Фолкен вновь застонал. У Грейс так перехватило горло, что она даже не могла сглотнуть.
Келефон обошел вокруг барда.
– Полагаю, Фолкен никогда не говорил вам, что он сын предателя. Предательство течет в его крови – я понял это в тот день, когда впервые увидел его в городской таверне возле подножия замка Малакор, хотя тогда он и сам не подозревал о том, какова его сущность. Он сказал, что больше всего на свете хочет стать королевским бардом, чтобы играть для короля Гуртана и королевы Агдалы. Поскольку он знал, что я Повелитель рун и обладаю немалым могуществом, он попросил моей помощи. И тогда я сказал, что ему нужно взять другое имя – не опозоренное предательством, – а также обзавестись новой лютней, если он хочет осуществить свое заветное желание.
С именем особых проблем не возникло, и он стал называть себя Фолкен Быстрая Рука. С лютней оказалось сложнее. У него не было золота, чтобы купить инструмент, достойный ушей короля. Тогда я рассказал ему легенду о волшебной лютне, которая спрятана в глубокой пещере в Зимней Пуще. Раньше она принадлежала знаменитому барду первых лет Малакора. Я предупредил, что ему может грозить магическая опасность и что у древнего барда наверняка имелась веская причина, по которой он спрятал свою лютню так далеко, но по загоревшемуся в глазах Фолкена огню я понял, что он пропустил мимо ушей мои слова.
Конечно, Фолкен нашел лютню и с триумфом возвратился в Малакор. И вновь я предупредил его об опасностях, которые несет в себе музыка, но он не хотел ничего слушать. Он сразу направился в замок и попросил аудиенции у короля и королевы. Его пропустили в тронный зал. И Фолкен Быстрая Рука играл для Их величеств, и его музыка вызвала всеобщее восхищение. Она была прекрасна, словно дрожащие нити паутины, покрытые бриллиантовыми капельками росы.
Королева, которая ждала своего первенца, пришла в восторг от искусства барда и попросила его продолжить представление. И он, разумеется, подчинился. Фолкен играл весь день. Наступила ночь, пришел рассвет, придворные заснули, а пальцы барда начали кровоточить. Но королева требовала все новых и новых песен, с каждым разом ее голос становился все более нетерпеливым и резким, даже пронзительным. Король встревожился, положил руку ей на плечо и обратился с просьбой остановить барда. Однако королева бросилась на короля Гуртана, человека, которого любила больше жизни. Вытащив из волос длинную булавку – на глазах у остолбеневших придворных, – она вонзила ее в глаз короля.
Несмотря на ледяной воздух, Грейс стало жарко, ее била лихорадка. Фолкен застыл на месте, точно каменное изваяние.
Лицо Бельтана исказилось от гнева, но Вани с любопытством наблюдала за бардом своими золотыми глазами. Келефон ухмылялся.
– Королева посмотрела на тело короля и булавку в своей руке, словно не понимала, что произошло. Придворные застыли на месте, потеряв дар речи. Первым отреагировал я. Подойдя к Фолкену, я вырвал лютню у него из рук. Сломав ее, я показал всем руну, начертанную внутри. То была руна безумия. Пока Фолкен играл на лютне, она оказывала свое влияние на того, кто слушал внимательнее всех, – королеву Агдалу. Музыка барда свела ее с ума, и она убила своего короля. Но как только она смолкла, королева пришла в себя. Ужасный крик вырвался из ее груди, и она выбежала из замка прежде, чем кто-нибудь успел ее остановить. Только на следующий день ее тело с разорванным горлом нашли в лесу. Все решили, что ее растерзали волки. – Келефон развел руки в стороны. – Так Фолкен убил короля и королеву Малакора.
Наступила тишина, нарушаемая лишь хлопаньем парусов и свистом ветра. Наконец Фолкен поднял голову, на него было больно смотреть.
– Я тщательно осмотрел лютню, когда нашел ее в пещере, но мне и в голову не пришло заглянуть внутрь. Мне следовало… следовало…
Он опустил голову; ветер спутал его длинные черные волосы с проблесками седины.
События, о которых рассказал Келефон, произошли давно. Но Грейс охватил ужас, с которым она никак не могла справиться. Королева любила короля, но в приступе безумия его убила. А когда поняла, что совершила, ее настигло подлинное безумие.
– Что произошло потом? – спросила она, хотя не сомневалась, что оставшуюся часть истории хорошо знает.
Келефон обошел вокруг Грейс.
– Фолкена бросили в темницу, но прежде чем регент решил его судьбу, замок окружила армия, состоящая из фейдримов и Бледных Призраков, которых привел некромант Дакаррет. Лишившийся короля Малакор погрузился в хаос. Благословенное королевство света, охранявшее Рунные Врата и Ущелье Теней в течение трех столетий, пало за один день. Лишь нескольким сотням людей удалось спастись и бежать на запад, остальных безжалостно убили. – Горячее дыхание Повелителя рун касалось шеи Грейс. – Так погасла слава королевства Малакор, Ваше величество.
– Отойди от нее, – прорычал Бельтан.
Келефон бросил на рыцаря презрительный взгляд и вновь повернулся к Грейс.
– Ну, а об остальном тебе расскажет Фолкен. Мне лишь известно, что Дакаррет поступил необдуманно, освободив его из тюрьмы и отрубив ему правую руку, которой он играл на проклятой лютне. После чего в качестве наказания и награды Дакаррет даровал ему бессмертие. Мне остается лишь предполагать, что Фолкен каким-то образом разыскал тело королевы и вырезал не успевшего погибнуть ребенка из ее лона.
Они посмотрели на Фолкена, но бард лишь покачал головой.
– Я один во всем виноват. От моей руки пал Малакор. Во всем виноват я.
Скорбь наполнила сердце Грейс. А потом гнев. Пришло время положить конец жестокому фарсу. Слишком долго – семь столетий! – бард верил в жестокую ложь. Она положила руку на плечо Фолкена.
– Нет, Фолкен, – заговорила Грейс, и ее голос звучал спокойно и уверенно. – Вовсе не ты виноват в падении Малакора.
Фолкен поднял голову и посмотрел на Грейс взглядом, полным боли и недоумения.
– Ты слышала, Грейс. Келефон рассказал правду. Я играл на проклятой лютне, и королева обезумела. Это моя вина.
Келефон презрительно фыркнул.
– Перестань, Фолкен. Неужели ты действительно думаешь, что Малакор пал из-за тебя? Какая гордыня. Неужели за семьсот лет ты так и не понял всей правды? Даже Ралена видит истинную причину гибели королевства.
Фолкен, ничего не понимая, смотрел на подошедшего к нему Повелителя рун.
– Тебе не приходило в голову выяснить, – продолжал Келефон, и каждое его слово ранило, точно острый кинжал, – почему Дакаррет подвел свою армию к стенам замка как раз в тот момент, когда погиб король? И как тебе удалось найти лютню? Ну, если ты так глуп, то я тебе все объясню. Я сам подложил лютню в пещеру. И я написал внутри нее руну безумия. А потом предупредил Дакаррета, чтобы он подготовил армию для вторжения. А ты, Фолкен, стал лишь инструментом в моих руках.
Фолкен пошатнулся.
– Что?..
Повелитель рун ткнул пальцем в грудь Фолкена.
– Вовсе не ты стал причиной падения Малакора, Фолкен. Это дело моих рук.
