать за убийство нашего отца, — всхлипывая, возражал он. — Никто не захочет, чтобы я стал правителем. Пусть Ульвиан станет Пророком. Меня должны казнить за мое преступление!
Верханна встряхнула его с такой силой, что цепи зазвенели:
— Нет! Ты ни в чем не виноват. Ульвиан с помощью черного амулета Друлетена свел тебя с ума. Это он преступник. Тебя выбрали наследником. Все зависит от тебя. Отец верит, что ты — будущее Квалинести!
На городских башнях зазвонили колокола. Ужасные новости, объявленные герольдами, быстро распространялись. Верханна вслушалась в скорбные звуки — она поняла, что это заупокойный плач по Пророку. Когда колокола умолкнут, это будет означать, что Кит-Канана больше нет.
Девушка торопливо разомкнула кандалы на руках и ногах Сильверана.
— Оставайся здесь, — велела она. — Я прикажу гвардейцам запереть тебя. Ты будешь в безопасности.
— В безопасности от чего?
Для объяснений времени не было. Верханна направилась к двери, но Сильверан потянулся к ней. Он хотел что-то сказать, но слова замерли у него на языке, когда он увидел, что его пальцы побелели.
— Сила покинула меня, — выдохнул он. — Я больше не ощущаю ее присутствия.
Верханна задержалась, уже взявшись за дверную ручку:
— Волшебство? Оно исчезло?
Он кивнул.
— Отлично, — твердо ответила она. — Возможно, это станет твоим преимуществом.
И прежде чем он успел переспросить ее, дверь за ней захлопнулась.
Идти среди зеленых деревьев, вдыхать наполненный солнцем воздух, есть то, что попадалось на охоте, спать под звездами — это была превосходная жизнь. Самая лучшая. Совершив множество подвигов, обретя огромную мудрость, Кит-Канан не переставал тосковать о молодости. Сказители, сочинители легенд еще при жизни превратили его в героя, полубога. Без сомнения, после его смерти эти преувеличения будут расти с каждым столетием. Может быть, однажды в глазах своих потомков Кит-Канан превратится в божество. Он не хотел этого. Его гораздо больше заботило дальнейшее счастливое существование государства, основанного им, — Квалинести.
Кит-Канан брел в тени дубов. Ему снился удивительный сон. Обычно сны его были бесплотны, они мелькали в его сознании словно вспышки света. Однако этот сон оказался великолепен. Пророка окружали запахи, звуки леса, трава и деревья. В ветвях над головой шелестел ветер. Он слышал пение птиц и возню мелких животных в опавших листьях под ногами. Солнце, просвечивая сквозь листву, рисовало в воздухе дрожащие узоры. Замечательно.
Поистине замечательно!
— Не так уж и замечательно.
Он резко остановился, словно прирос к земле. В пяти шагах от него, прислонившись к стволу, стояла его первая жена — величайшая любовь его жизни.
— Анайя, — вздохнул он, — ты явилась мне в моем чудесном сне.
— Это не сон, Кит.
Она выпрямилась и направилась к нему. Зеленые глаза, темные волосы, раскрашенное, по обычаю Кагонести, лицо — все это выглядело таким реальным. Она пристально изучала его, а он радовался, узнавая каждую ее черточку.
— Это не сон, — повторила она. — Ты находишься в царстве теней — промежуточном между светом жизни и тьмой смерти. Наш сын ударил тебя молотом гномов, но это оружие вложила ему в руки злая воля. Твой второй сын воспользовался амулетом Хиддукеля, чтобы уничтожить его, а заодно и тебя.
Печаль застилала ее взор.
— Ничто не могло отвратить твою смерть, муж мой, но я вернулась, чтобы поведать тебе правду. Твой сын Ульвиан не должен занять трон Солнца. Он открыл душу власти зла, чтобы удовлетворить свое тщеславие, и, если его не остановить, он принесет смерть и несчастья тысячам людей.
Кит-Канан равнодушно взглянул через плечо жены на безмятежный лес, ничего не ответив на ее ужасные слова. Он не чувствовал, что ему нанесли тяжкий удар; напротив, он ощущал себя молодым и сильным, как в тот день, когда впервые встретил Анайю. Он осторожно взял ее за руку. Ладонь была загорелой и теплой, а кончики пальцев — слегка тронуты зеленым.
— Как это возможно, любовь моя? Как я смог оказаться здесь, с тобой?
Она подняла другую руку и погладила его по щеке.
— Боги, которым ты поклоняешься, не вмешиваются в приливы и отливы жизни. Они далеки от этого, они позволяют жизни идти своим чередом. Но это место, как и мое существование, не принадлежит ни жизни, ни смерти. Здесь правит сила, находящаяся в вечном равновесии с Хаосом. И теперь, в качестве дара мне, сила позволила мне увидеться с тобой и рассказать тебе правду.
— Что же это за сила? — спросил он, прижимая к губам ее руку.
— У нее нет имени, как у цветка или зверя. Это свойство всех вещей — порядок, противоположность Хаосу. Вот все, что я могу сказать.
Ветер шуршал в листве густорастущих дубов. Кит-Канан взял Анайю за руку и мягко спросил:
— Пройдешься со мной?
Она с улыбкой согласилась.
Они побрели по тропе, и он вслух удивился:
— Я всегда буду с тобой?
Шаги их заглушал зеленый мох, и порывы ветра шевелили длинные волосы Кит-Канана.
— Пока ты помнишь меня, я всегда буду с тобой, — ответила она. — Но тебе нельзя долго оставаться здесь. Сейчас, когда мы разговариваем, твое смертное тело холодеет. Ты должен вернуться и рассказать тем, кого ты любишь и кому доверяешь, правду о своей смерти.
— О своей смерти?
Кит-Канан задумался об этом событии, обычно таком пугающем.
— Я много раз видел, как умирают, по разным причинам. Это горько — умирать?
Анайя пожала плечами и ответила со своей обычной резкостью:
— Откуда мне знать? Я-то никогда не умирала.
Он обнаружил, что улыбается.
— Конечно же нет. Однако я не боюсь. Может быть, я встречу тех, кто ушел до меня. Моего отца Ситэла, мою мать, Макели, Сюзину…
Посреди тропы возник огромный валун, полностью перегораживающий ее. Кит-Канан прикоснулся к камню, наблюдая, как крошечные черные муравьи колонной взбираются вверх, словно солдаты, штурмующие горную вершину.
— Это конец, верно? — спросил он, оборачиваясь к ней.
— Конец твоего пребывания здесь, — торжественно объявила она, — Ты грустишь, Кит?
— Нет, — улыбнулся он. — Я навсегда расстался с тобою много лет назад. Эта встреча — чудесный дар. Было бы неблагодарностью грустить сейчас.
Кит-Канан склонился и нежно поцеловал Анайю. Она ответила на поцелуй, но образ ее уже начинал таять. Не решаясь отпустить ее, он прошептал:
— Прощай, любимая. Прощай…
Лес превратился в темные деревянные стены и лучи света. Тело его захлестнула боль, и он шумно втянул в себя воздух. Он почувствовал чье-то прикосновение на своей щеке. Открыв глаза, Кит-Канан понял, что это дочь целует его лицо. Она отпрянула.
